Глен Кук - Жестокие цинковые мелодии

Если бы он сохранял способность дышать, я решил бы, что он что-то жует.

Ступай же. Все, терпение Покойника иссякло, и он снова сделался ворчливым. Изведенный до смерти, я напялил свое взятое напрокат пальто и вышел. Паленая, прыгавшая от возбуждения, потому что получила наконец собственный, просторнее даже моего, кабинет, заперла за мной дверь.

За время короткого променада по Макунадо-стрит мне успели открыться не самые приятные истины самого разного рода. В том направлении дожидалась моего ухода маленькая мисс Верховная Жрица, Пенни Кошмарка — с целью получить дармовой обед и, возможно, посрамить меня еще сильнее. В этом — прятался тип, которого я не видел, но от которого исходил чудовищный характерный запах. Чуть дальше переминалась с ноги на ногу кучка скучающих лоботрясов в штатском, спрятав жестяные свистки под одежду в ожидании забега по городу по следам любимого морпеха.

Барат Альгарда тоже присутствовал на этом дефиле. Он прятался, но значительно менее удачно, чем Лазутчик Фелльске. Может, мне стоило заманить его поближе к Покойнику, чтобы тот попытался еще раз?

Иди на восток. На Углу Чародеев сверни на юг. Потом по переулку. И постарайся не напугать Пенни.

На ступенях доходного дома миссис Кардонлос сидел округлый подросток — любитель жуков. Он спал. Спал, а следовательно, не замечал размеров своей глупости. Ищейки Релвея старались не тревожить его сна, входя и выходя. Я так и не понял, какого черта он здесь делает, но задерживаться, чтобы будить его и спрашивать, тоже не стал.

Я в точности следовал указаниям Покойника. За исключением пункта, касавшегося непугания Пенни Кошмарки. Слишком уж велик был соблазн.

Я обходил квартал по периметру в непривычном для себя направлении — на Макунадо-стрит я вернулся аккурат напротив дома Кардонлос. Очень соблазнительно было ввалиться туда без приглашения. Ну, или, скажем, поиграть в догонялки с гостями вдовы, водя их по кругу до наступления весны. И ведь я так бы и поступил — всего несколько лет назад. Чтоб его, Дила Релвея.

И эту чертову зрелость тоже.

Не застав на прежнем месте Барата Альгарды, я двинулся дальше — в самое черное сердце танферской бюрократии. Мимо Канцелярии, где полюбовался зрелищем упертых психов, провозглашавших с крыльца здания бредовые теории заговора и подобную чушь. Последняя радость — этой традиции, похоже, приходил конец. Жрецам теории заговора не хватило ума не пускать в свои ряды Дила Релвея.

Изрядное количество городских жителей с нетерпением ожидало какой-нибудь моей выходки. Все эти потенциальные свидетели так и ждали, чего же интересного я отчебучу.

В древние времена, сто лет назад, когда я собирался заглянуть в библиотеку — а туда пускают далеко не каждого волосатого типа, считающего себя карентинцем, — я пользовался для этого одной мало известной большинству дверкой в стороне от главного входа. Небольшой суммы наличными обыкновенно хватало, чтобы нейтрализовать охранника. Единственное непреложное правило требовало, чтобы я не поджигал здание по неосторожности и не мочился по углам.

Однако теперь не было силы, способной оградить меня от гнева начальства прелестной Линдали. Твердо убежденного в том, что для того, кто мечтает сунуть нос в их драгоценные книги, мало клещей и раскаленного железа. В особенности для такого, кто подбирается при этом к некой юной библиотекарше.

И разве играет при этом роль то, что у разумного человека такого и в помыслах нет и что он только и мечтает, как бы побыстрее провернуть дела и убраться?

Тем более — как я даже при желании мог бы уединиться с означенной библиотекаршей, когда за мной едва ли не половина всей королевской рати следит?

Я проследовал прямиком к маленькой боковой дверке. Таких плебеев, как я, через главный вход не пускают. Во всем королевстве найдется человек пятнадцать, которых могут удостоить такой чести.

Но и удержать на улице таких, как я, тоже трудно — если у меня в кармане лежит маленький серебряный ключик.

Старый солдат, дежуривший у двери, был мне незнаком. И он меня тоже не знал. Но пальто мое ему понравилось. Это я сразу понял. И с покойным королем на монете, которую я ему сунул, он тоже находился в приятельских отношениях. Он даже ни слова не произнес. Он просто закрыл глаза на оборванца, проскальзывающего в библиотеку.

Наверное, строил планы на вечер в компании своего закадычного дружка, короля Как-Его-Там.

Я прямиком, не таясь, направился в раздел манускриптов. Туда вообще почти никто не заходит, хотя Линдали их общество всегда нравилось.

Какое-то мгновение я беспокоился, что мне будет стыдно за то, как я поступил с Линдали. Даже за то, как я поступал с ней сейчас — с учетом наших с Тинни отношений.

Вот проклятие! Это жалило хуже роя пчел. Чертово взросление давалось мне слишком тяжело. И лекарства от него у меня не было, хотя никто не мешал мне поискать его заранее.

В таком настроении я обогнул книжный стеллаж и врезался своей смазливой физиономией в коричневый свитер, облегавший пузо знакомого огра. Огр в шерстяной одежде? Именно так. Парень выглядел этаким мужским стереотипом библиотекаря. Он даже нацепил на нос очки для чтения — и довольно дорогие, пусть и со стандартными, не индивидуальной подгонки линзами.

Огр не двигался с места. Ему просто не хватало для этого пространства. Каждая его нога напоминала древесный ствол, каждая ступня занимала по площади не меньше акра. С обеих сторон ему мешали развернуться книжные стеллажи.

В реальном мире выражение лица огра понять легко. Они скалят зубы во сне. И скалят зубы, когда пытаются порвать вас на клочки. Они не стоят, глядя на вас, как на катышек крысиного дерьма, неизвестно как оказавшийся в тарелке их любимой овсянки.

Этот именно так и делал. Он смотрел на меня. Потом посмотрел еще, оскалив зубы. Он не делал ничего — только дышал. И занимал пространство.

Я пробормотал какое-то извинение за неловкость и шагнул назад.

Зарывшись носом в коричневую шерсть, я находился слишком близко к нему, чтобы со мной можно было запросто сладить. Набрав дистанцию, я оказал ему услугу. Огр не преминул этим воспользоваться, сграбастав меня за разные места. Не прошло и пары секунд, как я оказался на улице, барахтаясь в снежной каше в мокром, грязном и порванном пальто мистера Йена. Библиотечный огр вернулся в дом. Из открытой двери до меня доносился визг: его распекали за то, что он обошелся со мной слишком мягко.

Линдали так визжать не умеет. Визжала ее начальница. Редкое создание: наверное, ради нее выдумали слово «мегера», ибо другие, имевшиеся в словаре, плохо передавали ее сущность. Она меня никогда не любила.