Глен Кук - Жестокие цинковые мелодии

В конце концов я не выдержал.

— Вы мне можете объяснить смысл происходящего? — спросил я и махнул рукой на выстроившийся за моей спиной строй красных фуражек. — Почему всем этим парням необходимо глазеть на меня?

Принца Руперта явно интриговало мое пальто.

— С удовольствием подарил бы его вам, если бы мне было в чем выйти на улицу, — предложил я, когда он в пятый раз спросил меня о нем. Пришлось спеть ему печальную песнь о судьбе моего собственного пальто, которого я лишился благодаря славному директору. Я не преминул добавить еще пару куплетов о бедном мистере Йене, которому никак не удается дошить ему замену — опять-таки благодаря славному директору.

Славный директор стиснул зубы.

Полковник Туп лично проводил меня к выходу.

— Здорово держались, Гаррет. Не позволили нам поколебать вас. Даже почти убедили меня в том, что вы говорили правду.

У меня сложилось немного неприятное впечатление, что я, сам того не зная, прошел какое-то сложное испытание.

— Абсолютную правду. У меня нет причин скрывать что-либо. Особенно с учетом того, что во всем этом замешаны люди с Холма. — Имена этих людей несколько раз всплывали в разговоре, но у меня сложилось впечатление, что принца они не интересуют. Куда как больше его интересовали дети. И я. — Мистеру Вейдеру, равно как и мне, гораздо выгоднее, чтобы вы знали правду. Хорошие отношения со служащими Короны могут нам пригодиться. Не говоря уже о том, что это долг каждого подданного…

— Не зарывайтесь, Гаррет. Ваша готовность к сотрудничеству имеет свои пределы.

Ну да. Кое-какие несущественные подробности я опустил. Однако ему совершенно не обязательно было знать о способностях Джона Растяжки. Равно как о невероятном драконе неимоверной мощи, стерегущем сокровища где-то глубоко под «Миром».

— Я блюду интересы своих клиентов. Случается, посвятить вас в происходящее полезнее для дела. — Ему стоило вбить это себе в башку. Тем более это истина, незыблемая как скала.

— Верно, — подмигнул полковник. — Смотрите, не замерзните там, Гаррет.

— Привет, Гаррет! Славное пальтишко, — сказал Плоскомордый, когда я проскользнул в дверь «Мира». — Что за мех?

— Бобер, полагаю. — Я хорошо понимал, почему Тарп и его команда забрались в театр. Призраки не проявляли активности, и внутри было почти тепло. Вода оставалась текучей. — Принц Руперт отдал его в обмен на то, которое я носил. Что, у призраков выходной?

Ответом мне был дружный смех.

— Истинная правда, Плоскомордый. Ему так захотелось мое пальто, что он не пожалел своего. — Мне нужно было приниматься за работу. Но не получалось. — Меня туда Релвей затащил. Принц находился в Аль-Харе. Он увидел мое пальто и влюбился в него.

Не знаю, с чего я ожидал, что Тарп мне поверит. Тупоголовые уличные воришки и то интереснее выдумывают.

— Что здесь происходит? Ты Плеймета видел?

— Угу. — Тарп явно намеревался устроить мне веселую жизнь, но дело ставил все-таки впереди развлечений. — Он заходил. Принес два черных сундука. Просил передать, крысюки сегодня не могут. Может, завтра — если погода улучшится.

Я занялся сундуками. Сначала маленьким — он мог завоевать мне друзей.

Пока Тарп готовился вернуться к предположениям насчет краденой бобровой шубы, я достал из сундучка тяжелый кожаный мешок.

Атмосфера разом изменилась.

— Гаррет, — промурлыкал Плоскомордый. — Солнце ты мое. Что у тебя в этом мешочке, брат мой? — Он услышал приятный металлический звон.

Я продемонстрировал драгоценные металлические кружочки.

У меня сразу стало много друзей.

Они остались моими друзьями даже после того, как распихали монеты по кошелькам и карманам.

— Здесь слишком жарко, ребята, — заявил я. — Что бы вы на этот счет ни думали.

— Ты все пытаешься выморозить это место, — сказал Плоскомордый. — С чего бы?

Я объяснил.

Сразу стало ясно, что в дракона он верит еще меньше, чем в рассказ о моем пальто. Что для него это абсолютная, стопроцентная Гарретова лапша на уши. Которую мне и не стоило пытаться ему продать.

Это задело меня за живое. Я начал накаляться, но тут вспомнил инцидент в учебной роте — на девятый день моей службы.

Мы спали всего пару часов. Боги муштры подняли нас и вытащили на предрассветный плац. Я надел нательную рубашку задом наперед, так торопился, чтобы не выскочить из палатки последним — ибо это гарантированно обрушило бы на меня гнев богоподобного сержанта. Я еще не понял тогда, что гнев найдет лазейку, как бы я ни старался.

Один из коллег-новобранцев дружески указал мне на ошибку. Я огрызнулся. Я попытался утверждать, что эту рубаху пошили именно так, а не иначе, и что вовсе я не ошибся.

Едва открыв рот, я понял, что свалял дурака. Но остановиться уже не мог.

Эта история преследовала меня до самого конца лагерей. Относились ко мне после этого совсем по-другому. Я так и не смог завоевать полного доверия и уважения. Хорошо хоть, на флоте меня назначили в другую часть.

Боги муштры всевидящи. Всезнающи. И чертовски мудры.

Одной такой плюхи с меня вполне хватило.

Дай я волю своему характеру, и эти парни будут смотреть на меня как те, в учебке. Они знали, что я неправ. И даже если бы рубаху и впрямь пошили так, как я утверждал, это бы ничего не изменило.

— Вы для меня слишком хитры, ребята. Они решили, что вы на это поведетесь. — Я не стал ни называть имен, ни объяснять того, зачем «им» нужно было убеждать кого-то в существовании дракона. — Чтоб их!

— Гаррет? Чего? — Вид у Плоскомордого сделался такой, словно он никак не мог решить, стоит ему бояться или нет. Гаррет вел себя как-то дико. Еще более дико, чем всегда.

— До меня только что дошло. Меня использовали.

На самом-то деле до меня дошло другое: убедить людей в том, что под ними сидит стерегущий сокровища дракон — значит собственными руками спровоцировать гарантированную катастрофу. Не один десяток легенд повествует о героях, изгоняющих дракона с насиженного гнезда-клада. На практике это наверняка сложнее, чем в сказке. Попытать счастья с сокровищами захочет весь город — это будет психоз почище, чем битва за место в списке очередников на трехколесник. И двигать людьми будет уже не только зависть, но и жадность.

Значит, правду надо охранять. И подправлять. Иначе дракона разбудят, и что тогда? Катастрофа.

— Не пойму, в чем здесь закавыка. Похоже, я и вполовину не так сообразителен, как мне казалось.

Плоскомордый только хмыкнул.

— Вообще-то тебе сейчас полагалось бы вскочить и поддержать меня. Хотя бы ободрить, — обиделся я.

Он снова хмыкнул. Возможно, пытался понять, что все это значит.

— Ладно. Пусть так. — Я надулся. Не люблю вешать лапшу на уши. Однако я все же надеялся, что теперь пройдет слух о том, что хитроумный Макс Вейдер подогревает интерес к своему будущему театру, заставляя ручного сыщика Гаррета распространять вздорные слухи о драконе, как будто случайно погребенном как раз под театром, открывающимся через два месяца.