Ольга Монро - Альтернативная концовка

-А если я не откажусь, порвёшь голыми ногами? Или протаранишь голой головой?

-Ты видишь? Слышишь?! - скача вокруг громилы, верещал старик. Алеф злобно рыкнул: над ним издевались! Его считали тупым как копьё нерадивого служаки! Его, умеющего считать до десяти и знающего почти все финикийские иероглифы! Царский воин ещё поплатится за насмешки... Громила напружинил ноги, готовясь одним прыжком перелететь через костёр и обрушиться на жилистого меджая всем весом своего здорового тела. Наглец Хаби по ту сторону пламени упёр руки в бока и широко расставил ноги, будто надеялся этими ничтожными приготовлениями спасти себе жизнь. Ха, и кто же из нас глупец?

-Скорее, Алеф! Отомсти ему за свои обманутые ожидания, пока он не сбежал от страха за дальний бархан!

Громила прыгнул. Остолбеневшая на месте жертва даже не пошевелилась, придавленная к площадке неумолимо надвигающимся на него кошмаром. Алеф был убеждён в быстрой и лёгкой победе. На его искажённом от ненависти лице расцвела кровожадная самодовольная улыбка. Равнодушный, но острый, как кинжал, взор Хаби возник перед его взором уже в самый последний момент, и вихрем в голове громилы пронеслась ужасная догадка. "О, Великая Мать!" - вспомнилась разбойнику богиня матери-нубийки, и...

Над пустыней разнёсся истошный стон, а затем испуганный крик мальчишки-погонщика. Алеф непроизвольно дёрнулся, потерял ориентиры и, если бы наглец меджай не успел толкнуть его в бок, непременно всем своим весом рухнул бы в костёр, подобно искупительной жертве. Вместо этого громила нелепо всплеснул руками и зарылся носом в едва прогретый песок площадки. Отплёвываясь от набившихся в рот песчинок, Алеф вытянулся на руках и, подняв голову, встряхнул ей, приходя в себя после позорного поражения. Однако, вопреки его ожиданиям, никто, даже слепая рабыня, даже наверняка разочаровавшийся в нём старый разбойник, не обращали на него ни малейшего внимания. В единодушном порыве, включая проснувшихся и снова лениво что-то пережёвывающих верблюдов, спутники Алефа напряжённо вглядывались куда-то вдаль. Метущаяся в бреду принцесса мотала головой, и её чёрные локоны, похожие на змей в тусклом отсвете пламени, сворачивались в кольца на коленях Кти и на песке вокруг. Застывший в нелепой позе писец, смешная "царская макака", мелко стучал зубами, но теперь Алефу это не показалось смешным. На тёмном брюхе коровы Нут не светилось ни единой звезды, и очень скоро громила отчётливо понял, почему.

Необъятная туча, закрывавшая собой видимую странникам часть небосвода, пошевелилась и - о, боги! - раскрыла две яркие щели, очертаниями похожие на глаза, в которых вместо зрачков и радужек зияла непроницаемая тьма Хаоса. Алеф и вздохнуть не успел, как пронзительный взор заставил застыть кровь в его жилах, а затем проник в самое подсознание, цепкими когтями выхватывая из тела-сосуда легкокрылую Ка. Несчастный громила уже видел, как жизненные нити его души, о которых так много когда-то говорила ему мать, медленно свиваются в прочную верёвку, наматываемую на сильный кулак неведомого существа. Злобный демон из страшных снов, всегда приходивший за Алефом в детстве после рассказов матери, наконец-то предстал перед ним в полной красе и, как ни был силён сын финикийца, он был ничтожеством по сравнению с безграничной мощью существа. "Не смей ему сопротивляться! - шептала на ухо тень матери. - Иначе он заберёт твою душу себе, а тело оставит на земле, чтобы ты тоже стал ужасным демоном..." И Алеф готов был на что угодно, лишь бы не исполнился давний кошмар, даже на то, чтобы молча повиноваться нереальному взору с небес и властной ухмылке, искривившей излом призрачных губ...

-Дешерт... Дешерт... - мечась из стороны в сторону, стонала принцесса. - Это Дешерт... Не смотрите на неё! Не надо... Дешерт...

-Это ещё что за Дешерт? - со здоровой долей раздражения поинтересовался Хаби, и его решительный, абсолютно человеческий голос словно ушатом воды отрезвил окружающих. Слепая сказительница подалась в его сторону, но промолчала. Погонщик с надеждой взглянул на неё и поёжился.

-А... совершенно случайно... это не та ли грубая девица... с царского судна? - отчётливо заикаясь, проявил Пиопи чудеса сообразительности. Меджай, поморщившись, скосился вбок, на писца и недовольно крякнул:

-М-да, какие красоты открываются в обозримом будущем, хоть ложись и помирай...

-Смотрите! Кто это?! Это люди?! - зоркий мальчишка первым разглядел выросшие на горизонте фигуры и поспешил оповестить о них спутников. Старый разбойник по привычке приложил ладонь козырьком ко лбу, как будто в лицо ему било жаркое солнце, и тяжко-тяжко вздохнул:

-Этого ещё не хватало... Того и гляди добычу отнимут, сами нажиться захотят.

-Это не разбойники, - подала голос Кти.

Небеса грозно ощерились. Нереальные глаза окатили слепую рабыню с ног до головы надломленным светом надвигающейся грозы - это посреди пустыни! - и чудовищный излом губ раскрылся, демонстрируя демоническое пламя, бушевавшее по ту сторону вечности.

-Убить их! - взвыл ветер во всесильной ярости, и, словно только и ожидали команды, одна за другой стали исчезать с видимой полосы странные фигуры.

-Куда это они делись? - подозрительно поинтересовался старый разбойник, боясь оглядываться.

-Может, они обознались и теперь отправились дальше по следу? - без особой надежды предположил Пиопи.

Как будто услышав слова ничтожного человечишки, казавшегося блохой с высоты небосвода, ужасное нереальное лицо оскалилось в довольной ухмылке и громогласно расхохоталось. От резкого звука подскочила с места принцесса и безумный взором уставилась себе под ноги.

--Дешерт... - шепнули потрескавшиеся бледные губы.

В широко раскрытых глазах Неджем отразилась уродливая обугленная рука, пробившая песок.

-О, Амон всемогущий! - дико взвизгнул писец, добровольно в одно мгновение оказавшийся на спине верблюда.

В один росчерк кривой молнии в набухших тёмных тучах верблюд был окружен десятком подобных шарящих рук, медленно, но верно вытягивавшихся из песка вместе с хозяевами, каковые, естественно, имелись в наличие и вовсе не вызывали восторга от непосредственной встречи с собой. Верблюд в ужасе заревел и попятился назад. Срываясь с места, он вильнул намертво вцепившимся в рыжий горб писцом и помчался прочь в темноту.

- О, Амо-о-о-он! - прощально донеслось из выемки между горбами. - Пошли нам своё Око-о-о! Успокой ть... ть... тьму-у-у-у-у! Ну пожалуйста-а-а-а-а!!!..

-Надо же, какое это, оказывается, облегчение, - глубокомысленно покачал головой меджай.

Его недавний противник, громила Алеф, очнувшийся от оцепенения, отступил и наткнулся на Хаби плечом. Нервно кивнув, сын чёрной рабыни финикийца судорожно вздохнул, не в силах оторваться от завораживающего зрелища появления из-под песка жутких существ, больше всего смахивавших на обугленные головешки. Только у обгоревших угольков не было таких острых белых зубов и длинных когтей.