Николай Ярославцев - Вождь из сумерек 3

-«Вороной»… - Поправил его Стас.

Толян умолк, обдумывая поправку.

-Не катит! – Мотнул он головой. – Смак не тот. Нет вот этой.… Магии не хватает. Чтобы башню сносило.

-Толян. – Вмешался Войтик, которому вовсе не хотелось расставаться со своим конем. - Не гони пургу. Садись, пока есть куда и зачем.

Стас нахмурился.

-Орлы! Внятно и по порядку.

-Командир, так и все ясно, как в божий день. Отходняк через пару дней. А мы идем службой безопасности.

Толян есть Толян. Горбатого легче переделать, чем Толяна.

-Значит, река не безопасна?

-Подумаешь! – Толян сидел уже за столом. – А то мы не видели. Где их нет, этих опасностей?

-Там, где нас. – Пробормотал Войтик, поднимая кружку с вином. – И то не долго. Даже мертвяки проснулись.

-А ты топай громче! – Язвительно заметил Толян. - Еще и не то проснется. Ходишь, как стадо слонов топает.

-От такого слышу.

Стас обреченно махнул рукой. Правды не добиться, пока на борт не поднимешься. И повернулся к эльфу.

-Так что ты говорил про третий глаз, мой добрый друг? – Хитро спросил он и мысленно сосредоточился, пытаясь представить его лицо.

Получилось. Но сознание тут же метнулось и унеслось дальше. Пронеслось по площади, забитой телегами, возами и лошадьми, пронеслось над пристанью и заскользило над неторопливой рекой.

С трудом вернул его обратно, пытаясь удержать его на лице Бодрена.

Лицо эльфа никак не хотело стоять на месте. Дергалось, прыгало, расплывалось мутным бесформенным пятном. Повернул голову, отыскивая Купаву. Взгляд снова прыгнул и унесся на пристань.

И снова пришлось мучительно бороться с ним, чтобы призвать к порядку.

Рука то и дело тянулась к надоевшей повязке.

Повернулся к столу и снова сосредоточился, до хруста стиснув зубы. Стол метался, словно необъезженный жеребчик. Или сознание не желало стоять на месте. Наконец, и то и другое сошлись в одной точке. И Стас, почти уверенно сжал в руке ручку кувшина, не расплескав и капли, наполнил кружку, и облегченно вздохнул.

Но пить не стал. Снова повернулся к принцу.

-Друг мой, взмахни рукой…

Сознанье снова вышло из повиновения и задергалось, норовя ускользнуть за двери. Вместо взмаха руки, увидел только смазанное движение, и взгляд прыгнул к пристани. С таким взглядом против меча верный гроб! Мелькнули далеко внизу мачты кораблей. С усилием вернул его обратно.

-Еще раз…

И снова неудача.

«Начнем с чего попроще».- Сердито подумал он, раскуривая трубку.

Взгляд скользнул к дверям и скрылся в коридоре. Неуверенно зашагал вслед за ним, думая лишь о том, чтобы не отстать слишком далеко. Прошел по коридору, слыша за спиной легкие шаги эльфа, Купавы и всех остальных. Спустился в трактир, пытаясь разобраться в суете. И не очень уверенно, боясь случайного столкновения, двинулся к выходу. А взгляд снова заторопился и исчез за дверями.

Постоял на крыльце, возвращая взгляд, и повернул обратно, с трудом удерживая себя от желания вытянуть руку перед собой. Вернулся в комнату, сел на лавку и задумался, ловя на себе тревожные взгляды друзей.

-Бойцы, на сутки все свободны. Взять быка по рогам сходу не получилось. – Тоном, не терпящим возражений, распорядился он. – Завтра в это же время здесь. И ради бога, без приключений и без глупых фантазий!

Из-под волчовки вылетел нож и с хрустом вонзился в косяк, просвистев над ухом Толяна. Все было проделано с такой быстротой, что никто и вздрогнуть не успел. Да и вряд ли они захотели бы обидеть его.

-Командир…

-Сутки, ребятки! Я прошу только сутки

И застыл, будто окаменев в неподвижной позе. Не сводя «взгляда» с рукояти ножа.

-Пошли, волчата. Командир просит.

Войтик решительно подтолкнул Толяна плечом к двери, обхватил за плечи Веселина и Щира и так же решительно отправил их вслед за Толяном. Гном и Бодрен вышли сами, не дожидаясь его приглашения. Купава осторожно притворила за ними двери и устроилась на лавке у противоположной стены, решив, что его распоряжения ее не касаются.

Если бы мог жрец Нахсор непременно потирал бы руки.

Внизу догорало сражение. Последнее сражение. Так ему думалось, когда он увидел тысячи и тысячи умертвий, а посреди кучку, зажатых в кольцо воинов и горящую деревянную крепость.

Да, это была армия, не знающая поражений. Воины, которых нельзя не убить, не остановить. Сколь долго еще может продержаться эта крохотная деревянная крепостца против его воинства?

Несколько раз он ловил на себе холодный уверенный взгляд и заливался язвительным торжествующим смехом.

Под жертвенным ножом медленно умирает истерзанное бесконечными муками тело. Но ему еще долго не суждено умереть. Страдания должны наполнить, напитать древний камень живой кровью и жизненной силой. Вопли сотрясают стены величественного черного зала.

Нахсор досадливо поморщился.

Не от сострадания. И не от жалости. Вопли и стоны мешают спокойному течению мысли.

Вопли отвлекают его сознание от созерцания победного сражения, мешают насладиться в полной мере поражением таинственного врага.

Как легко было загнать его в ловушку.

Легкое дуновенье ветерка и красная жилка в кучке пепла сдвинулась на волосок. Ровно настолько, чтобы этот городок стал их могилой. А забраться в пьяный мозг северного дикаря? Да, это сможет сделать даже последний из его жрецов!

Это была бы славная месть!

За все неудачи. За погубленную жизнь еще не родившихся черных деревьев. За.… Впрочем, до беды еще далеко. Уцелей даже одна, две ветки и лес спасен. Две – три сотни лет и новый лес встанет над этим миром. Краткий мир в его бесконечной жизни. Еще миг и мешать будет уже не кому.

Нелепая случайность вмешалась в его планы. Пьяная дурь и животная похоть дикаря, прельстившегося на прелести юной красотки. Всего лишь случайность, внушал он себе, рассеянно наблюдая за тем, как неудержимо катится, надвигаясь на крепость, его армия. Что может сделать меч или топор?

Да, жизнь ужасна. Желания, страсти иссушают ее.

Что может быть прекрасней смерти?

Заклинание, над которым он столько бился, уступает его настойчивости.

Там, в лесу была только первая попытка. Только чуть-чуть приоткрыл завесу тайны.

У города он уже был смелее. Ощущение безудержной силы и безграничной власти целиком захватило его.

Хотелось петь и кричать.

Но он уже давно не делал этого. Все эмоции в далеком прошлом. Власть должна быть холодной и рассудочной. Если она власть.

Вот то, к чему он стремился. Подданные, которым от него ничего не надо, которые ничего не требуют, не лезут с советами. Не торчат перед глазами. И послушно умирают, чтобы жить вечно. И умирать по его воле снова и снова.

Сколько сил потратил он, чтобы понять силу заклинания. Чтобы разобраться в снадобьях племени, пытающегося поддержать еле тлеющую жизнь в давно умершей плоти, сколько драгоценного времени, своего времени, затратил, чтобы сохранять их плоть и по сию пору, пряча от убийственного света под угрюмыми черными балахонами. Вместе со знаниями, истинной цены которым, они и сами не ведают.