Ольга Золотухина - Гостиница Четыре стихии

67

застонал, глядя на юношу и его новое приобретение, и рванул к приготовленным для дороги носилкам: - Отправляемся! И не дай нам Аллах не успеть к открытию ворот в Бейрут!..

Караван прибыл в Бейрут немного раньше положенного срока. Для почтенного Ахмет-бея, всегда платившего вовремя и сверх положенного, ворота были распахнуты без промедления.

Сцены расставания караванщика и молодого колдуна не состоялось. Отведя глаза стражникам, занимавшимся досмотром, Хасан бросил своего ослика, на котором путешествовал по Семи Пустыням, и в компании Малика и худощавой рабыни, вооружённый ятаганом аль-Рассула, проник в город.

Бейрут был огромен и, как поначалу показалось непривычному Хасану, совершенно непреодолим. Не в пример тем же Семи Пустыням. А, кроме того, город был шумен, наполнен людьми и образами, от которых рябило в глазах, и имел ни с чем не сравнимый запах, многогранный, порой неприятный и даже отвратительный, но неизменно присутствующий повсюду. Спустя некоторое время юноше уже казалось, что всё, начиная от загнутых кончиков туфель и заканчивая рубином в навершии ятагана, пропахло этой непередаваемой смесью. Казалось: собери её в чашу, зажги под ней огонь, и из жуткого варева непременно получится смертельное зелье! Баньши, закутанная в паранджу, сутулая из-за сложенных за спиной крыльев, принюхалась и расчихалась. Хасану ещё во время путешествия надоело выслушивать её нытьё. Поневоле захотелось продлить на некоторое время её онемение. Но молодой колдун опасался, что рабыня найдёт массу других способов выразить обуревавшие её чувства и предпочёл всё оставить как есть. Научился ведь он, в конце концов, не обращать внимания на бесконечную болтовню рубина.

К тому же, завидев очередную жертву, предвестница смерти начинала в полный голос рассказывать несчастным об их судьбе. Хасан хватал рабыню за тоненькую длинную руку с острыми коготками и, низко кланяясь, начинал торопливо объяснять, что "его бедная сестра очень больна, не могли бы уважаемые подсказать, как найти лекаря". Натыкаясь на заинтересованные взгляды городской стражи, молодой колдун поспешно утаскивал баньши в одну из бесконечных узких улочек, что так славятся воровскими кварталами и попрошайками. Поэтому молодой колдун спешил вернуться обратно на главную улицу. Он не имел опыта личного общения с уличными ловкачами, а сразу же заявлять себя кудесником или демонстрировать навыки владения древним оружием не входило в планы юноши. Постоянный же отвод глаз у такого огромного количества самых разных людей отнимал слишком много сил.

- Бейру-ут... Э-эээ - хароший город, да! - цокал несуществующим языком рубин. Подальше от чужих глаз Хасан спрятал ножны под халат, ослабил кушак, чтобы они терялись в складках, но голос камня это заглушить не могло. - Эст' тут пара неплохой колдун, попросищ кого взять тибя в ученик - сразу согласны будут, э! Хочеш' в ученик, глюпий ты отрок?

- Если только караванщик не доставлял танцовщиц и для кого-то из почтенных колдунов Бейрута, - мрачно откликнулся Хасан. - Сначала надо убедиться, о досточтимый рубин, что магия ещё витает в этих улицах. Говори, пожалуйста, уважаемый, куда надо идти...

- А почему твой разговорчивый друг прячется? - живо заинтересовалась баньши, остановившись и по-птичьи склонив на бок голову. - Пусть не боится и

68

выходит! Я слышу... слышу по его голосу, что никогда-никогда не буду ему пророчить! А, может быть, он стесняется?

- Может быть, прекраснейшая хочет вернуться в клетку караванщика? - не слишком доброжелательно откликнулся Хасан, потирая растянутое рывком застывшей рабыни запястье.

Из-за чёрного покрывала на лице юноше не было видно, как жалобно затряслись губы баньши, однако и судорожных всхлипов хватило, чтобы разобраться в ситуации.

- О, да простит меня лучезарная звезда, что ярче других освещает ночной небосклон, просто твой недостойный поклонник озабочен сейчас поиском приюта для своей госпожи. Он несколько резок, возможно, но пусть звонкоголосая не тревожит своё чело тенью обиды.

Баньши всхлипнула, торопливо закивала головой и непременно бросилась бы обнимать юношу, если бы Малик ловко не перескочил на её плечо. Хасан убедился в том, что хрупкая рабыня нигде не переломилась и теперь ей есть на кого излить нерастраченную нежность, и продолжил путь сквозь снующую толпу.

- ... свежие персики, сладкие финики, самый сочный виноград! Подходи, уважаемый, покупай, порадуй свою прекрасную ханум лучшими во всех Семи Пустынях фруктами!..

- ... Ткани! Легчайший шёлк! Нежнейший бархат! Великолепная парча! Красавец, спеши приобрести несравненные ткани для платья твоей блистающей жемчужины!..

- ... Дамасская сталь! Прекраснейшие клинки из дамасской стали! Прочные, лёгкие, острые, как алмаз! Возьми себе такой клинок, юный отрок! Тебя ждут великие подвиги и свершения! Если пожелаешь, мой молодой господин, для мартышки тоже подберём оружие! Будет тебе блохастый помощник!..

С достоинством обходя назойливых зазывал, Хасан не смог не задержаться возле навеса, окружённого зеваками. Под нудную музыку костлявый старик с кожей, похожей на чёрную холстину, заклинал кобру. Раскрыв капюшон, змея сонно покачивалась из стороны в сторону в такт игре заклинателя. Молодой колдун, фыркнув, мысленно протянул руку и дёрнул кобру за подрагивающий хвост. На поднявшийся вслед за этим переполох смотреть уже не было смысла, и юноша проследовал дальше.

У неприметной серой лавки выбежавший на порог полный торговец в невзрачной одежде схватил Хасан за локоть и зашептал ему на ухо: "Я вижу, молодой господин - путешественник. Знает ли он, что прославленные корабли пустыни не являются больше самым лучшим средством передвижения? Летающий ковёр - вот драгоценнейший камень в груде бесполезных стекляшек! Зайди в мою лавку, молодой господин, уверяю..." Договорить торговцу не удалось. Послышался глухой хлопок, будто встряхивали полотно, и из дверей лавки стрелой вылетела пёстрая тень. Хасана

-- торговца расшвыряло в стороны. Приподнявшись на локтях, толстяк горестно запричитал и заворочался, пытаясь подняться на ноги.

- Негодяй! Негодяй! - кряхтел он, с трудом переводя грузное тело в вертикальное положение. Бросившись на улицу, он нырнул в толпу и кричал оттуда, потрясая кулаками: - Негодяй! Второй ковёр за месяц! Держи вора! Держи вора! Он украл летающий ковёр! Держи вора!

69

- Беги быстрее, - напутствовал его молодой колдун, отталкивая руки запричитавшей над ним баньши. - Даст тебе Аллах, разгонишься и сам взлетишь за своим ковром.

Наученный горьким опытом предыдущих краж, торговец обратился к городской страже. Воины не отказались от звонкой монеты и охотно пустили в небо несколько стрел. Однако таинственного вора уже и след простыл. Торговец был неутешен, стража - при деньгах. В общем, жизнь продолжалась.