Ольга Золотухина - Танцующая на углях

Спустя некоторое время, когда всё было сделано и предусмотрено, я попросила Романа вывести меня на вершину бархана, за который мы перебрались. Здесь отлично был виден и сам догорающий оазис, и наш караван. Я обратила взор к последнему, принципиально игнорируя первый. Роман хотел было поинтересоваться, что я собираюсь теперь делать. Но я не дала ему возможности даже рта открыть: просто подняла всё ещё тяжёлую руку на уровне груди и провела ладонью поверх виднеющегося внизу каравана.

- Всё.

- Хочешь сказать, что они теперь ничего не вспомнят? И даже эту... как её... всё время язык заплетается... Да?

Я не ответила. Только посмотрела на него усталыми глазами и... упала в обморок...

Мы остановились через полтора дня пути неподалёку от неприлично маленького поселения, где по заказу Джатиса, индивидуальному, но крайне выгодному (его он сделал, когда проходил мимо поселения в пути за новым товаром, а теперь, по дороге обратно, ему оставалось его только забрать), для него делал драгоценности местный ювелир. Почему этот ремесленник, довольно известный, кстати сказать, в высших кругах знати, проживал здесь, в принципе, достаточно далеко от столицы, мне было неизвестно, пусть и вполне понятно. У меня тоже имелась целая куча своих причуд, которые не все понимали, однако с которыми соглашались, кто вынужденно, а кто и охотно: у самих в глазу было по связке брёвен, причём в каждом.

Сам караван на недолгий отдых расположился неподалёку от первых глиняных домиков простых египтян. Солнце стремительно клонилось к закату, окрашивая всё пережившие тростниковые крыши каким-то зловещим багряным цветом, смешиваясь с оттенком пыли, грязи и песка, за несколько лет осевших на тростниковых листьях. Крестьяне возвращались с полей, гнали обратно быков и зажигали одинокие огоньки в жилищах, чтобы совершить вечернюю трапезу и отравиться на отдых. Женщины несли в дома воду в глиняных кувшинах, детишки суетились вокруг них, кто-то с натугой тащил огромную корзину рыбы. В общем, жизнь в вечерних сумерках была самая обыкновенная, разве что нашему купцу здесь, среди простого народа, было крайне неуютно, поэтому его личный телохранитель в сопровождении двоих воинов из своего отряда и, соответственно, нас троих, сопровождали его вплоть до самой мастерской ремесленника, располагавшейся почти в центре поселения. Мы со Сфинксом и Марселлой старались прогуливаться где-то в стороне, чтобы не казаться излишне навязчивыми, но буквально тут же подошли к Роману, как только он остался снаружи домика, а Джатис и двое других воинов, вставших у входа с той стороны, вошли внутрь.

- Здесь классно! - восторженно выдохнул Роман. - Прямо как на картинках по истории Древнего мира для пятого класса. Погулять бы здесь часок-другой, на поля их сходить, каналами, шадуфами всякими полюбоваться...

- На быках вшкапать шотку-тругую, - ласково подсказал Сфинкс и ловко увернулся от карающей десницы разомлевшего в вечерней прохладе после тяжкого жаркого дня таксиста.

Я подняла на руки Марселлу и прислонилась плечом к стенке дома, тоже чувствуя себя самым благоприятным образом. Кошка заурчала, ткнулась носом в мою ладонь и лизнула её. Я мягко улыбнулась и опустила на неё глаза. Роман вёл мирную перепалку со Сфинксом на причину пригодности таких реликтовых животных как полулев в распашке полей, они на нас не обращали никакого внимания, и мне это было даже выгодно. Наверное, я точно старею: меня неожиданно бросило в сентиментализм, и если сейчас появится хотя бы Сет, то ещё неизвестно, как бы я его встретила. Ну, в крайнем случае, сгодился бы и Роман...

- Здравствовать тебе... моя слабость...

Мы дружно оглянулись на голос: вот только Роман недоверчиво нахмурился, протянув руку к оружию, Сфинкс застонал, как будто ему наступили на любимую мозоль, Марселла округлила глаза, устраиваясь на моих руках так, что любому идиоту стало бы понятно: она мои объятия оккупировала и никуда деваться из них не собирается. А вот я...

- Привет, - несколько вызывающе откликнулся Роман и демонстративно положил руку на рукоять пистолета. Мужчина - смуглый, черноволосый, красивый своеобразной красотой египтянин - мягко улыбнулся краешком губ, и я поспешила убрать руку Романа от оружия, улыбнувшись ему в свою очередь, вот только так, как я одна умела - по-кошачьи.

- Лунной вам ночи, да будут к вам благосклонны боги, - поклонился он нам, как следовало кланяться человеку его положения в обществе, вот только в его поклонах ко мне я уже давно разучилась различать должное почтение перед великой богиней. Впрочем, я к этому уже успела привыкнуть, тоже давно и, боюсь, навсегда. В том мире, в моём, я имею в виду, я не видела его достаточно, чтобы смочь...

- И тебе тоже не кашлять, - кивнул Роман, снова вмешиваясь. Я молча протянула ему руку, и он рассмеялся. Кажется, таксиста он не замечал, причём делал это с такой непринуждённостью, что у меня в висках сладко заныло. - Эй! - кажется, уже в который раз позвал меня таксист, и я соизволила оглянуться на него. - Ты мне можешь объяснить, кто это такой?

- Ты уже научилась отчитываться не только перед отцом? - усмехнулся мужчина и поспешил склонить голову, улыбаясь самым непочтительным образом. Ох, как же всё не вовремя! - Я наслышан о твоём возвращении. Решил посмотреть на тебя...

- И что? - влез ехидный Роман.

- Посмотрел, - подыгрывая ему, кивнул мужчина и, повернувшись ко мне боком (в этой реальности он тоже не дурак, знает, что ко мне лучше спиной не поворачиваться, кто бы ты ни был - всё-таки южная кровь!), сделал шаг, но вдруг замер, склонив голову и улыбнувшись как бы про себя: - Посмотрел на тебя... моя слабость... - и стремительно скрылся за ближайшими домиками.

- Что это такое было? - повернулся ко мне бравый таксист, я и не собиралась отвечать, но получилось это как бы не нарочно: из домика в сопровождении двух воинов показался Джатис, с виду чем-то крайне недовольный:

- Нет, великие боги, это не похоже на благословлённую вами торговлю!

- Что у тебя произошло, торговец? - незамедлительно перешёл на местный "сленг" наш главный актёр, делая вид, что меня игнорирует. На самом же деле я очень хорошо различала тоненькую сеточку досады, исходившую от него.

- Придётся остаться здесь ещё на день! - недовольно откликнулся Джатис. - Этот сын смертных песков умудрился не закончить работу в положенный ему срок! Как будто ему легче было бы работать на строительстве гробницы фараона, да даруют ему боги вечную власть! Я мог бы ему это устроить, но эта моя вечная жалость... - он махнул рукой, повелевая идти следом, и только недовольно покачал головой. На самом же деле он был рад случившемуся, во-первых, из-за скидки, которую ему сделал действительно перепуганный его гневом ремесленник, а во-вторых, неожиданным отдыхом, пусть даже "не по собственной воле".