Александр Никитин - Перед рассветом

— Э, нет! Эту часть истории должен рассказывать я! — возмутился Сахиб и подхватил нить повествования: — Затем речь пойдет о выдающемся купце и караванщике Ибн Али! Спроси меня, чем он знаменит, и я отвечу: «Он открыл Золотую Нить и первым прошел по ней!» Постепенно в Селент начали приходить слухи о богатствах и диковинках южных земель. Вернувшиеся из похода Ара Пакса рыцари тоже внесли некоторый вклад в это дело… но рассказ сейчас не о них. В ту пору купечество набирало силу и многие страстно возжелали узнать, насколько правдивы слухи. Тогда-то Ибн Али убедил тогдашнего Императора и знать в выгодности экспедиции на юг. Заручившись их поддержкой, он отправился в путь. Кстати, есть поверье, что Золотая Нить проложена прямо по его следам.

— И прямо по ним же… всего за каких-то двести лет, — тихо съязвил рыцарь.

Сделав вид, что этого не заметил, Сахиб продолжал увлеченно рассказывать, загибая пальцы.

— Ибн Али побывал в Лемурии, дошел до земель Вульфов, затем повернул на восток и вышел к самому морю! Но и это его не остановило! Он отправился дальше и был на Морфийских островах. Там ему удалось добыть свое главное сокровище — каолин!

— Глина, — без интереса буркнул Доминго.

— И из нее делают фарфор! — строго и важно заметил Сахиб. — А это настоящее богатство. Золотая Нить не была бы такой, если бы не это открытие. Она основа нашей торговли! Твой друг Мако подтвердит, он, между прочим, приходится Ибн Али пра-пра-правнуком!

Сидевший в сторонке, тихо куривший трубку все это время и спокойно наблюдавший за происходящим Мако был не совсем рад, что разговор коснулся его. Он отложил трубку и ответил:

— Если быть точным, то я прихожусь ему пра-пра-пра-пра-правнучатым племянником. Но, тем не менее, ты прав: его заслуга неоценима. Однако дай Доминго закончить историю.

Сахиб жестом показал, что не возражает и передает почетное право рассказывать рыцарю.

— Многие купцы и караванщики отправились по стопам Ибн Али, когда он вернулся в Селент. А там, где караван, там и разбойники. Им понадобилась стража, вот только обычному наемнику такое дело не доверишь: он сам тебя обворует в конце пути. Поэтому тут как нельзя лучше пришлись рыцари, поселившиеся между Селентом и Лемурией. И здесь начинается история первого Великого Магистра — Пейна. Он со своими соратниками объединил и укрепил рыцарские земли, заложил основы Орденской власти и, можно сказать, создал кодекс рыцарской чести.

— Создал кодекс? Мне казалось… — я осекся, надеясь не сглупить на этот раз.

— Ну? Продолжай, — подбодрил меня Доминго.

— Мне казалось, что рыцари следуют неписаному своду правил…

— Ты прав, но Пейн был тем образцом, тем идеалом, к которому стремятся многие из нас. Принципы, по которым он жил, легли в основу этого свода. Говорят, однажды, когда он ехал на встречу с товарищами, его подстерегли враги и взяли в кольцо. Бежать было некуда, путь к свободе преграждала стена копий, и Пейну предложили сдаться. «Зачем тебе умирать?!» — сказал ему один из предводителей противника. На что он лишь ответил, сдвинув забрало на лицо и пустив коня галопом в сторону окружавших его людей: «At credo!» Что значит «я верю». Он верил и не боялся за это умереть! В тот день Пейн совершил чудо, прорвавшись на своем скакуне сквозь плотный строй неприятеля. Но он был не только искусным всадником и воином, он так же был очень скромным человеком. Получив поддержку рыцарей и огромное влияние, он, тем не менее, не объявил себя монархом, оставив власть и управление рыцарским орденам. Мало кто из живущих на Святой Терре способен на такое. В знак уважения и признания его заслуг был учрежден титул Великого Магистра. Первым, кто его удостоился, стал сам Пейн. Вместе с титулом он получил и особый знак — Медный Хорсис: медаль с изображением всадника и девизом «Аt credo!» До сих пор существует Титул Великого Магистра и самые достойные из рыцарей стремятся его заполучить, хотя сейчас он и не дает каких-то особых привилегий. Это честь! А она для рыцаря прежде всего.

— А знаешь, почему он медный? — подмигнув мне, спросил Сахиб.

— Нет, — честно признался я.

— Дело в том, — пояснил он, едва сдерживая смех, — что рыцари хорошо умеют мечом махать, а вот с управлением делами у них туго. Поэтому денег на приличный материал у них просто не хватило!

— Это символ великой скромности магистра! — запротестовал Доминго. — Символ его достоинств! И не тебе, торгаш, его судить! У тебя вместо сердца кошелек: куда бросил, там и родина с отчизной и совесть с честью!

— Да что бы вы без нас делали, рубаки? Сгнили бы давно! Все равно денег зарабатывать не умеете, а мы свои кровно заработанные вам отдаем! Вот где настоящее достоинство с благородством!

В глазах блеснули молнии, и караванщик с рыцарем уже было сцепились в драке, когда вмешался один из компаньонов Доминго.

— Хватит, — грозно пробасил он, приближаясь, и пыл борцов остыл. — Постыдились бы. Не титулами и не деньгами достоинство мерится. Заладили, как дети, чей герой лучше, а все равно, что один, купчина-скупердяй, тряпье за золото продававший, что другой, блаженный нищий, заступник идеалов, не стоят и мизинца с руки Пажа.

После этих слов Доминго разжал кулаки и нехотя выпустил караванщика.

— Ты прав, адьюраций, мы погорячились. Уже поздно, надо бы проверить часовых, — с этими словами рыцарь встал, пожелал всем, кроме караванщика, спокойной ночи и ушел.

— Я тоже, пожалуй, пойду. Время позднее, как заметил Доминго, а завтра рано в путь вставать. Доброй ночи, — сказал Сахиб и направился в свою палатку.

Адьюраций постоял некоторое время и тоже ушел своей дорогой. А я подсел поближе к Мако.

— Не беспокойся за них, Вильф, — произнес он. — Это у них взаимно: что караванщики, что рыцари друг друга недолюбливают. И вот ирония судьбы — жить друг без друга не могут! Караванам нужна охрана, а рыцарям деньги.

— А кто этот человек, что их разнимал? — поинтересовался я. Уж больно приметным был этот компаньон. Он выделялся даже среди рыцарей, было в нем что-то такое, но не мог понять что! Какая-то сила…

— Видел, у него через левое плечо перекинута перевязь с вышитым на ней знаком? — спросил Мако, и я кивнул в ответ. — Это адьюраций, от старого наречия adjuratio — «принесший клятву». Их еще в просторечии иногда паладинами называют. Увидишь где этот знак, знай: рядом один из них. Им положено носить его не снимая.

— А почему?

— На левом плече обычно носят знаки принадлежности, гербы господ и сюзеренов, цеховые и гильдейские метки. А им запрещено вступать в какие-либо объединения или иметь хозяев, потому они и носят на плече этот знак. Показывая тем, что не принадлежат никому.

— И они такие особенные?