Виктория Солдатова - Там, где живёт огонь

Изнутри это был обычный деревенский домик с большой грязной печкой, деревянными полами и крышей, и сенями, в которых я собственно и находилась. Повсюду на стенах были развешаны разные венички из трав, и прибиты полки с разноцветными соленьями. Удивительно было видеть это всё в Аду. А в углу, откуда раздавался голос, я увидела низенькую, сгорбленную возрастом старушку, которой на вид перевалило уже за вторую сотню лет.

- Я знала, что ты придешь, - сказала, улыбаясь она.

- Откуда здесь деревенская изба??? - изумилась я. - Это ведь дерево? - пощупала я в изумлении замшелую стену, - И что вы там знали? - это уже предназначалось странной женщине.

Старуха невесело усмехнулась.

- То же мне, нашла что спросить, - проквакала она мне, заходя в комнату внутрь дома. И, очевидно, заметив, что я за ней не иду, высунула голову из - за двери и сказала:

- Ну проходи, чего встала, как соленой столб?

До того это всё было любопытно, что я не задумываясь вошла внутрь. Да и что плохого можно ожидать от ветхой старушки, у которой, на первый взгляд не наблюдалось никаких признаков демонической сущности. Тело её, как и у Вершка, окутывала хоть и внушительная, но серая и пыльная вуаль Тьмы, совсем не похожая на клубящийся чёрный мрак вокруг демонов. Однако, после всех отродий, которых мне довелось встретить за последние несколько дней, эта бабуля казалась просто милашкой.

Войдя в узенькую комнатку, которая была в этом доме единственной, странное чувство появилось у меня в груди. Словно большой камень свалился у меня с плеч, словно с меня разом сняли сотню пиявок, вот уже несколько дней сосущих мою кровь. Я могла свободно вдыхать приятный запах этого помещения - прохладной осенней листвы, лесной сырости и свежей брусники, испытывая ощущение будто я наконец - то снова на Земле.

Комната не блистала убранством, но ничего более привлекательного за последние три дня мне не встречалось. Здесь был и старый деревянный стол с ножками, на которых когда-то была резьба, и кровать с пологом из сероватой, местами проеденной молью, но чистой ткани, и занавесочки на маленьких окнах, и покосившийся шкаф, на котором кое-где виднелись следы лака, с чайным сервизом внутри. Так же по всюду висели травки, пучки зелени и странных цветов, которых я никогда прежде не видела. В целом, здесь было весьма уютно.

- Ну, садись за стол, золотко моё, я тебя чайком угощу, - проскрипела старушка и тут же достала из шкафа запримеченного мной сервиза две чашки, чайничек и сахарницу. Заварила чай, при мне залив кипятком из старого чайника какие-то сушёные листья, напоминающие зверобой.

- Зверобоя да мяты мало осталось, но для тебя не пожалею. У меня такие дорогие гости теперь не часто.

- Что вы имеете в виду, - спросила я, автоматически присаживаясь, увлеченная заманчивым ароматом настоя.

- Вот раньше, бывало забредет ко мне в лес путник под вечер, как заплутает, так я его встречу, чаем угощу, дам отдохнуть. Побеседуем мы с ним славно. Ну а потом и родственникам верну. Любили они все чай мой, - говорила бабуля.

Дверца тумбочки подле стола в этот момент внезапно открылась, очевидно, старая женщина случайно задела её ногой, и тут я обратила внимание, отпивая из чашки терпкий горячий напиток, что внутри неё стоит обугленный человеческий череп.

И тут до меня вдруг дошло, что просто так в Аду вряд ли кто-то кого-то чаем угощает.

- Вы меня отравили! - с криком вскочила я со своего стула, опрокинув чашку и разлив её содержимое по пыльному деревянному полу.

Женщина медленно повернулась и внимательно посмотрела сначала на меня, а потом на чай на полу.

- Кто я по твоему? - спросила она, продолжая заниматься своими делами, ни сколько не удивлённая моим испугом.

- А кто вы? - опешила я от такой странной реакции. Казалось, её вовсе не волнует моё присутствие, да и я сама ей вовсе не интересна.

- Вот и чай разлила последний, а я берегла его, хранила вот уже столько времени.

Она подошла к мокрой луже и печально посмотрела на неё. Потом тяжело вздохнув взяла чайник и залила вновь уже единожды заваренные листья. Потом села на другой конец стола и, налив себе собственную чашечку чая, стала размешивать в нём единственную ложку сахара, которую смогла добыть со дна фарфоровой сахарницы.

- Я - старуха Аглая, так меня гости мои называли, - ответила она, отхлёбывая глоток и наслаждаясь вкусом, который уже давненько не чувствовал её язык.

Только сейчас, я наконец решила рассмотреть её повнимательнее.

Иссиня-белые седые волосы были заправлены в слегка растрепавшуюся косу, спадавшую на сгорбленную спину. Её старое тело прикрывал темно-зелёный халат в разноцветный цветочек, во многих местах потертый и заштопанный неловкой рукой. Это заставило меня вспомнить о собственной наготе и слегка поёжиться. Вообще-то меня уже перестало беспокоить это неловкое обстоятельство. Однако, один единственный взгляд на бабушкин старый балахон внушил мне чувство неудобства, которое я, правда, тут же постаралась подавить. Но, видимо, старая дама заметила краску на моём лице, которую мне не удалось скрыть, и я уловила её еле-еле промелькнувшую улыбку.

Продолжая немое наблюдение за ней, я рассмотрела каждый сантиметр её лица, содержащий не меньше десятка морщин, и тонкий нос, слегка загибающийся к низу. Старые сухие руки с нестриженными ногтями, покоившиеся на голубой чашке. Дополняли образ желтые белки и поразительно ясные ярко-зелёные глаза.

И я вдруг поняла, что она очень напоминала ведьму, такую, какой её рисовала народная молва. Старую, дряхлую и немного зловещую.

- Что тебе от меня надо? - выжидающе спросила я.

- Мне? - невероятное удивление отразилось на её лице. - Ты мне совершенно ни к чему, - наконец ответила старуха, отпив вновь глоток чая. - Это ты ко мне в дом вломилась, а не я к тебе.

- Я видела у тебя череп в тумбочке.

- Ну да. Куда в Аду без черепа, правда? - сказала она и залилась довольным смехом, очень напоминающим покашливание.

Видя моё недоумение, как только ручей её радости, наконец, иссяк, и каркающий смех прекратился, она с трудом встала со своего скрипучего стула и проковыляла обратно к тумбочке. Затем, демонстративно повернувшись ко мне лицом, отворила её дверцу. Каково же было мое недоумение, когда черепа я там не обнаружила. Вместо него внутри стояла коричневая глиняная вазочка для цветов, с одной стороны которой был скол в форме маленького треугольничка.

Это заставило меня задуматься о собственной вменяемости. Вероятно, я сильно устала, раз мне повсюду мерещатся человеческие останки.

Я снова села на старый стул и еще несколько минут молчала. Все смешалось у меня в голове. А старуха продолжала пить свой травяной настой, который она называла чаем, с аппетитом причмокивая и смакуя каждый глоток.