Павел Буркин - Сила Мира

Удивительно, что, погибая, группа продержалась полчаса, а Элрик успел бросить в прорыв самую сильную, резервную группу Анри Салана, в которую входили оба эрхавенских линкора. Они выдвигались точно навстречу противнику, а когда подошли на расстояние выстрела из пушки, дружно ударили по темесцам.

Получилось неплохо. Дальнозоркому Элрику безо всякой подзорной трубы видно, как взмывают столбы воды рядом с кораблями темесцев. От самых удачных выстрелов летят обломки такелажа на одном из линкоров и праме. Один из фрегатов теряет скорость, заваливаясь на правый борт, а потом и вовсе ложится мачтами на воду. Эрхавенцы не упускают шанса, всаживают несколько крупных ядер в поднявшееся из воды дно.

А на суше все складывается — лучше не придумаешь. Вице-адмиралу Месмину удалось обмануть темесцев, а потом со смехотворными потерями захватить орудия. Как доложил прибывший гонец на захваченной в порту темесской же быстроходной бригантине, орудия уже готовы к стрельбе, только что не пристреляны по квадратам, но для стрельбы в упор по скоплению кораблей это не важно. Не зевают и местные: Бертье с тавалленским флотом притаился за островом в устье Эсмута, а Одаллини воюет, и воюет мастерски, удерживая юго-западную часть Нового города. Недавно прибыл гонец и от Франческо: парень прислал восторженное письмо:

«Сообщаю почтеннейшему Элрику Бонару, адмиралу Эрхавенского флота, что темесские полки не прекращают атаковать мои части, держащие оборону по линии Плотницкая улица — храм Элисара — Старый проспект. За время, проведенное в войсках, отбито четыре массированные атаки, уничтожено не меньше полутысячи темесцев, захвачено знамя Пятнадцатого темесского полка. Против нас действуют четыре полка, мы несем потери, однако темесцы в последние два часа не продвинулись ни на шаг. И не продвинутся, пока я жив. Клянусь в этом карающим несправедливость мечом Аргелеба…»

Улыбаясь, Элрик вчитывается в неровные от волнения строчки, а перед глазами встает долговязая фигура Одаллини-младшего (хотя теперь, как раз, старшего — Боргиль погиб на редкость нелепо), пристроившегося отдохнуть прямо на земле в каком-нибудь переулке после мотания по полкам и участия в схватке. Почему-то Элрик уверен, что Одаллини сам махал мечом в первых рядах — совсем как Раймон. «Да что Раймон — я сам в девятнадцать лет усидел бы в штабе? — думает адмирал. — То-то же». Надо придумать, как их помирить, потому что оба рода вместе смогут сделать для города (и для укрепления союза с Эрхавеном) больше, чем по отдельности. Но это — когда победим и на суше, и на море.

«Сообщаю обстановку в Старом городе. По данным разведки, Ваши войска беспрепятственно высадились в порту, без боя овладели береговыми батареями и начали теснить темесцев из припортового района…»

«Молодец, что догадался, — мысленно благодарит Элрик. — Теперь, когда напротив порта темесская армада, я сам не могу связаться с Месмином».

«Кроме того, на нашу сторону встали жрецы Великого Храма Аргелеба. Их Верховный жрец отправил для борьбы с темесцами триста лучших воинов во главе со старшим жрецом Крейтоном. На это решение повлияло то обстоятельство, что вместе с Эмериком в город проник какой-то могущественный маг из Марлинны…»

Неплохо. Каждый жрец-воин в бою стоит десятерых, даже если не владеет магией. А старшие жрецы владеют ею наверняка. С ними возле Великого Храма Аргелеба не справится (по крайней мере, не должен) даже Палач Лиангхара.

«Но главное, подняли восстание и захватили оружие пять тавалленских полков, разоруженных неделю назад и заключенных в городской тюрьме. По слухам, ими руководит жена Эмерика, Атталика, бежавшая от мужа. Они очищают от врага центр Старого города и готовятся прорываться к нам навстречу…»

Вот тут глаза Элрика лезут на лоб. Дочь?! Это жалкое, запуганное существо, которое он, старый пень, вышвырнул за редкую гадину, решилась на такое?! Интересно, как она освободила и подчинила себе войска? В любом случае, он до глубины души горд дочерью. Пожалуй, будет неплохо оставить ее здесь, как представителя Эрхавена и посредника между Одаллини и Бертье. Если она смогла воевать, справится и с политикой. Дочь, конечно, не сыновья, но Атталика, похоже, заменит и Раймона… Если с ней ничего не случится.

«Надеюсь победить и остаться в живых. Но на войне бывает всякое. Хочу, чтобы Вы знали: мы сделаем все, чтобы темесцы навсегда забыли дорогу в наш город, кроме, пожалуй, мирных торговцев. Но мы будем помнить и все, что сделал для нас Эрхавен в трудное время, также. Как и лично вы. Искренне ваш, командующий Вторым и Четвертым Тавалленскими полками Франческо Одаллини».

Элрик откладывает письмо в сторону, обдумывает вести от франческо, сопоставляет их с известным из других источников. Итак, береговые батареи — у эрхавенцев. Угощение готово, осталось пригласить гостей.

Разгром группы Эжена, прорыв темесского флота вглубь пролива — как раз такое приглашение, от которого Джустиниани не откажется. Собрав самое лучшее, что имел, в группе прорыва, Джустиниани ослабил остальные группы. Пора начинать свой прорыв на другом фланге — так, чтобы преследующие их темесцы подставили береговым батареям борта и оказались в полукольце. Спасая флот, Джустиниани отступит под прикрытие береговых батарей, поближе к гавани (что батареи еще раз поменяли хозяев, он, похоже, и не догадывается) — и капкан на охотника захлопнется.

— Поднимите флаги отхода на милю к северо-востоку! — распоряжается Элрик. — Но только для групп Санвари, Бретиньи и Лемана. Группа Салана и мы стоим здесь, а когда остальные завершат отход, обходим их и прижимаем к берегу.

Джустиниани до рези в глазах вглядывается во вражеские корабли, пытаясь понять, что теперь предпримет эрхавенец. Элрик бросил в бой главный резерв, и точно рассчитанным ударом остановил прорыв. Теперь сама ударная группа кораблей оказалась в опасном положении: если эрхавенцы атакуют всеми силами, противостоящие им ослабленные флотилии могут не выдержать удара.

Поэтому, не добившись немедленного успеха, Джустиниани приказывает части кораблей вернуться назад, чтобы отразить удар.

Но Элрик даже не пытается использовать шанс: эрхавенские корабли, поймав попутный ветер, отходят — в сторону порта, как раз в ловушку. Джустиниани явственно ощущает сладость грядущей, и теперь почти неизбежной победы. Элрик начал битву неплохо, но сейчас одним ходом проиграл и сражение, и всю войну.

— Вперед! — командует темесец. — Не дать им оторваться от погони!

Джустиниани отчетливо видит, как отходят, проплывая хорошо, если в полумиле от береговых батарей, эрхавенские корабли. Расстояние самое подходящее для стафунтовых орудий, сейчас они могут на выбор расстреливать эрхавенские суда. Но батареи почему-то молчат. Темесский адмирал еще подумал, что Лангольяни после битвы едва ли останется командором, так как стал слишком умным, и предпочитает загребать жар чужими руками.