Ренат Вишняков - Неискоренимое

Йиржи содрогнулся, вспомнив, как буквально вчера на его глазах таким способом убили Ёжа Злотонка, парня его лет, знакомого с ним с раннего детства. Ёж был сиротой, попавшим под призрение доброго падре из местного прихода. Формально. На самом деле только плешивая собака в Стари-Пльзенце не знала, что Злотонок был ублюдком аббата одного из окрестных монастырей, рождённым от куртизанки против закона церкви. Сама его фамилия, придуманная падре-патроном, большим гораздом на выдумки, происходила некоторым образом от слова золото и указывала на причину, по которой священник взял опеку над мальчиком. Как и многие люди, наделённые любознательностью и соприкасающиеся с церклвью, Ёж быстро окунулся в мир знаний. А Йиржи, сам будучи охоч до всего нового, сдружился с этой "родственной душой" и вместе с ним учился читать, писать, считать, разбирал церковные тексты. Пару раз даже (об этом ему велели молчать и священник, и родители) подновлял чернила на страницах Нового Завета в тех местах, где они поистёрлись. Каллиграфия, история, основы латыни - для смерда они оба знали много. И если поповский приживал Ёж, кичившийся своим вежеством, стал очевидной целью народного гнева, то Малайкат, скрытный и осторожный, этой участи избежал. А о том, насколько была близка страшная смерть, напоминал ему до сих пор стоящий в ушах предсмертный вопль Злотонка.... Ох и орал же несчастный! Йиржи даже закралась в голову крамольная мысль - а не глупо ли ТАК казнить тех, кого почитаешь врагами истинной веры? Ведь мученичество зачтётся у порога райских кущ, так не лучше ли просто отрубить голову.... Встряхнувшись, парень выбросил незваную гостью из головы. Меньше думать, больше работать, как говорил отец - тогда и жить спокойнее, и брюхо туже набито! Потому надо поспешить и в срок выполнить поручение вышеупомянутого родителя - отнести узелок с залатанным бахтерцом в Пльзень одному влиятельному по теперешним временам рыцарю. Сей достославный пан за лютый нрав и любовь к резне прежде был не в чести у собрания окрестных рыцарей, а теперь сидел на советах чуть ли не подле Жижки и командовал немалым отрядом.... Заказы от него были истинно манной небесной уже потому, что к деньгам он был невнимателен и потому платил честно, а порой, под лишний стакан вина, и сверх того. Гнева же тех, кто мог прийти на смену гуситам в любой момент, Малайкатам бояться стоило куда меньше, чем обиженного отказом разъярённого мясника, оделённого властью и находящегося здесь и сейчас...

- Эй, приятель, ты не знаешь, в какой стороне тут Стари-Пльзенец?

Старший отпрыск кузнеца дёрнулся, как от удара. Думы думами, но он держал ушки на макушке и внимательно оглядывался по сторонам. В такое время, да и вообще в любое время, если ты в дороге и у тебя есть с собой нечто ценное, зевать нельзя. Даже если вдалеке уже показалась Пльзеньская крепостная стена! Мало ли с какой кумушкой трепалась про выгодные заказы мать, мало ли с кем сидел потом в пивной муж той кумы, мало ли какие дети шныряли рядом, будто бы играя.... В конце концов, как говориться, была бы крамола, а за дурным ухом дело не станет! Всякой вше ясно, что загруженный работой ремесленник пошлёт относить заказ кого-нибудь, кому можно доверять и кто, по возможности, максимально способен себя защитить. На всём Божием свете этим требованиям отвечал только Йиржи. Просто помимо него, первенца, в семье было ещё 8 младших братьев и сестёр. Вслед за ним родилось 5 девок, а уж потом три пацана, старшему из которых было сейчас всего 6 лет... Ясное дело, такие отпрыски были не в помощь отцу в подобного рода делах! Взрослый парень может хоть в морду сунуть, если что. Разбойникам, особенно бывалым, это, конечно, что мёртвому припарка, ну хоть от охочих до драки пьяных придурков в той же Пльзени отбиться, и то хлеб. Благо кулак у парня, помогавшего отцу в кузне уже лет 6, был тяжёлый. Да и с другими мальчишками дрался столько раз, что не перечесть, обычно побеждая. Вот и крутил сейчас головой на все четыре стороны света, не желая пропустить чьё-то приближение. А вот, поди ж ты, пропустил! Как этот типчик подкрался, младшему Малайкату было в упор не понятно...

Вообще с этим путником было что-то не так. Одет он был в длинную, подпоясанную узким поясом рубаху почти до колен, порты, лапти, невысокую шапку, отороченную мехом. Всё это, а также резковатый, запинающиеся на согласных выговор, выдавало в нём гостя из земель русичей на востоке. В последнее время немало иноземцев побывало на чешской земле - от рыцарей-норвегов до безотчих хорватов, да и видел Йиржи описания восточных славян и их платья в книгах.... Только вот в лице у незнакомца было что-то не славянское. Больше того, совсем не здешнее, не людское! Молодой чех видел лица всех народов от испанцев и англов до сарацин и чёрных людей с дальнего юга, но у этого с лицом явно было что-то не так. Безбородое абсолютно, Малайкату не верилось, что можно так начисто сбрить бороду и усы, оно было вдобавок ещё и каким-то безвольным. Не было в нём той веры и той воли к жизни, которую привык Йиржи видеть равно у всех людей. Зато было выражение брезгливости, словно князь зашёл в крестьянский хлев. И печать порока. Сложно описать такое, это можно только почувствовать, но ни у одной шлюхи из окрестных кабаков не было таких развратных глаз, такой похабной полуулыбки.... И ещё напрягало вот что. У путника был приторочен к поясу кошель, но не было никакого оружия. Намётанным глазом парень смекнул, что, даже если там только медь, сумма приличная. Это объясняло новизну и ладный покрой одежды - перед ним был купец, человек зажиточный. Но возникал вопрос - уж не лишился ли ума тот, кто выходит на большую дорогу без охраны и с деньгами, которые только что под нос каждому встречному не суёт?! Мол, гляди смерды, какова казна у меня.... Да его ограбят неминуемо, а ещё и убьют, побоявшись мести других купцов-приятелей, или ещё каких дружков-подельников. Мёртвый то на убийцу уже не укажет! Но нет, на безумного этот парень не похож.... А может, он с чёртом спутался?! Это ведь многое объяснит, да что там многое, всё! И поганые глаза, и деньги, и то, что лихих людей не боится - чего их боятся, колдуну-то? Йиржи Малайкат истово перекрестился, призывая в защитники Яна Непомуцкого и всех святых, развеивавших от веку козни Лукавого. Неужели бесчинства рода людского дошли уже до того, что нечисть богопротивная и пособники Дьявола так спокойно выходят на Божий свет и вступают в разговор с честными христианами?!

- Эээй, парень, ты что, заснул? Я спрашиваю, в какой стороне тут Стари-Пльзенец?

Путник продолжал ухмыляться, теперь ещё более открыто и похабно. Он даже не повышал голос, явно заметив, что собеседник просто напуган, а не оглох.

- Ты, как я погляжу, местный, должен знать!