Александр Годов - Я не умру

Мору трясло так сильно, что желудок скручивало в болезненных спазмах. Она хотела попросить воинов остановиться или хотя бы нести её аккуратнее, но прикусила губу. Нельзя. Сейчас не время капризничать. Да, ей плохо: тело ломало, а голова кружилась. Даже ходить было невыносимо больно. Хвала дагулам, что солдаты смилостивились и теперь несли в Венерандум. Сама бы она никогда в жизни не преодолела все эти бесконечные крутые ступени.

«Терпи, глупая».

В памяти всплыл образ предводителя лжепророков, держащего отрубленную руку Безымянного Короля над головой. Кровь из отсеченной конечности густо льется по лоскутам мышц, стекает по лицу Гектора и пачкает белую тогу. Толпа завороженно пялится на поверженного богочеловека. Вряд ли их прогнившие мозги могут осознать всю безысходность ситуации. Люди отказались от истинной власти и скоро их настигнет кара. Дагулы, Юзон, Кулда, Воган и Корд не простят предательства. Наступают опасные времена.

Мора скривилась. Не хотелось вспоминать события на площади собраний, но она снова и снова прокручивала случившееся. После того, как Гектор запустил в толпу отрубленную руку, он подошел к одному из старейшин и разрешил тому прижечь рану Безымянного Короля, дабы тот не умер от потери крови. Затем Пророк приказал воинам убираться из Юменты. Палангаи сделали из плащей носилки и положили в них Безымянного Короля, её и тела мастера Гуфрана и служителя дагулов.

Ах да! Стоило упомянуть, что перед входом в колонну перехода они встретили бывшего дворцового министра Квинта с мальчиком-служкой. Мужчина упал на колени перед старейшинами и умолял взять его в Венерандум. Увидев Безымянного Короля, он зарыдал. Священнослужители позволили Квинту и пареньку пойти с ними. Теперь именно бывший дворцовой министр вместе с простым палангаем несли потерявшего сознание богочеловека.

«Это всё происходит словно не со мной».

Мора прикусила руку, ощутила, как в глазах скапливаются слезы. Она винила палангаев за то, что не вмешались в битву и не помогли своему правителю. После того, как старейшины зажгли жар-камни, мастер Гуфран приказал воинам атаковать, но те даже не пошевелились. Они исполняли приказы лишь Безымянного Короля. И потому старому учителю пришлось в одиночку бороться с Гектором… Проклятые правила!

— Я принес воды.

Рядом с «носилками» появился мальчик-служка. Мора попыталась вспомнить его имя, но не смогла.

— Спасибо, — прошептала она, растерев слезы по лицу тыльной стороной ладони, и взяла костяную флягу.

— Старейшина Анк кинул в воду лечебные корни. Они должны помочь тебе восстановится.

— Как тебя зовут?

Мальчик тяжело вздохнул, на нежных щеках заиграл жгучий румянец.

— Исхак, — ответил он. — Вам нельзя много разговаривать. Отдыхайте.

Кивнув, Мора отхлебнула из фляги соленой воды и коснулась живота, стараясь не обращать внимания на рвотные позывы. Только сейчас она осознала, как оглушительно громко раздавались звуки в колонне перехода. Тяжелые дыхания, скрип сандалий, грохот доспехов…

— У тебя красивое имя, — сказала она. — Ты не знаешь как там Безымянный Король? Он пришел в сознание?

Исхак нахмурился.

— Старейшина Анк остановил кровь с помощью магии жар-камней, но Владыке по-прежнему плохо. Я буду молиться, чтобы он побыстрее вылечился.

— Мы все будем молиться.

«А потом он умрет», — подумала Мора, но вслух ничего не сказала. Взгляд зацепился за барельефы на черных гранитных стенах: чудовища совокуплялись друг с другом, мужчины-воины целовали дагенов с двумя-тремя головами, монстры-черви пожирали людей в домах… Мерзость.

— Позвольте вопрос, госпожа? — выпалил Исхак.

Мора махнула рукой.

— Конечно! Задавай. Вот только называй меня по имени, пожалуйста. Я давно уже не госпожа.

Мальчик кивнул.

— А вы были в Венерандуме?

Она покачала головой.

— Нет, к сожалению. Но слышала рассказы от… деда и отца. И много читала в книгах. В «Эпосе о Сципионе» есть сцена, где автор в красках описывает Верхний Город. Ты, наверное, читал.

Снова кивок.

«Ребенок есть ребенок. Даже несмотря на случившееся с богочеловеком, мальчик продолжает мечтать. Это дает надежду».

— Никогда не видел снег, — сказал Исхак. — Говорят, он жалит как огонь. А еще он белый… Простите, я, наверное, надоел вам со своими расспросами.

— Напротив. Ты не позволяешь мне грустить.

Мора растянула губы в широкой улыбке. Ей действительно полегчало. И хотя она не могла сама подниматься по ступеням, но страх неизвестности за будущее пропал. В конце концов, выбор сделан. И теперь стоит лишь уповать на богов, которые обязательно вмешаются и сотрут в порошок лжепророков и их предводителя.

Отхлебнув из фляги, Мора задумалась. Только сейчас до нее дошло, что Гектор не просто так отрубил руку Безымянному Королю: в теле правителя уживались две души — человека и бога. Умение сражаться двумя длинными мечами символизировало это единство. И теперь горожане будут воспринимать Владыку как простого смертного.

— О чем вы задумались? — спросил служка.

Сделав последний глоток, Мора протянула ему флягу и ответила:

— Да ни о чем таком существенном.

Настроение ухудшалось.

— Простите меня, Мора. Я слишком много болтаю. Вы должны отдыхать.

Она не стала спорить. Навалилась страшная усталость, глаза слипались. Видимо, старейшина подмешал снотворное в воду. Впрочем, отдохнуть не помешало бы. После всего, что с ней случилось, она заслуживала немного покоя. Мора тяжело вздохнула. Убийство старейшины Димира и лекаря далось ей нелегко. Хотя всё сложилось как нельзя лучше. Теперь никто не узнает, отчего на самом деле умер один из самых влиятельных людей Мезармоута. Возможно, она сделала одолжение Безымянному Королю, избавив его от похотливого служителя.

Все.

Скоро она попадет в Венерандум, и жизнь поменяется. Не стоит пока переживать. Да, не стоит…

А если дагулы отомстят за убийство Димира? Если богочеловек умрет? Значит, это судьба.

Сон сомкнулся над Морой, как черная вода.

Авла, горожанка, добровольная отправившаяся в поход за упавшим дагулом Сиром.

Безымянный Король, правитель Мезармоута.

Гектор, еретик. Предводитель лжепророков.

Гименея, дочь королевского прокуратора Тиберия. Сестра Луция и Доминика.

Дарий, самый богатый купец Юменты.

Акиф Дахма, глава дома. Знатный прокуратор.

Гайда Дахма, дочь Акифа.

Доминик,сын королевского прокуратора Тиберия. Брат Гименеи и Луция.