Роберт Сильверберг - Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа

Желаю тебе гнить в аду с моего полного благословения».

Подпись: «Тот, кто был Твиттерелом».

Ликсаль скомкал листок в кулаке.

— Отдать ему долг? — прорычал он. — Да я ему такой долг отдам, что в его кубышки не влезет! Заплачу по всем счетам!

— Твои метафоры неточны, — заметил деодан. — Я так понимаю, нам не удастся расстаться так скоро, как мы оба надеялись.

Будто узники, обреченные делить одну камеру, Ликсаль и деодан все больше уставали от компании друг друга за недели и месяцы, проходившие после их ухода из Катечумии. Ликсаль без особого энтузиазма выискивал новости о бывшем маге Элиастри, но его связывало присутствие деодана, что всячески мешало переговорам с большинством людей, так что пришлось почти оставить надежду найти виновника этой трудной ситуации: тот мог открыть свою лавчонку в любом из сотен сел и городов по всему Альмери или даже в еще более далеких краях.

В то время как люди повсеместно шарахались от них, иногда они вступали в контакт с другими деоданами, которые смотрели на Ликсаля без страха или любопытства, скорее — как на потенциальный источник пищи. Когда эти новые деоданы убеждались, что им не преодолеть силу браслета, они присаживались поболтать со своим плененным товарищем. Ликсаль вынужден был выслушивать долгие споры и критику казавшихся смехотворными всем, кроме него, возражений против поедания человечины, живой или мертвой. Деодан, прикованный к нему громовым выдохом, после таких бесед с единомышленниками неизбежно чувствовал прилив сил и с еще большей энергией предавался ежевечерним играм в «Королевский компас». Временами Ликсалю бывало непросто удержать свой рекордный победный счет, но все же ему это удавалось, и поскольку упреки деодана в ханжестве уязвляли его, он не колеблясь напоминал своему противнику так часто, как было возможно, о тщетности всех его усилий.

— Да, критиковать легко, — часто говаривал Ликсаль, убрав доску. — Но достаточно лишь взглянуть на наши спортивные результаты, чтобы понять, чей подход к жизни правильнее. — Он даже начал привыкать к такому существованию, несмотря на то что деодан был не самым подходящим собеседником или партнером по игре.

Спустя почти год после их первой встречи наступил день, когда браслет, дар поклонницы, столь долго хранивший жизнь Ликсаля Лакави, вдруг перестал действовать.

Ликсаль обнаружил, что чары больше не работают, самым внезапным и крайне неприятным образом. Только что он спал и видел волшебный сон: как он разукрашивает костлявый нос Элиастри карбункулами размером побольше самого бывшего мага и смеется, а старик вопит и молит пощадить его. В следующее мгновение он проснулся и ощутил зловонное дыхание деодана на своем лице и увидел дьявольские желтые глаза в дюйме от своих собственных.

Ликсаль успел лишь придушенно пискнуть, и когтистая рука сомкнулась вокруг его шеи.

— О, да ты мягонький, мой человечек, — прошептало существо, похоже, вовсе не потому, что не хотело лишнего шума, но просто наслаждаясь моментом, словно громкий голос мог внести диссонирующую ноту в совершенную в остальном мелодию. — Мои когти войдут в твое горло, как в масло. Конечно же, мне надо будет выбрать самый медленный и подходящий способ расчленения тебя.

— М-мой б-б-браслет, — заикаясь, выдавил Ликсаль. — Что ты с ним сделал?

— Я? — Деодан фыркнул. — Я не делал ничего. Насколько я помню, он должен был хранить тебя от преждевременной смерти. Очевидно, каким-то образом все оказалось где-то сосчитано, и пришло твое время умирать. Возможно, при другом развитии событий, в какой-нибудь параллельной реальности тебя бы насмерть зашибло слетевшим с крыши кровельным листом или ты убился бы, выпав из перегруженного фургона, чей возница упустил вожжи из рук. Но не бойся! На этом уровне реальности тебе не придется искать свою смерть, Лакави, поскольку, ко всеобщему удобству, я тут и готов проследить, чтобы с тобой все произошло так, как угодно судьбе.

— Но почему? Разве я так уж плохо обращался с тобой? Мы странствовали вместе целый год. — Ликсаль поднял дрожащую руку, намереваясь ободряюще и по-братски похлопать деодана по плечу, но при виде оскаленных клыков существа живо отдернул ее. — Мы ближе между собой, чем когда-либо оказывались другие представители наших рас, — мы понимаем друг друга, как никто. Безусловно, было бы просто позором взять и отбросить все это!

Деодан издал звук, исполненный саркастического удивления.

— Что это означает? Неужели ты предполагаешь, что, будучи целый год прикованным против своей воли к ходячему ростбифу, ты сам, когда узы вдруг исчезнут, захочешь сохранить свою дружбу с ним? Ты моя добыча, Лакави. Обстоятельства свели нас. Теперь обстоятельства позволяют мне убить тебя!

Хватка на шее усилилась.

— Постой, постой! — вскрикнул Ликсаль. — Разве ты не помнишь, что сам предположил? Если я умру, ты будешь прикован к месту, где останутся мои кости!

— Я размышлял об этом всю долгую ночь, поскольку первым понял, что твой магический браслет больше не препятствует мне. Мое решение элегантно: я съем тебя вместе с костями. Таким образом, я буду прикован только к своему собственному желудку, а это и так уже имеет место. — Деодан довольно улыбнулся. — В конце концов, Лакави, ты же рассуждал тут о близости нашего знакомства — безусловно, большей близости, чем оказаться у меня в брюхе, ты не можешь и желать!

Одного зловонного дыхания существа почти хватало, чтобы лишить Ликсаля немногих еще имевшихся остатков затуманенного сознания. Он закрыл глаза, чтобы не видеть ужасного взгляда деодана, когда тот начнет убивать его.

— Что ж, прекрасно, — произнес он со всем апломбом, на который еще был способен, хотя каждая частичка его тела дрожала, словно в лихорадке. — По крайней мере, я умру, с удовлетворением сознавая, что деодан так и не победил человека в «Королевский компас» и уже не победит никогда.

Он ждал.

Ждал.

Ликсалю невольно вспомнились слова деодана о смерти медленной и более приятной, нежели просто от порванного горла, — приятной, без сомнения, для свирепого существа, а не для него самого. Не потому ли оно теперь колеблется?

Наконец он вновь открыл глаза. В горящем взгляде чудовища к злобе подмешивалось какое-то иное непонятное чувство.

— Ты попал в самую точку, — сказал деодан. — По моим подсчетам, ты выиграл трижды по сто и еще сорок четыре раза из такого же количества возможных. И все же я временами чувствовал, что нахожусь на волосок от того, чтобы закончить игру и победить тебя. Ты и сам должен признать, что мы во все большей степени играем на равных.

— По правде говоря, я должен согласиться с тобой, — признал Ликсаль. — Ты заметно улучшил защиту и двойной маневр в центре.