Роберт Сильверберг - Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа

— Этого легко избежать, — заявил Моллокос Меланхоличный. — Проследи, чтобы меня обслуживали подобающим образом — и у тебя не будет никаких проблем. Я обещаю тебе не колдовать перед другими посетителями, не насылать порчу на твою прислугу и не платить камнями и навозом. Но я утомился, беседуя с тобой. День окончен, и солнце уже село, я устал и проведу ночь в этой гостинице. Перед тобой простой выбор: либо ты предоставляешь мне удобный ночлег, либо я наложу на тебя заклятие гнилостной вони Гаргу, и ты будешь задыхаться от собственных миазмов до конца своих дней. Который наступит довольно быстро, потому что запах этот привлекает упырей и пельгранов, как выдержанный сыр — мышей.

Хозяин открыл было рот, но так и не смог выдавить ни слова. Наконец он посторонился, пропуская гостя, который кивнул, поднялся по ступеням и вошел в дом.

Внутри гостиница «У озера» была столь же мрачна, темна и неприветлива, как снаружи. В воздухе висел странный кисловатый запах, хотя от кого он исходил — от посетителей, от самих стен или с кухни, — понять было невозможно. Разговоры мгновенно стихли, и глаза всех присутствующих обратились к вошедшему чародею, которому его Ужасающий плащ придавал зловещий вид.

Присев за стол у окна, Моллокос наконец позволил себе оглядеться и рассмотреть остальных гостей. Сидевшая у огня группа сельчан, переговаривавшихся низкими грубыми голосами, напомнила ему волосатые коренья. За столиком у бочек красивая молодая девушка смеялась и кокетничала с двумя отпетыми мошенниками, один из которых, похоже, был не совсем человеком. По соседству дремал старик, опустивший голову на скрещенные на столе руки. А сидевшая подальше женщина задумчиво покачивала бокал с остатками вина и оценивающе поглядывала на колдуна через комнату. С первого взгляда Моллокос понял, что перед ним местная «подружка на вечер», хотя в ее случае вечер уже почти перешел в ночь. Язык не поворачивался назвать ее неприятной на вид, но проглядывало что-то странное и беспокоящее в очертаниях ее ушей. Тем не менее фигура у нее была хорошая, большие темные глаза влажно поблескивали, и пламя очага зажигало красные отсветы в ее длинных темных волосах.

По крайней мере, именно так это представлялось смертным глазам, с которыми был рожден Моллокос, но он знал, что человеческому взгляду доверять нельзя. Тихо, почти неслышно он прошептал заклинание и взглянул снова через золотой глаз, увенчивающий его посох. И на этот раз правда открылась ему.

На ужин колдун заказал мясной пирог, поскольку угрей в меню не было. После первого же куска Моллокос отложил ложку и помрачнел еще больше. Струйки пара, тянущиеся сквозь трещинки в корке пирога, свивались в воздухе в ужасные, искаженные мукой лица. Когда подошедший хозяин осведомился, понравилось ли ему угощение, Моллокос укоризненно глянул на него и заметил.

— Тебе повезло, что я не так скор на расправу, как некоторые мои собратья.

— Я очень благодарен грозному господину за его терпение.

— Что ж, остается надеяться, что спальни у тебя содержатся в лучшем состоянии, чем кухня.

— За три терция можете разделить большую кровать с Мампо и его семейством, — хозяин указал на селян, устроившихся возле очага. — Отдельная комната обойдется в двенадцать.

— Моллокос Меланхоличный достоин только самого лучшего.

— Цена лучшей нашей комнаты — двадцать терциев, но ее уже занял князь Рокалло.

— Сейчас же вынесите его вещи и подготовьте комнату для меня, — приказал Моллокос. Прежде чем он успел произнести что-либо еще, темноволосая женщина поднялась и приблизилась к его столику. Моллокос кивнул на стул напротив. — Садись.

Она села.

— Почему ты такой печальный?

— Доля человеческая печалит меня. Я смотрю на тебя и вижу ребенка, которым ты некогда была. Твоя мать прижимала тебя к своей груди. Отец качал тебя на коленях. Они называли тебя маленькой красавицей и в твоих глазах вновь видели все чудеса этого мира. Но теперь их нет, мир умирает, а их дитя торгует своей печалью перед незнакомцами.

— Но нам же не обязательно оставаться незнакомцами, — сказала женщина. — Меня зовут…

— Как тебя зовут — не важно. Или ты по-прежнему дитя неразумное, если так легко готова назвать свое имя чародею?

— Что ж, здравый совет. — Она чуть дотронулась до его рукава. — У тебя есть комната? Давай поднимемся наверх, и я сделаю тебя счастливым человеком.

— Маловероятно. Земля умирает, и раса человеческая вместе с ней. Никакие эротические чудеса не способны это изменить, какими бы они ни были извращенными и изощренными.

— Но и у тебя, и у меня, у всех нас еще остается какая-то надежда, — заметила женщина. — Только в прошлом году я была с человеком, который рассказывал, будто в Саскервое у одной семьи родился ребенок.

— Он лгал, или его самого обманули. Женщины в Саскервое плачут так же, как и везде, и утробы их пожирают своих нерожденных детей. Человечеству приходит конец, и скоро Земля станет прибежищем деоданов, пельгранов и прочей нечисти, пока не погаснет самый слабый луч света. Никакого ребенка не было. И уже никогда не будет.

Женщина зябко поежилась.

— И все же… И все же, пока еще живы мужчины и женщины, мы должны попробовать жить. Так давай попробуем вместе.

— Хорошо. — Видящее Истину Око уже показало Моллокосу Меланхоличному, кем она была на самом деле. — Когда я поднимусь к себе в комнату, ты можешь присоединиться ко мне, и мы вместе попытаемся открыть суть вещей в этом мире.

Карты были сделаны из тонких пластинок темного дерева и легкой, ярко раскрашенной бумаги. Когда Лирианна переворачивала очередную карту, раздавался тихий стук. Игра оказалась несложной. Ставки были маленькие, и пока что Лирианна чаще выигрывала, чем проигрывала, хотя она приметила, что, как только на кону накапливалась приличная сумма, карты Чимвазла чудом оказывались лучше, какие бы козыри у нее ни были до этого.

— Фортуна благоволит тебе сегодня, — заметил Чимвазл после нескольких ходов, — но скучно играть на такую мелочь. — При этих словах он бросил золотой на середину стола. — Кто-нибудь примет мою ставку?

— Я, — отозвался Рокалло. — Земля умирает, а вместе с ней умрем и мы все. Какая разница трупу, сколько у него осталось золота?

Лирианна бросила на них печальный взгляд.

— У меня нет золота.

— Ничего, — ухмыльнулся Чимвазл, — мне нравится твоя шляпа. Поставь ее на кон против наших монет.

— Ах, значит, даже так? — Лирианна кокетливо склонила голову и провела кончиком языка по губам. — Почему бы и нет?

Как и следовало ожидать, вскоре шляпа ей уже не принадлежала. Девушка с изысканным поклоном передала Чимвазлу его трофей и встряхнула волосами, улыбаясь в ответ на его откровенный взгляд. Лирианна старалась не смотреть напрямую в сторону мага, сидевшего возле окна, но она приметила его с первой же минуты, когда он вошел. Чародей был худ, мрачен, и от него так и несло устрашающей магией, которая полностью заглушала следы слабого волшебства этого мерзкого мошенника Чимвазла. Большинство великих магов либо умерли, погибнув от Призрачных мечей, либо покинули Землю, ушли в другие миры или, возможно, к дальним звездам. Она знала, что те из них, что еще оставались в этом умирающем мире, собирались в Каиине, надеясь обрести безопасность под защитой древних заклинаний, охраняющих белые стены города. Этот маг явно был одним из них. Ладонь у нее зачесалась, и меч на бедре беззвучно запел. Сталь меча закалилась в крови первого колдуна, убитого Лирианной, когда ей было всего лишь шестнадцать лет. Ни одно защитное заклинание не могло остановить это лезвие, но ее саму оберегали только ум и мастерство. Самым сложным в убийстве колдуна было поймать момент, когда нужно нанести удар, поскольку большинство из них легко могли развеять нападающего в прах одним-двумя словами.