Роберт Сильверберг - Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа

— Шахтовики заботятся обо всем, что на земле, — поведал ему Боск. — Это часть нашего с ними соглашения.

Туржан кивнул.

— Я полагаю, они хорошо живут на свою долю прибыли. На юге ваши деликатесы, вне всяких сомнений, стоят весьма дорого.

— Они живут хорошо, — сказал Боск. — Лучше нас в каком-то смысле. Их чертоги так полны, что эху негде разгуляться в ночи, а их очаги куда лучше наших согревают комнаты.

Туржан бросил взгляд через плечо на огромный особняк с многочисленными флигелями, который распростерся сразу на нескольких возвышенностях.

— Ваши чертоги поражают воображение. Семья Септентрионов обладает богатством, которому многие бы позавидовали.

Боск заложил руки за спину.

— Мы добились этого, угождая своим клиентам, — сказал он и услышал в своем голосе отцовские интонации.

— Слова настоящего торговца, — заметил Туржан.

Они прошли через редкие заросли деревьев и неожиданно очутились на краю ущелья, по дну которого — на глубине почти в милю — протекала река Дерна. С высоты она казалась узкой бронзовой лентой, тускло светящейся красным в лучах заходящего солнца.

— Ох! — выдохнул Туржан и, как все прочие посетители этого места, застыл в нерешительности, выставив в сторону обрыва согнутую в колене ногу, готовый в любой момент отпрыгнуть назад. — И в Миире река течет между высоких скал, но они не чета этим. — Он заглянул в пропасть. — Зрелище не для слабых духом.

Боск был в шаге от края. Он не помнил, когда перестал бояться ущелья, поскольку отец привел его сюда еще совсем малышом. Он смотрел, как Туржан, чей страх выдавали только выступившие на лбу капли пота, заигрывает с обрывом, и не улыбался, как непременно поступил бы на его месте Флувио.

— Неужели здесь никогда не было моста? — спросил Туржан.

Боск указал на юг.

— Говорят, что мост стоял там давным-давно и по нему все время перевозили немалые грузы. Когда мой отец был мальчишкой, на нашей стороне еще встречались отдельные камни в том месте, где располагалось начало моста, но с тех пор они успели рассыпаться.

Туржан отошел от края пропасти достаточно далеко и перевел дух. Он жестом предложил Боску подойти к нему ближе.

— Кому-нибудь случалось отсюда упасть?

Отец всегда настаивал, что ответ на этот вопрос должен быть отрицательным, но Боск решил, что не станет лгать Туржану.

— Моя мать, — сказал он. — Она упала или, возможно, прыгнула.

Туржан положил руку на плечо юноши.

— Я не должен был задавать столь болезненный вопрос. Умоляю простить меня.

Боск покачал головой.

— Я ее не помню. Это случилось вскоре после того, как мы с Флувио появились на свет.

— Трудно расти без матери, — негромко проговорил Туржан.

Боск тяжело вздохнул.

— Трудно расти Септентрионом. — Осведомленный лишь о двух способах просить что-либо — отца нужно было умолять, а с шахтовиками приходилось торговаться, — Боск решил обратиться к мольбе. Он опустился на одно колено. — Господин, я от всей души заверяю вас в своей готовности исполнить любое ваше желание. Только позвольте мне стать вашим учеником и освоить премудрости волшебства.

Туржан скрестил руки на груди и устремил на юношу долгий, пристальный взгляд.

— Это ведь оно тебя увлекло, не так ли? Деревце, выросшее на столе?

— Я знаю, что есть много всего другого, — сказал Боск. — Знания, не имеющие границ, тысяча еще не сотворенных чудес. Разве торговля грибами может с этим сравниться?

Туржан покачал головой.

— Никто из ныне живущих волшебников не обладает и малой долей того, что когда-то было известно Фандаалю. Наши жизни наполнены разочарованиями, потому что мы тратим их в попытках восстановить утерянное. Лучше сделаться странствующим акробатом, юный Боск, чем посвятить себя поискам тех знаний, что мы ищем.

Боск с усилием сглотнул.

— Мне нужна лишь малая часть от целого, господин. Не смею даже думать, что заслуживаю чего-то большего.

Туржан посмотрел в сторону особняка.

— Почему ты хочешь бросить уютную жизнь и ясное будущее ради мира бесконечных вопросов?

— Господин…

— Боск, — Туржан снова повернулся к юноше, — ты слишком молод, чтобы принимать столь важное решение.

— Значит, ваш ответ — нет?

— Твой отец, несомненно, так бы и сказал. Я рискну предположить, что ты с ним не советовался.

Юноша покачал головой.

— Тогда сделай это, — велел Туржан. — И если он согласится, мы однажды вернемся к сегодняшнему разговору. Возможно, через год — после того как ты все основательно обдумаешь.

Боск поник.

— Вы сомневаетесь, что он согласится.

— Как и ты, ведь иначе ты бы не спросил меня первым. — Туржан взял юношу за плечо и вынудил встать. — Давай-ка пойдем обратно домой и поговорим о грибах. Уж эта-то премудрость тебе хорошо знакома.

Боск со вздохом кивнул.

На протяжении десяти поколений Септентрионы из Северного Предела занимались торговлей грибами, и их познания в этой области были такими же глубокими, как само ущелье. Боск бесчисленное множество раз отправлялся с отцом и братом в дневное путешествие на север — туда, где западную сторону ущелья усеивали входы в туннели, к которым вели опасные крутые тропы из зеленого серпентина, столетия назад высеченные шахтовиками. В туннелях шахтовики выращивали свои тусклые сокровища и сушили с десяток сортов, которые в свежем виде невозможно было отправить на юг. Дважды в год Септентрионы везли туда партии товара и возвращались с золотыми монетами и продуктами, которые южанам доставались чуть ли не даром, а на севере считались деликатесами, — мукой, сушеными фруктами и овощами, законсервированными в масле.

Боск чувствовал себя запертым в торговом круговороте.

Прошел месяц после отбытия Туржана, когда юноша наконец-то осмелился заговорить о волшебстве.

— Это что еще за глупости? — пророкотал отец. Семья обедала за новым столом — тот, посреди которого росло деревце, переставили в отдаленную нишу, где имелось окно. — Ты будешь заниматься тем же, чем занимались все мы, и хватит об этом!

Боск оттолкнул тарелку с обжаренными до золотистой корочки грибами.

— Прошу тебя, отец. Флувио не хуже меня мог бы служить интересам семьи.

— Отпусти его, отец, — сказал Флувио.

— Тихо! — услышали они в ответ. — Я больше не хочу об этом разговаривать.

Спустя две ночи, когда хозяева дома и слуги уснули, Боск спрятал несколько монет в своем поясе, уложил в седельные сумки одежду, провизию, немного свежих грибов для себя и мешок сухих на продажу, после чего осторожно выбрался из особняка. В конюшне, седлая любимую лошадь, он услышал позади шаги и ощутил, как по спине пробежал холодок. Он повернулся, ожидая увидеть разгневанного отца, но то был лишь его брат в халате и тапочках.