Юлия Григорьева - Семиречье [трилогия : СИ]

— Что ты хотел? — спросила она.

— Моя Госпожа, — ответил степняк, не поднимая головы. — Рать людей начала собираться на Поле Угасших Надежд.

Милава еле сдержалась, чтобы не застонать. Она натянула на лицо маску брезгливого безразличия и велела:

— Собирайте рать, завтра мы выступаем.

— Да, моя Госпожа, — степняк поднялся и вышел задом, не разгибая спины.

— Удачи, божественная, — усмехнулся демон и ушел, оставив бледную испуганную женщину наедине со своими страхами.

Утреннее солнышко уже успело выглянуть из-за ночных облаков, когда на Поле Угасших Надежд, том самом, где происходила последняя битва за старый мир, появились первые шатры. Радмир и собранная им дружина располагались с комфортом и наглостью. Они уже знали, что злыдней более не существует, и эта новость принесла настоящее ликование. Кто-то все равно остался насторожен, напоминая, что в последней битве злыдней тоже не было. Но людям требовалась надежда, и они ее получили. К полудню подтянулись Дарислав и Гарко со своими дружинами. Воины обнимались, радуясь, что снова стоят здесь и готовы дать новый бой, пусть он даже окажется последним.

Неожиданностью стало явление вооруженных волхвов. Они деловито ставили свои шатры и попутно успевали благословить всех мимо проходящих.

— А вы тут каким ветром? — поинтересовался один из собранных Радмиром людей.

— А вот ей, а не восхваления и жертвы, — высунул из широкого рукава волосатый кукиш один из волхвов. — Хватит, напреклонялись.

— Добро пожаловать, — улыбнулся Радмир, услышавший этот разговор.

До вечера тянулись воины, кто дружиной, а кто по одиночке. Даже бабы подошли, вооруженные вилами, ножами и серпами. Гнать их не стали, но решили поставить так, чтобы в резню не вступили. Перед темнотой объявились Белава с Руаларом. Хоть народ и был уже подготовлен, что защитница их на змеюку похожа, а оторопь все-таки взяла. На нее косились до тех пор, пока к ней не подошли Гарко и Дарислав, тепло обняв чародейку. А подбежавший Радмир и вовсе поднял над землей и закружил с восторженным приветствием, а потом еще долго не выпускал из рук. Девушке пришлось выбираться самой, мягко отстранившись.

— В Зеркальном Граде собралось семьдесят два чародея, — поделилась новостями чародейка. — Повелитель их в место чистой силы отвел, так что теперь они вновь готовы сражаться. — и улыбнулась, — радуются, как дети малые.

— А ты? — спросил витязь. — А ты взяла силу?

— Мне нельзя, — загрустила Белава, будто ей не дали сладости. — Чистая сила этого мира меня убьет. Не успею я ее под себя подстроить.

— Мы решили отдавать Анариэль свою силу частями, — заговорил Руалар. — Будем ее подкреплять. Так что ты хотела сделать, Анариэль? — повернулся к ней альв.

— Когда-то Благомил, божок, о котором я рассказывала, штуку одну проделал. Он рать свою в пространстве скрыл. Даже царские чародеи видели расстояние меньше, чем оно было на самом деле, а потом хоп, и будто покрывало сдернули. А там войско великое. И вот подумалось мне, что я могу сделать тоже самое, почти тоже самое. Построю-ка я обманку. Наоборот увеличу место, пусть видят воев, коих и нет тут. Демон говорил, что рать у Милавы большая будет, так пусть думают, что у нас еще больше.

— Думаешь, остерегутся? — задумчиво спросил Дарислав.

— Напугаем так уж точно, — засмеялся Радмир. — Змеюка силы малые ждет, нас и набирается тысяча, не больше. Но пусть не ведает о том ее орда, осторожней будут.

Белава улыбнулась и повернулась в сторону лагеря, начиная творить небывалое в этом мире ни разу. Изумленные взоры смотрели, как Поле увеличивается на глазах, как загораются позади них костры, ставятся шатры, и бродят дружинники в незнакомой одежде.

— Наших я сотворила, — пояснила Белава. — Вон видите громила в темно-синем кафтане с кострами на руковах? Это Добрыня, князь из Пустошева и дружина его.

Изумление все более росло, когда великан распахнул руки и проорал кому-то громоподобным голосом:

— Здрав будь, друже! — и сжал в своих медвежьих руках тоже немаленького воина. — Испей чарку за славный бой, чтобы змеюка та окосела.

— За такое грех не выпить, — откликнулся воин.

На чародейку потрясенно взирали все, а она самодовольно усмехалась, потом не выдержала и засмеялась.

— Морок это из призрачного села. Он такой, что ему верят все, невозможно не верить. А рать моя будет вести себя так, будто живые, только с вами говорить смогут очень мало, а вот друг с другом запросто и много. У них своя жизнь, которую я помню. Это лагерь, что стоял под Полянией. Призраки приняли то, что я знаю о них.

— А это кто? — полюбопытствовал Катай, глядя на черноволосого красавца.

— Ярополк, — грустно вздохнула чародейка. — Тысячник из града Берестова. Вон и шатры их.

— А это? — теперь спросил Гарко, указывая на потерянного седого мужика в одних подштанниках.

— Высший чародей, — расплылась Белава в широкой улыбке. — Милятин, главный в дружине чародеев.

— По что ты его так? — хохотнул Радмир.

— Ругаться меньше будет, — мстительно ответила девушка и одела призрачного Милятина в его кафтан.

Тот сразу подбоченился и пошел в глубь лагеря. Даже Руалар был впеч атлен, что уж говорить об остальных ратниках. Теперь они верили, что перед ними великая чародейка и прониклись мыслью, что все будет хорошо. Единственное, что оказалось удручающим, это молчание темных альвов. Воины они были известные, хоть и жили под землей. Да и силами своими были наполнены.

— Знать бы, когда Милавка подойдет, — помечтал Гарко.

— Коль донесут ей об этой рати, — Катай кивнул на морок, — еще и убоится.

— Явится, — убежденно сказал Руалар. — Ей деваться некуда. Или сюда войско пригонит, или к Башне пойдем.

— А демон? — спросил Дарислав. — Одолеет его Белава?

— Нет, — честно призналась чародейка и улыбнулась. — Он сильней всех нас вместе взятых, я ничего не могу сделать. Но кой-чего надумалось, — она подмигнула оторопевшим мужчинам и пошла к своему мороку.

— Демон ей не опасен, — ответил Руалар, более ничего не объясняя.

— Ой, Радмир, — воскликнул какой-то мужик, смотревший на призрачных союзников. — Смотри, там ты, только одет иначе и коня ведешь альвийского.

Радмир вскинул голову и встретился взглядом с другим Радмиром, который вел в поводу дымчатого альвийского жеребца. Воин— странник повернулся к приближающейся к нему чародейке и до них донесся голос, так похожий на голос витязя:

— Лебедушка, — сказал призрак и нежно улыбнулся.

— Утешение себе создала, — скривился витязь. — Во плоти ей мало.

— Смотря кого, — ответил альв и пошел к чародейке, не сводящей взгляда с призрачного Радмира, оставив витязя хмуриться.