Юлия Григорьева - Семиречье [трилогия : СИ]

— Боитесь меня, внученьки? — спрашивает женщина, по прежнему улыбаясь. — Не стоит, я зла вам не сделаю, бабушка я ваша.

— Наша бабушка умерла, — отвечает старшая. — Я ее помню.

— Так это дочка моя, Любавушка, — вздыхает женщина. — Ее как и тебя звали. Я ваша прабабушка.

— Бабушки молодыми не бывают, — решается заговорить младшая.

— А я не простая бабушка. Я чародейка, — женщина весело подмигивает, и младшая девочка распахивает глаза. Она первый раз видит живую чародейку.

— Настоящая? — спрашивает она, затаив дыхание.

— Настоящая, Белавушка, самая что ни на есть настоящая, — кивает их прабабушка.

— А пряников наколдуешь? — деловито интересуется Любава.

— Зачем колдовать? Я их вам итак принесла, — и женщина достает из своей котомки узелок, от которого вкусно тянет медовыми коврижками.

— Благодарствуй, — Любава протягивает руку и забирает узелок.

— А мне? Мне тоже дай пряничков, — канючит маленькая Белава.

— Дам, дам, — успокаивает ее сестра, и девочки убегают есть прабабушкин гостинец…

… За окном закричал первый петух, его клич подхватил еще один, и еще, и еще. Вскоре запела петушиными голосами вся деревня. Дарей поднял голову и посмотрел на ученицу. Жар уже спал, Белава перестала метаться и спала спокойным глубоким сном. Он вздохнул с облегчением и тихо выскользнул из комнаты.

Вскоре зашевелились обитатели дома. Первой встала Милава, засуетившись вокруг печи. Следом поднялся Хвощ, позволив себе понежится в теплой постели чуть дольше жены. Дарей сел на лавку, устало потирая глаза.

— Ну как, Дареюшка? — спросил его Хвощ.

— Убрали мы вашего упыря, — ответил чародей, зевая. — Белавка тоже на улицу вылезла.

Об укусе он умолчал, справедливо подозревая, что хозяева дома впадут в панику. Милава быстро накрывала на стол.

— Надо Ядреюшку будить, наш касатик богатырским сном спит, — сказала она, вытирая руки о передник.

Чародей усмехнулся, вспоминая белавино определение Ядреюшкиного храпа. Милава быстро поднялась по лестнице, ласково защебетала под дверями спящего сыночка, потом заскрипела дверь и… раздался оглушительный женский вопль.

— Ядрей! Сынок! Да что же это?

Чародей сорвался с места, в ужасе представляя Белаву с окровавленными губами над телом свежеубиенного Ядрея, но предстала ему совсем иная картина. На большой деревянной кровати среди подушек и перин сидел здоровенный заяц и дико косил глазами. У входа тяжело осела Милава и голосила на всю избу. Дарей быстро заглянул в светелку, там сладко спала Белава чему-то мило улыбаясь во сне.

— Ну… упырица, — выдохнул чародей и вернулся в комнату Ядрея.

Там уже стоял Хвощ, держа зайца за уши и удивленно разглядывая зверя. Дарей взял у него дергающегося зайца, осмотрел и посадил обратно на кровать. Потом зашептал, щелкнул пальцами, и пред родительские очи явился сам Ядрей с красными ушами.

— Мамо! — завыл он, кидаясь к счастливой матери, утирающей слезы. — За что мне батя ухи надрал?

— Сыночек, Ядреюшка, — Милава повисла на бычьей шее великовозрастного дитяти. — Живой, здоровый, красавец мой родименький.

— Дарей, — Хвощ всем своим видом требовал объяснений.

Чародей вздохнул и рассказал душещипательную историю, как гнали они с ученицей проклятого упыря от самого кладбища, как изворачивалась и грозила им погибелью нечисть злобная. И прошлось им кидать в упыря заклинания, чтобы остановить нежить поганую, и одно заклинание отбило лихо докучливое, видать оно в Ядрея и отлетело. Вот вам повинная голова, что хотите, то и делайте. Хвощ качал головой, Милава прикрыла ладошкой рот в ужасе, а Ядрей уже вовсю чавкал над миской с кашей.

— Какого страха вы натерпелись, бедные, — всплакнула жалостливая женщина. — Ты кушай, чародеюшка, кушай.

— Благодарствуй, — Дарей со скорбным видом взял ложку.

— Да уж, натерпелися вы от нашего упыря, — вздохнул Хвощ и полез в небольшой сундучок. — Вот вам за труды ваши, — и положил перед чародеем небольшой кожаный мешочек, тяжело звякнувший монетами.

Дарей закашлялся, потом взял мешочек и тяжело вздохнул:

— Да пустое, Хвощ, мы завсегда помочь добрым людям рады. — и убрал мешочек к себе.

— А за сына спасибо, вернул нам богатыря нашего, — и хозяин встрепал сыновьи вихры.

Чародею стало немного стыдно, но не говорить же, что он всего лишь исправил сотворенное мстительной ученицей. Он только неопределенно кивнул, мол, не за что, и продолжил трапезу. Вскоре послышалось шевеление из светелки, и к ним спустилась разрумянившаяся со сна Белава.

— Славного дня вам, люди добрые, — поздоровалась она и бросила быстрый взгляд на выходящего из избы Ядрея и на нахмуренные брови мастера.

— Все потом обсудим, — поспешно сказал чародей, пока она не ляпнула что-нибудь.

— Хорошо, — согласно кивнула девушка и села завтракать.

Утро выдалось дождливым, разбудив двух путников стуком капель по лесной листве. Чародеи одновременно открыли глаза и встали. Белава сладко потянулась и ойкнула, когда на макушку ей упала холодная капля. Дарей развел костер и наколдовал воды в котелке. Девушка умылась и пошла помогать учителю с завтраком. После Упырево она получила от чародею хорошую взбучку за зайца, за безголовую свою вылазку на ночную улицу, за укус упыря, потому как с низшей формой нечисти она уже должна была справляться с закрытыми глазами. Белава бледнела, краснела, заикалась, чесала в затылке и даже пыталась расплакаться, чем, в общем-то, и успокоила мастера, впадавшего в ступор от женских слез. Но до вечера он с ней не разговаривал. Девушка заискивала и подлизывалась как могла, но учитель только сурово хмурил брови. Помирились они уже перед сном, когда учитель нарушил молчание указанием поставить защитный круг. И теперь всякая напряженность между ними исчезла, Дарей простил свою непутевую ученицу.

— Мне прабабушка вчера снилась, — сказала Белава отхлебывая горячий чай.

— Да? И что снилось? — заинтересовался Дарей.

— Как она к нам в дом пришла, больше ничего, — разочаровано призналась девушка. — Я все пытаюсь вспомнить, что она матушке тогда говорила, а не получается вспомнить.

— А при помощи ясновидения?

— Не получается. Я пыталась.

— Значит неважно, раз не вспоминается, — чародей потерял интерес к этой теме.

— Не скажите, мастер. Матушка с того времени очень поменялась. Сдается мне, что ее бунт против чародейства с тех пор пошел. Чувствую, что есть там что-то важное обо мне.

— Да, остались у тебя загадки, — признал Дарей. — Мне слова Баэлиана долгое время покоя не давали, что дар жизненной силы в тебе не твой. Вот ведь главная загадка. У бабки взять не могла, сила-то через пять лет после ее гостевания проснулась. С чем это может быть связано?