Аня Чеблакова - Смерть волкам

Рэйварго с трудом, насколько ему позволяли скованные за спиной руки, приподнялся и сел на сиденье, приколоченное к стене.

Даже по пути в ликантрозорий Веглао не чувствовала себя такой беспомощной. Голова ужасно болела, прямо как тогда, и было очень неприятно ощущать на своих запястьях браслеты наручников, холодные и чересчур большие для неё, болтающиеся. Полнолуние было уже сегодня, и оборотней Кривого Когтя, подошедших совсем близко, она ощущала с невероятной силой. Их присутствие жгло её, как жар от огня. Октаю было не лучше. Кто-то из горожан успел разбить ему губы ударом кулака, и на его подбородке подсыхала кровь.

Через полчаса их привезли к местной тюрьме. Это было довольно длинное, приземистое здание в три этажа, сложенное из красного кирпича. Маленькие квадратные окна были забраны решётками, над высокой бетонной изгородью, окружавшей двор, тускло сверкала на солнце колючая проволока.

Всех троих завели внутрь. Ребята оказались в полутёмном помещении, где ставни окон были плотно закрыты, чтоб не было так жарко. Не говоря ни слова, полицейские провели их по такому же полутёмному коридору мимо нескольких пустых камер, а потом, освободив от наручников, заперли в одной из них.

Встряхнув слегка затёкшие руки, Веглао прошлась по камере. В окно светило солнце, и на полу лежал исчёрканный прутьями решётки квадрат света. Рэйварго подошёл к окну и, благодаря своему высокому росту без труда дотянувшись до него, зачем-то взялся за решётку. Потом разжал руки и, отойдя, устало опустился на нижнюю койку нар, привинченных к стене.

- Простите, ребята, - пробормотал он, опуская голову на руки.

- Прекрати, ты-то в чём виноват? - Веглао подошла к двери, приподнялась на цыпочки и выглянула в забранное решёткой окошечко. Коридор был пуст. Скоро, как она догадывалась, их начнут допрашивать, и неизвестно ещё, насколько всё это затянется. А до нападения осталось полдня. Голова всё ещё болела, но это пустяки - к вечеру рана уже затянется. О ране на бедре, нанесённой сутки назад, и вспоминать было нечего, она уже почти совсем зажила. Вот ожоги на левой руке внушали больше опасений.

- А если нас оставят здесь до ночи? - дрожащим от раздражения голосом сказал Октай. - Да мы от тебя мокрого места не оставим!

- Вообще-то, должны развести по разным камерам, - проговорил Рэйварго. - Что же теперь делать?

- Тебе - лучше всего подремать, - пожал плечами Октай. - Ты же всю ночь за баранкой просидел. Вон глаза-то какие красные. Всё равно в таком состоянии ничего путного не придумаешь.

Рэйварго не услышал его последних слов - он привалился к стене и погрузился в тяжёлый сон, похожий на обморок. Его друзья, четь более бодрые, чем он, остались сидеть, иногда шёпотом советуясь о том, что делать дальше, но чаще молча.

Так прошло около полутора или двух часов. Приближался полдень, в камере было очень жарко. Ребятам хотелось пить, а ещё им хотелось смыть поскорее с себя пот, грязь, песок и кровь. В коридоре было тихо - казалось, о них вообще забыли. Через два часа заточения Рэйварго вздрогнул и проснулся. Ему хватило одного взгляда на усталые и расстроенные лица друзей, чтобы понять: дело всё ещё не сдвинулось с мёртвой точки. Они обменялись несколькими словами, пытаясь успокоить друг друга, но на самом деле только разбередили друг другу сердца. Через несколько минут Веглао снова подошла к окошечку в двери и выглянула наружу.

- Там что-то происходит, - вдруг сказала она, вытягивая шею и стараясь получше разглядеть коридор. - Я слышу голоса.

Ребята затаили дыхание, прислушиваясь. Действительно, до них откуда-то доносились голоса, но эхо искажало их, и ребята не могли разобрать ни слова. Потом вдруг послышались шаги.

- Сюда идёт полицейский, - сказала Веглао, оборачиваясь.

Через несколько секунд из-за двери послышался приказ:

- Отойти от двери!

Веглао поспешно отошла назад, Октай и Рэйварго одновременно поднялись на ноги. Сквозь окошко они увидели, как на стене в коридоре появилась тень. Потом загремели ключи, и с низким щелчком открылся замок.

В дверь заглянул невысокий пожилой человек в полицейской форме. Лицо у него было напряжённым и слегка испуганным, пистолет в вытянутой вперёд руке чуть заметно подрагивал.

- Урмэди, за мной, - сказал полицейский и посторонился, пропуская Рэйварго.

- Быстро же я стал для вас Урмэди, дядя Ринорс, - пробормотал Рэйварго, шагая по коридору спустя несколько секунд.

- Как же ты так? - осуждающе откликнулся конвоир. - Связался с оборотнями? Ты же всегда был неплохим парнем.

На это Рэйварго ответить не успел - Ринорс привёл его в комнату для посетителей и запер за ним дверь. Рэйварго успел лишь увидеть в углу комнаты свою сумку и мешки Веглао и Октая - разве шкаф для вещдоков переполнен? - а потом из тёмного угла напротив вышел человек, которого юноша мгновенно узнал.

Среднего роста, худощавый и стройный, с аккуратно причёсанными светлыми волосами. На его красивом, хотя и немолодом лице поблескивали из-за круглых очков серебристо-серые глаза. Это был его отец, Хильтуньо Урмэди.

Рэйварго так соскучился по нему, что чуть не бросился его обнимать, но его смутил суровый и мрачный взгляд отца.

- Привет, папа, - нерешительно сказал он.

- Привет, Рэйварго, - голос у Хильтуньо был довольно усталый, но никакой злости в нём не было, и Рэйварго мысленно вздохнул с облегчением. - Что ты там стоишь, как неродной? Подойди сюда.

Рэйварго быстро подошёл к нему и они крепко обнялись. Он почувствовал, что отец ощупывает его спину и как вздрогнула его ладонь, наткнувшись на повязку.

- Ты загорел, - сказал Хильтуньо, разняв объятие и посмотрев на сына снизу вверх - Рэйварго был выше его. - Долго же тебя не было.

- Долго, - проговорил Рэйварго. Он почувствовал себя виноватым в том, что заставил отца так волноваться.

- Знаю, ты на меня сердишься, - быстро заговорил он, - но я объясню всё как-нибудь потом.

- Я не злюсь на тебя, я просто очень устал, - тусклым глухим голосом ответил Хильтуньо, снимая очки и потирая закрытые глаза пальцами. - С утра не работают телефон и телеграф, Рэйварго. Никто не знает, в чём дело. Поломок в стационарах вроде как нет, и механик Форан отправился вчера искать неисправность в проводниках за городом. До сих пор его нет.

Рэйварго ничего не ответил. Хильтуньо внимательно взглянул на него.

- Что это с тобой? Ты побледнел!

- Папа, - сказал Рэйварго, собравшись с мыслями, - ты лучше сядь. Надо сказать тебе кое-что.

Хильтуньо опустился на скамью за столом, а Рэйварго, быстро подойдя к своей сумке, начал копаться в ней.

- У меня для тебя подарок, - сказал он, подходя к столу со свёртком в руке.

Снова, теперь уже перед изумлённым взглядом отца, он размотал холстину, кожу и батист, и Хильтуньо, замерев, вперился взглядом в лежащую перед ним "Ликантропию", которую Рэйварго предусмотрительно открыл на первой странице.