Аня Чеблакова - Смерть волкам

- Только не делай вид, что тебе есть дело до моих экзаменов, - предупредил Рэйварго, глядя не на Гурдиля, а на свой ремень, который затягивал вокруг талии.

- Мне есть дело до твоей сестры. Ты даже представить себе не можешь, как сильно она о тебе беспокоилась.

- У неё были основания, если это тебя утешит, - ответил Рэйварго, вскидывая наконец на Гурдиля свои чёрные глаза, непривычно твёрдый взгляд которых заметно смутил его зятя. Рэйварго никогда не любил Гурдиля, он просто не мог понять свою весёлую, нежную и смелую сестру, которая выбрала себе в мужья такого скучного и занудного человека, но сейчас к этой нелюбви примешалась ещё и обида. Разве Гурдиль поймёт, каково ему пришлось?

Рэйварго вышел из-за прилавка и направился к ящику с обувью, который стоял рядом с ящиком с одеждой. Присев рядом с ним на корточки, он немного порылся там и вытащил наружу пару своих старых ботинок. Завязав шнурки, он поднялся на ноги и снова столкнулся лицом к лицу с Гурдилем.

- Что ты всё-таки от меня хочешь? - в лоб спросил он у него. - Чтобы я вернулся в Ретаке и закрыл свои долги? Или чтобы пошёл в тюрьму и пустил по одной пуле в головы своим друзьям?

- Не обязательно, - ответил Гурдиль, которого вопрос Рэйварго явно покоробил. - Ты, я вижу, с ними на короткой ноге - вот и скажи им: пусть уходят. В нашем городе им не место, и в нашем доме тоже. У нас здесь ребёнок, твой племянник.

Его жена стояла рядом, и, слушая его, темнела лицом. Рэйварго быстро взглянул на неё, потом сердито перевёл взгляд на Гурдиля.

- Эти оборотни спасли мне жизнь, - резко сказал он. - И если выпустить их из тюрьмы, сегодня они спасут ещё множество жизней!

Гурдиль покраснел:

- Тьяррос не выпустит их, если он ещё не сошёл с ума. Эти существа опасны. Это они привели сюда врагов, разве ты не понимаешь?

- Они как раз пытались их остановить, - ответил Рэйварго, протягивая руку за курткой. - Только вчера днём мы сражались с одной из банд. Если бы этого не было, у Когтя сейчас было бы как минимум на сто оборотней больше.

Гурдиль и Торвита переглянулись; на лице молодой женщины было написано смущение, на лице у её мужа - нарастающий упрямый гнев.

- Куда ты собрался? - резко спросил он, глядя, как Рэйварго накидывает куртку. Юноша посмотрел ему в глаза:

- Я пойду на собрание и расскажу людям, что знаю. Мне скрывать нечего. Если мне не поверят, что ж - я найду способ выпустить моих друзей как-нибудь по-другому.

Гурдиль снова открыл рот:

- Я думаю, это...

- Думай, что хочешь. Я всё равно туда пойду. Торвита, собери всё серебро и заряди наши с отцом пистолеты. Я скоро вернусь.

- А как же обед? - тихо спросила Торвита.

- Я пока обойдусь.

С этими словами Рэйварго вышел за дверь. Гурдиль и Торвита остались стоять на месте в недоумении. Наконец молодая женщина повернулась и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

- Ты куда? - спросил Гурдиль. Торвита замерла и медленно оглянулась.

- Я пойду собирать серебро, - тихо сказала она. Гурдиль посмотрел на неё, сглотнул и кивнул.

- Ну, а я тогда заряжу пистолеты, - сказал он. - Чёрт возьми! Как всё это странно, ты так не думаешь?

Торвита только пожала плечами и отвернулась. Она понимала Рэйварго, которому пришлось выбирать между своими друзьями и родным городом, потому что сама частенько разрешала ссоры между братом и мужем. И ей это совсем не нравилось.

10

Люди набились в зрительный зал дониретского театра - самое большое помещение в городе. Они сидели и стояли в партере, набились на балконе и галерке, теснились в ложах. Большинство из них были мужчины и молодые парни, но немало было и женщин. Детей видно нигде не было - горожане предусмотрительно не взяли их с собой, понимая, что разговор предстоит не для детских ушей, да и небезопасно было ребятам находиться в такой толчее.

Первым на сцену поднялся Тьяррос, всегда вызывавший у горожан чувство защищённости и доверия своим высоким ростом, широкими плечами и горящим взглядом. Он встал посреди сцены, расставив мускулистые ноги в запылённых сапогах и уперев руки в бока. Окинув дониретцев, ещё недавно шумевших и галдевших, острым взглядом карих глаз, отчего люди сразу притихли, он сказал громко и раскатисто:

- Дониретцы! - Потом, чуть тише и душевнее: - Братья и сёстры! Вступая на пост мэра, я принёс клятву, обычную для нашей страны - отдавать городу каждую минуту своего времени, каждый грош из своего кармана, а если понадобится, отдать за него последнюю каплю крови. Теперь, когда Донирету угрожает опасность, на вас ложится та же ответственность. Мы соберём всё серебро в городе, пустим в ход фабрику - и к ночи у нас будет запас серебряных пуль. Может, их будет немного, но они будут. Мы соберём всех стрелков и вооружим их. Мы устроим укрытия для тех, кто не может сражаться. У наших ворот враг - значит, надо с ним расправиться!

Его слова были встречены одобрительными кивками и редкими аплодисментами. Тьяррос продолжил свою речь, и слушавшему его Рэйварго пришла в голову странная мысль: это похоже на выступления Кривого Когтя, о которых рассказывала Веглао. Он старался слушать внимательно, но его мысли путались и постоянно возвращались к запертым в тюрьме друзьям, о которых Тьяррос не проронил ни слова. Внезапно Рэйварго пронзила страшная мысль: а что, если мэр, допросив молодых оборотней, тут же отдал приказ потихоньку разделаться с ними? Что, если они лежат в подвале тюрьмы, или даже в той камере, и мухи, больше не боящиеся мёртвых оборотней, жужжат над лужами крови вокруг их голов?.. Он сжал кулаки и мотнул головой. Нет, этого не может быть!

Тем временем Тьяррос закончил говорить и, переведя дыхание, громко спросил:

- Кто хочет высказаться?

- Я, - раздался голос из дальнего конца зала, и несколько десятков лиц обернулись туда.

- Это Рэйварго, Рэйварго Урмэди, - послышались голоса. Рэйварго молча прошёл между рядами, глядя прямо перед собой. Тьяррос мрачно посмотрел на него - всё ещё не мог забыть о том, что произошло утром в тюрьме - но отошёл, уступая место за кафедрой.

Рэйварго поднялся на сцену и обернулся к горожанам. Те смотрели на него по-разному: кто-то заинтересованно и с ожиданием, кто-то с отчаянием и недоверием, но большинство - со злобой. Рэйварго приоткрыл рот, ещё не зная, что сказать, и тут же его закрыл - так смутили его эти злые взгляды. Все отчаянные и смелые мысли вылетели у него из головы, а язык будто окаменел.

- Ну, Рэйварго! - крикнул кто-то с балкона. - Ты что, язык проглотил? Давай, скажи что-нибудь, мы ждём!

В ответ кричавшему послышались смешки. Люди начали переглядываться, мотать головами, кивать на стоявшего на сцене Рэйварго. Смех всё разрастался, разворачивался, как клубок ядовитых змей, и Рэйварго охватила ярость.