Маркъ Ренiй - Данаприский рубеж. Партнерство ради мира

Цезарь не сводил взгляда с княжны, изредка не глядя, отправляя еду в рот. У Велиславы улыбка не сходила с лица, княжна лучилась добротой, одаривая присутствующих благожелательными взглядами, особенно когда стреляла глаза в сторону посольства, развивая недавнее успешное наступление. Лишь встречаясь взглядом с возможным женихом она, то обжигала его презрением, то пыталась убить взглядом, то корчила рожи и показывала язык. Римлянин каждый раз давился виной, но Луций твердой рукой точно в цель бил его по спине. Князь бросал в сторону дочери хмурые взгляды, недвусмысленно обещая вечером длинный разговор, но та совершенно не обращала внимания на гнев родителя.

Гуляние затянулось до темна. Некоторые гости так упились дармовым вином, что их пришлось выносить дюжим молодцам князя. Видя, что скоро потеряют способность самостоятельно ходить даже самые стойкие, князь выступил с последним тостом за здравие всех присутствующих. Как только все выпили, встал Луций поблагодарил за гостеприимство и за развитие добрососедских отношений. Едва ли треть поняла, о чем он говорил, но призыв выпить поддержали все.

Когда Велислава с отцом поднялись направляюсь к выходу Василий порывался встать но Луций быстро осадил его и поминая Орка железной хваткой удерживал его пока великий князь не скрылся из вида.

— Ты что творишь! — яростно прошипел посол. В ответ Василий потупился и что-то нечленораздельное промычал. Луций выругался. Обождав немного, он встал, прихватив за собой Цезаря цепко держа его под локоток, хотя стороны казалось наоборот. Посол безошибочно находил дорогу в хитросплетении местных коридоров и лестниц. На середине пути им попалась княжна. Сердце Василия чуть не вылетело из груди. Хриплым от волнения голосом он окликнул ее:

— Велислава, мне надо с тобой поговорить! — княжна остановилась, величественно обернулась и буквально прошипела:

— Нам не о чем с тобой говорить! — и быстро скрылась. Ошарашенный Цезарь молча, ничего не выражающим взглядом смотрел перед собой.

— Разве ты знаешь местное наречие? — вопрос спутника вывел Василия из ступора. Он смутился и как-то невнятно произнес:

— Да, я изучал перед посольством — Вконец запутавший Луций готов поверить, во что угодно и только продолжил путь. Подавленный юноша послушно плелся за Луцием. Переступив порог он камнем упал на кровать и казалось уснул. Посол оценивающе посмотрел на него тяжело вздохнул, отыскал бумаги и принял вскрывать императорскую печать. Едва он ознакомился с содержимым, то не смог сдержать удивленного возгласа. Через десять минут быстрых сборов его в комнате уже было.

Василий выждал еще столько же и тенью скользнул в окно. Днем он прекрасно ознакомился с внешним видом княжьего терема и знал, что там есть, за что уцепится и где удержатся. Осталось только найти комнату Велиславы.

Как ни странно, сделать это оказалось легче, чем представлялось разбойнику. Во всем тереме только из нее доносился мужской крик. Пока Василий дожидался ухода князя, он наслушался, как Владимир пеняет дочь за непослушание и неподобающее поведение. Та не оставалась в долгу и пеняла отцу за черствость. Он напирал на необходимость следовать интересам державы и думать о себе в последнюю очередь. Как понял Василий, никто из спорщиков просто не слушал и не хотел слышать друг друга.

Последним аргументом в споре стало заявление о крайней влюбленности римлянина, тонко подмеченное князем. Василий на это от досады сжал зубы, чтобы не видать себя даже малейшим шорохом. «Ишь ты» как волнуется из-за заморского крысеныша! Чтоб ему…» — но додумать не успел. Владимир, закончив нотации, пожелал дочери спокойной ночи. У двери он тихим, но властным голосом пообещал Велиславе, что если римляне попросят ее руки, он непременно согласится. На счастье князя, он успел быстро закрыть дверь и ваза из римского стекла разлетелась о дубовую преграду. Глухо щелкнул замок и вор расслышал удаляющиеся шаги. Значит домашний арест? Вот ведь!» — поток негодования разлился с новой силой. Он так увлекся обвинениями возможного тестя, что в какой-то момент он чуть не упал. Разбойник мгновенно отрезвел и прислушался. Из комнаты доносились лишь шорохи. Понадеявшись, что Велислава хоть немного успокоилась, он прошептал:

— Славушка! — княжна в этот момент сидевшая на кровати и лихорадочно придумывала новые планы по срыву посольской миссии, нахмурилась. Когда Василий позвал еще раз, она начала обеспокоено озираться. После третьего раза она подошла к окну высунулась и с надеждой позвала:

— Кузя? — разбойник, помня о своем внешнем виде, не спешил показываться на глаза любимой.

— Да это я — княжна не смогла сдержать радости:

— Кузя! Кузя, где ты? — Василий предусмотрительно шикнул:

— Тихо! Услышат! — она испуганно прикрыла рот ладонью. Василий облегченно выдохнул и тут же задумался, как все объяснить Велиславе. Раньше он об этом как-то не подумал и только сейчас в голову постучалась мысль, что любимая может ему не поверить.

— Кузя! — уже тише позвала княжна — ты где? Залазь!

— Ну-у-у, это, понимаешь Слава, тут, как бы тебе это объяснить…

— Залезай! Тут и объяснишь! — для придания веса слова она, что есть духу, стукнула кулаком. Подоконник обиженно затрещал, на вора что-то сверху посыпалось. Смирившись с неизбежным, вор предупредил:

— Отойди — когда Велислава отошла на безопасное расстояние, он покрепче ухватил подоконник. Мгновением спустя он бесшумно оказался в комнате. Когда он появился, Велислава бросилась к нему на шею. Не сразу она осознала, кто перед ней, но когда она отстранилась, Василий порадовался, что у любимой такие крепкие нервы. Другая уже устроила бы такой крик, что мигом сбежался бы весь терем, но княжна только хмурилась, исподлобья глядя на пришельца.

— Я сейчас все объясню — почти скороговоркой успокоил он ее.

— Попробуй! — от ее тона Василию стало не по себе и он торопливо начал излагать то и дело, поглядывая на Велиславу. Хмурое выражение лица недвусмысленно говорило, что убедить он ее не смог. Тогда он прибегнул к последнему, — протянул ей письмо. От этого глаза княжны засверкали еще громче.

— Это, я, Василий! — закончил он под конец. Велислава тихим ласковым голосом, от которого князь всегда ожидает последующего скандала, начала:

— Занятная история — припечатала она — будь я дворовая девка или купеческая дочка, то обязательно клюнула на нее. Письмо понятно — просто перехватили. Но вот скажи мне, добрый молодец, как ты смог так поделать голос? — яростный взгляд по ненависти не уступал голосу.

— Слава, ты что? Велислава, прошу тебя. Это же, я, Василий! Почему ты мне веришь, — запаниковал разбойник.