Евгения Барбуца - Сказка для волка

Он заметил меня почти сразу. Подошел ко мне, и заглянул в глаза.

— Такого больше не повторится, — проникновенно произносит хозяин дома.

Зачем он мне это говорит? Но я лишь киваю в ответ. После чего он теряет ко мне интерес и вновь переключается на Игоря с парнишкой.

Я же поняла, что очень хочу есть. Что делает голодная женщина? Правильно, она идет готовить. Вот и я отправилась на кухню.

Гонимая чувством вины, и непонятной маятой, опять переборщила с количеством блюд.

О чем я только не думал в процессе. И о том, что сделка с Дмитрием сорвалась. И о том, что после Машкиной смерти к трупам, валяющимся под ногами, отношусь с завидным хладнокровием. И о том, что к собственному сожалению не знаю, как выбраться из заварившейся каши.

Мысли мои прервал громкий стук в дверь. Игорь с неизвестным парнем к тому времени уже успели вынести всю мебель из комнаты. Сейчас они тихо разговаривали с Сашей в холе.

Я слышала, как Александр открыл дверь. Слышала тихие голоса, которые никак не желали превращаться во внятные слова.

Потом на кухню пришел Назаров, держа в руках действительно большую коробку белого цвета, опоясанную красной лентой.

— Это тебе, — сказал он хмуро, поставив коробку на стол.

Моему изумлению не было предела. Это что еще за сюрпризы?

— Что это? — настороженно смотрю на коробку.

— Открой, узнаешь, — логично заметил Саша.

Мне не оставалось ничего больше, как потянуть за атласную ленту. Она развязалась на удивление легко.

Мрачным монументом Саша возвышался надо мной.

С неким предвкушением я сняла довольно тяжелую крышку. Еще успела удивиться ее тяжести и материалу, из которого она была сделана, так сильно отличающемуся от принятого в подобных случаях картона. Под крышкой оказалось керамическое чуть углубленное блюдо с голубой каемочкой.

А на блюде голова Артема.

На лбу у него вырезано слово «подарок».

Я очень хотела потерять сознание. Я очень хотела заорать в голос.

Но я просто смеялась. И выла. Кажется. Не помню.

Я до сих пор не понимаю, как смогла удержаться на краю. Почему меня не накрыло приступом? Разум часто играет с нами в злые шутки, мой делал это с завидной регулярностью.

Моя истерика продолжалась не долго. Саша знал, как успокоить излишне чувствительных барышень. Он просто нежно хлестнул меня по щеке. Я говорю «нежно», потому что, если бы он бил хоть в четверть своей силы, моя голова более не являлась бы моим главным украшением. Кстати, в припадке истерии, я даже потыкала пальчиком в оригинальный подарок. Так хотелось верить, что это лишь чья-то идиотская шутка. Но запах мертвечины, тот который появляется спустя несколько часов, а также свернувшейся крови, не давали мне и крупицы надежды.

Легкая пощечина от Александра привела меня в чувства. Врут, когда пишут, что это не больно. Именно боль и отрезвляет.

— Спасибо, — бурчу, потирая горящую щеку.

Новая напасть в виде икоты одолела уставший организм.

— Больше так не делай, — наставительно произносит Саша. — Мне это не нравится.

Мне хотелось язвить. Хотелось кричать и ругаться. Хотелось ударить Сашу в ответ. Но ему было все равно. Он просто подошел к шкафу с посудой, открыл его, достал бокал, который наполнил водой из под крана.

— Твой взгляд мне тоже не нравится, — задрал он бровь, подавая мне полный бокал. — На подобный взгляд имеет право лишь равный. Но равный не стал бы устраивать истерик по столь незначительному поводу. Не понравился подарок — выброси.

Я не ослышалась? С этим миром точно что-то не так.

Вот только вопреки всем писаным и неписаным правилам морали, я не жалела Артемку. Но и радости не ощущалось. Звенящая пустота поселилась внутри. Осознание, что я стала причиной смерти живого, разумного существа вводило в ступор. Судорожно сглотнув, задушила в зародыше чувство вины. Убийца Маши не достоин каких-либо чувств с моей стороны.

Пить не хотелось, меня начало подташнивать, мерзкое ощущение в области горла. Икота прекратилась, так же внезапно, как и началась. Стакан поставила на стол, рядом с которым продолжала стоять.

— Это я виновата, — смотрю на Сашу.

Я не хочу плакать, но слезы беззвучно катятся по щекам вопреки моему желанию.

Это в последний раз, в последний раз я позволяю себе слабость. Слишком много событий для одного дня, слишком много слез для одной меня.

— Конечно ты, — кивнул он. — Ведь ты хотела его голову. Запомни, Ру, каждое твое действие влечет за собой последствия. Каждое твое слово. Но ты это и так знаешь, правда? Ты ведь только поэтому и пошла с чужаками. Но, маленькая, мы не люди. Для нас смерть человека ничто. Но за смерть волка мы мстим жестоко. И убить волка из своей Стаи по просьбе неизвестной девчонки, значит объявить всему миру о своем бешенстве. Бешеных волков казнят, Ру.

Он говорил тихо, спокойно, размеренно, словно выжигал слова в моем разуме. И от каждого его слова, все внутри меня холодело.

— Это не он, — шепчу, испуганно глядя в глаза тому, кто никогда не был человеком. — Это ты. Почему?

— Потому что ты еще слишком наивна, что бы нести ответственность, — я закрываю глаза, лишь бы не видеть его. Хочется заткнуть уши, но нельзя. Глубоко внутри я знаю — он прав, это его мир, мои правила в нем ничто. — Еще один урок, маленькая.

Я почувствовала его приближение. Не услышала, не увидела, а именно почувствовала. Кожей. Его жар опалил мои натянутые до предела нервы

— А почему подарок? — идиотский вопрос. Но я должна была спросить хоть что-нибудь, лишь бы задержать его.

— Потому что подарок, — я слышу усмешку в его голосе. — Ты очень хотела его получить. Как я мог тебе отказать, маленькая?

Опять эта его «маленькая». Как будто с избалованным ребенком разговаривает.

Он берет меня за руку и ведет за собой. Глаза распахиваются от удивления. Я вижу его широкую спину, вижу, как крепко он держит мою кисть. Мы поднимаемся наверх. Не сразу я понимаю, что он привел меня в комнату, в которую сам же и поселил. Вокруг царила темнота, которая не могла скрыть меня от его горящего взора. Только сейчас замечаю, что желтые точки в его глазах светятся, больше всего напоминая маленькие костры. Они в очередной раз напоминают единственную истину, Саша — не человек.

Он смотрел мне в глаза, гипнотизируя.

Мене страшно?

Медленно, очень медленно, он опустил руки на мою талию.

Что он собрался делать? Самый глупый вопрос, который женщина задает себе, находясь наедине с мужчиной рядом с постелью.

Так же медленно он потянул мою майку вверх.

Могла ли я позвать на помощь? Кого? Единственный кто занимался моим спасением, сейчас меня раздевает. Мы же в его Логове. Он желает награды? Приходит осознание, что я еще не готова.