Евгения Барбуца - Сказка для волка

Вот значит, как все это выглядит со стороны обычного оборотня. Что ж, ничего людского им не чуждо, в особенно любопытство и любовь к сплетням.

— Почему у вас отношения с людьми не приветствуются? — перевожу тему.

Почему бы и не узнать побольше о простых законах Стаи?

— Потому, что детей от подобных развлечений не бывает.

— Почему? — вопрос дня, однако.

Я готова болтать о чем угодно, заниматься, чем угодно, лишь бы противная пустота перестала заползать в душу, неся с собой мерзкое чувство беспокойства.

— Как пример. Что будет если скрестить человека и обезьяну?

— Ничего не будет, — нахмурилась я.

— Ну, вот и у нас ничего не будет, — хохотнула Люба. Она вообще оказалась очень веселой девушкой. — Это же элементарные законы биологии. Начальных классов.

Это для вас элементарно, а я вообще про оборотней совсем недавно узнала.

— Для меня вы еще месяц назад были не более чем мифом.

— Странно, — потянулась она ко мне. — А вот пахнешь ты как одна из моих щенков.

С волками жить — по-волчьи выть. Да мало ли кто как пахнет! Ни за что не произнесу вслух то, о чем они все мне мягко намекают. Я глупая, мне можно.

— Сменю мыло, — невозмутимо отвечала я. — Кстати, о детях. Вы отдаете их в обычную людскую школу?

— Нет, конечно, — всплеснула Люба руками. — У нас свои школы. Щенков слишком мало, что бы можно было выпустить их из виду.

— Мало?

— Обычно за всю жизнь одна из нас способна родить двоих, максимум троих, с большим промежутком времени, — серьезно заявила она.

— Но у тебя же трое, — не поверила я.

— Ты знаешь, что для того, что бы выносит щенка, нам нельзя перекидываться? Отказаться от обращения способны не многие. Да еще и на целый год. В человеческом обличии мы наиболее уязвимы.

Ну, надо же, какие подробности.

— Но люди ведь не преследуют вас, — решаюсь уточнить.

— Нам своих разборок хватает, — фыркнула она. — Войны за территорию порой бывают очень жестокими. Еще и самок выкрадывают. Женщины у нас на вес золота. Ведь от нас напрямую зависит численность стаи. Разве Хорт тебе этого не объяснял?

Боже, варварское общество.

— Ему нравится, когда я проявляю самостоятельность, — сама невозмутимость. А вот теперь начинается допрос с пристрастием. Вижу, как у Любы разгораются глаза от любопытства.

Но дальнейшую беседу прервал телефонный звонок. Мгновенно мои ладони вспотели, а спина покрылась табуном мурашек.

— Где у тебя ванная? — сипло спросила я.

— Прямо, направо и еще раз направо, — объяснили мне.

Я рванула так, будто за мной черти гнались. Конечно, подобное поведение не вежливо по отношению к хозяевам, но мне плевать.

Ванная комната, включить воду в раковине, и нажать на клавишу принятия вызова в телефоне.

— Да.

— Детка, на этот раз ты рада меня слышать? — глумился он.

Сейчас главное не выйти из себя.

— Честно? — сглатываю я.

— А если подумать? — не успокаивался он.

Как же меня подмывало высказать все, что я о нем думаю, вот только, родственника подставлять не хотелось.

— Что с моим дядей?

— Жив. Пока. Крепкий человек, — в его голосе послышалось невольное удивление.

— Отпусти его. Женщина, которую ты ищешь, мертва, — выпалила я.

— О ней мы с твоим дядей уже поговорили. А вот когда я начал спрашивать про тебя, он забыл человеческую речь. Тебе не кажется это несправедливым? — обижено возмутился он.

— Несправедливой мне кажется нынешняя ситуация, — тихо сообщаю я. — Ты ведь узнал, что хотел. Отпусти дядю. Уезжай из страны. Тебе плевать на то, что гибнут твои волки?

— Печально конечно, но поправимо. Сейчас меня гораздо больше интересуешь ты. До меня дошли странные слухи. Наш общий друг развел жуткую секретность вокруг твоей персоны.

— Я знаю еще меньше тебя, — вразумляла я. — Отпусти дядю. Я попрошу Сашу не трогать твою Стаю, ты сможешь уйти живым

— Детка, я знаю этого парня больше шестидесяти лет, от него еще никто живым не уходил. И прекрати считать меня монстром, по сравнению с ним, я божий одуванчик, — хохотнул он.

Больше шестидесяти? Нелюди, что б их!

— Чего ты хочешь?

— Твой так называемый дядя заговорит, это лишь вопрос времени. И я даже готов гарантировать ему свободу, при условии, что ты будешь у меня в руках, — теперь он был абсолютно серьезен. — На пути нашего общего друга есть одно досадное препятствие. Сейчас он занимается его ликвидаций, но к тому времени как он закончит, мы с тобой уже придем к обоюдовыгодному соглашению. Думай детка, думай.

И он отключился.

Меня трясло от бешенства. Хотелось рвать и метать. Этот разговор был последним шажком в сторону моего личного безумия. Страшно уже не было.

Сколько я простояла в чужой ванной комнате, мне было неведомо, понятие времени как такого перестало существовать.

И как только оцепенение покинуло мой разум, его тут же наполнили мысли. Оказывается все так просто, всего-то и нужно было, что вытащить на свет чужие слова. Тогда самая бредовая идея обрастала смыслом. Иначе быть не могло, ведь я уже сошла с ума.

Дмитрий держит дядю, лишь потому, что желает знать обо мне все. Больше чем знаю я. Из-за меня дядя страдает. Чокнутому оборотню интересно, откуда я появилась в семье дяди Бори? Честно говоря, мне тоже. Он хотел мою кровь? Для чего? Он не считает меня человеком.

Стоило выйти из комнаты, как путь преградила хозяйка дома.

— Ты долго, — улыбнулась она. — Я уж грешным делом испугалась, не случилось ли чего. Все в порядке?

Случилось. Как пример, мне все до одури надоело.

— Спасибо за гостеприимность, но мне пора, — попыталась изобразить раскаянье я. — Надеюсь, мы еще встретимся.

Видно получалось у меня из рук вон плохо, потому как Люба пропустить мою персону к выходу не пожелала.

— Куда ты? — насторожилась она.

А действительно, куда я? Куда-нибудь. Нужно двигаться, действовать, думать, в конце концов. Именно в такой последовательности. А еще хотелось выплеснуть всю свою боль и обиду. И самое главное — злость.

— Вернусь в дом Хорта, — ответила я, сама не зная, правду говорю, или лгу.

— Мне бы не хотелось с тобой расставаться, — встрепенулась она. — Ты не представляешь как скучно одной.

Она начала проявлять излишнее упорство, не видя моего состояния.

— И все же я пойду, — отнекивалась я.

— Кто звонил? — не отставала Любовь.

— Псих какой-то, — отмахнулась я, попытавшись провести тактический маневр, и протиснуться между Любой и стеной коридора.

— Подожди, — схватила она меня за руку. — Ты не можешь уйти сейчас.

Она заметно нервничала.

— Руку отпустила, — очень тихо процедила я сквозь зубы, пристально глядя на нее.

Что ж она делает, нельзя ко мне прикасаться кода я в бешенстве. Никто не смеет мне приказывать, кода я того не желаю.