Екатерина Савельева - Перекрестье Миров. Часть1. Итог

-- - Она не твоя собственность, - немного зло отозвался Избранный. - И я от неё не откажусь. Никогда.

-- - Надо же?! - наигранно всплеснул руками Повелитель. - Ты от неё уже отказался. Два года назад. Когда оставил умирать. Одну.

-- - Что? - всплеснула руками мама. Этот же вопрос отчётливо читался почти на всех остальных лицах, разве что Эдварда исказила гримаса боли, а Джаспер тяжело дыша, вцепился руками в спинку дивана.

-- - Ты не знаешь всего, - совладал с собой мой брат. - Но должен понимать, что она моя Мечта и я люблю её больше, чем ты способен себе представить. Мы связаны. И друг без друга существовать не сможем.

-- - Какая наивность, - снова расплылся он в издевательской улыбке. - Твоя Рина, которая действительно была твоей, замерзла два года назад. И это ты позволил ей умереть, когда вышвырнул из своей жизни, как ненужную игрушку. Трус! Какая же это к гхыру любовь?! Если ты сбежал от неё, как пугливая крыса, поверив собственным бредовым домыслам! Испугался, что она превратит тебя в такого как я?! - постепенно прибавляя голос, беловолосый вампир сорвался на крик, с шелестом распахивая кожистые крылья. - Испугался измениться для неё? Только вот ей это было не нужно. Она сама менялась для тебя!

-- - Я ничего не испугался! - закричал в ответ Эдвард. - Это было... недоразумение. Я хотел ей всё объяснить, но она даже слушать ничего не хочет.

-- - А зачем ей тебя слушать? - понизил голос истинный Повелитель. - Зачем ей слышать тебя, если ты не слышал её, когда был ей так нужен? Когда она кричала от боли и в бреду и кошмарах звала тебя! Где в этот момент был ты?! Тебя не было! Это мы с Демианом вытаскивали её практически с того света. То, что здесь произошло - только цветочки. Ты знаешь, что чувствуешь, когда самое дорогое тебе существо кричит от боли, которую ей причиняет простой сквозняк? Когда ставишь вокруг неё защитный купол, а она в забытьи сшибает его своей магией, и от новой волны боли теряет сознание? И это вампир! Который не теряет себя даже при смертельных ранах. Я даже представить себе не могу, насколько ей было больно.

-- Ринин крик, перед их перемещением до сих пор стоял у меня в ушах, но сейчас я словно услышала его снова. Мы видели её несколько минут, а сколько же длится всё это для них? Сутки, неделю, месяц! Или больше?

-- - Где был ты, когда мы несколько месяцев искали для неё лекарство?! Когда я уговаривал её выпить томатного сока, в котором на самом деле была разбавлена человеческая кровь. Ты знаешь, что значит поить её этим пойлом, понимая, что ей становится легче, но от каждого нового глотка она начинает сходить с ума. Когда возвращаешься домой и видишь, как бледный, как полотно, Демиан утешает ревущую вампиршу, а у него из шеи течет кровь. И это Демиан, за которого она готова убить любого, но запросто напала во время очередного приступа.

-- Мы с Эллис притихли, как мыши под веником. Карлайл впитывал каждое слово, но вопреки ожиданиям в его глазах мелькало что-то среднее между неверием и паникой. Джаспер застыл соляным столбом, боясь шелохнуться от переполняющих его эмоций. Эсми всхлипнула, закрыв рот ладонью. У Эмметта едва ли не впервые не нашлось слов, чтобы прервать поток обвинений. Взгляд Эдварда метался по лицу Рикона и как выражение чувств, у него стали дрожать руки.

-- - Я ненавижу твое имя, - продолжал Рикон. - Потому что произносил его десятки раз на дню, мучая свою сестру, каждый раз прося рассказать о тебе, вызывая болезненные для неё воспоминания. Но эта душевная боль позволяла хотя бы на несколько часов, или минут, вернуть в реальность и удержать рядом с нами настоящую Рину, а не то, во что превращали её приступы и поглощающее безумие.

-- Самого Повелителя я видела в пол-оборота, и сложно было описать словами, что происходило с ним в этот момент. Скорее всего, произошедшее и его выбило из колеи, чаша волнения переполнилась, и фразы вылетали помимо его воли, причиняя ему самому не меньше боли, чем всем нам.

-- Если верить словам Рины, они всё это хранили в тайне, и видимо необходимость выговориться достигла апогея именно сейчас, в нашем доме, в присутствии того, кого он считает главным виновником случившегося с его сестрой.

-- - Что бы ни говорили и ни думали в твоей семье. Как бы не сопереживали, ты легко отделался, - горько усмехнулся Повелитель. - Пока ты мучился моральными терзаниями, она побывала в аду! И мы вместе с ней. Но единственное, за что я тебе благодарен, так это за то, что ты дал мне ту соломинку, с помощью которой я не дал ей наложить на себя руки, по сто раз на дню повторяя, что она обещала тебе не делать глупостей.

-- Я сидела в оцепенении, боясь пошевелиться. Картинка событий складывалась в моей голове в некое подобие фильма ужасов. Боль, крики, безумие, холод, кровь, разбавленная в томатном соке и сочившаяся из шеи Демиана. Слёзы, рассказы, мольбы, уговоры. Что же произошло со всеми ними?

-- - И что в итоге? Пустота, - голос Рикона затих, после криков напоминая шёпот. - Ни чувств, ни эмоций, ни желаний. Даже воспоминаний, и тех в первое время почти не оставалось. Она превратилась в условно живое существо, которому мы объясняли, на что и как надо реагировать. Бездушница, неспособная ни на что, кроме гнева и инстинктов. Алларинка только недавно стала приходить в себя. Пусть не до конца, пусть с оговоркой на привычку играть на людях себя прежнюю, чтобы не давать им поводов для беспокойства, но она снова вернулась к нам. Хрупкое равновесие, удерживаемое её сознанием. А тебе достаточно одного неосторожного слова, чтобы убить то, что от неё осталось. И если это случится...

-- Он умолк, не закончив фразу, но додумать её до конца не ставило труда ни для кого.

--

-- - Рикон? - едва слышный шепот, в звенящей тишине дома прозвучал, как гром среди ясного неба. Я подскочила на диване, переворачиваясь через спинку, чтобы увидеть недалеко от входной двери обладательницу голоса.

-- Рина. Нет, Аллари стояла вытянувшись по стойке смирно, и даже не шелохнулась в ответ на наши приветствия и вопросы. В отличие от вечернего визита, сейчас она была практически полностью закутана в одежку. Открытым оставалось только лицо и частично руки. Водолазка полностью закрывала горло, а длинные рукава прятали под собой ладони. Плотные брюки, бутильоны, столь неподходящие для начала лета, куртка, всё было черным и идеально подчеркивало стройную фигуру. На этом фоне выделялось только резко осунувшееся лицо. Бледное, даже какое-то сероватое. Губы, уже не синие, но всё равно какого-то болезненного бордового цвета, синяки под глазами. Но не это было самым пугающим. Создавалось впечатление, что девушка потускнела. В Рине снова не чувствовалось жизни, как это было в начале её возвращения. Без чувств, без эмоций. В её взгляде была только пустота, устремленная на медленно разворачивающегося в её сторону юношу.