Елизавета Дворецкая - Лесная невеста

– Да большой милости на княжне не видно! – крикнул Бражко, староста одного из близ живущих родов. – Мужа у нее Макошь быстро отняла, детей не послала. А больше замуж она идти не хочет, вон какие князья к ней сватались, а все попусту! Ждет, что ли, когда к ней сам Перун явится?

Поднялся шум, все заговорили разом.

– Не гневи богов! – возмущенно крикнула княгиня. – Сам Перун будет ей небесной защитой, а на земле защитник найдется!

Тесня друг друга, вперед выбрались несколько старост и волхв. Все заговорили разом, но только мешали друг другу. Княгиня злилась, но не могла их прервать. Кмети и даже челядинцы зашумели.

– А ну, тихо! Молчи! – кричал Беривой, потрясая могучими кулаками. – Говори один! Не на торжище!

– Княжна Избрана благословение богов, на ней лежащее, явила нам! – выкрикивал волхв Радомысл, которого выпустили-таки вперед. – После славной княгини Летомеры не бывало у князей кривичских такой девицы, как княжна Избрана. Разумом она остра, как молния Перунова, помыслом быстра, как вихрь, мудрость ее, как море Варяжское, широка, как Велесово подземелье, глубока. Суд она судить может, ибо все законы и обычаи ей ведомы, и справедливостью ее Перун наградил в полной мере. Духом она тверда, как меч булатный, и нет такой беды, какая ее устрашила бы. Разумность, справедливость, доброту и милость дадут нам боги в ней.

– Коли она так хороша, то забирайте ее себе в святилище, нам не жалко! – опять закричал староста Бражко. – Да всех ее варягов крутолобых в приданое дадим! А князь должен меч в руке держать, а не веретено!

Опять поднялся шум, в гриднице засмеялись.

– Княгиня Летомера правила, пока князь Зареблаг в возраст не вошел, и никакого урона не было! – крикнул Секач.

В давние времена однажды был избран князем семилетний мальчик, единственный прямой потомок старинного рода, – правда, его мать, княгиня Летомера, и при жизни мужа пользовалась большим уважением, да и сама происходила от правнуков Крива. А ее родной брат был прославленным воеводой, так что, собственно, этим-то двоим вече и вручало судьбу племени. Но все-таки предание помнило, как кривичами правила женщина, хоть и от имени сына.

– Так у нас есть княжич в возрасте – куда уж лучше! – отвечал Беривой, показывая на Зимобора. – Ждать нечего!

Кругом кипел спор, только сами Избрана и Зимобор молчали. Их черед говорить еще не пришел. Избрана держалась прямо и гордо, только ее тонкие светлые брови сдвинулись, а глаза сверкали острым блеском, как голубые звезды. А Зимобор думал о той ночи, когда три вещие вилы шили рубаху для Велеборовой души. «Хочешь, сделаю тебя смолянским князем», – сказала ему Дева, та самая, во власти которой переменчивое и ненадежное будущее. Сама судьба была на его стороне, и что значили перед ее волей все происки княгини Дубравки, все вопли ее сторонников? Ему дана такая сила, которую не одолеет никто. Страх перед нечеловеческим существом прошел, теперь Зимобор твердо верил, что младшая из вещих вил поможет ему.

Но не только надежда на помощь его согревала. Дева не показала ему своего лица, но ее нежный ласковый голос, чарующий аромат ландыша, само ощущение блаженства от ее присутствия кружили голову даже в воспоминаниях.

– Если княжна Избрана так хороша и богами любима – место ей в святилище, пусть богам служит! – кричал тем временем десятник Достоян. – А на княжьем столе мужчина нужен! Засмеют нас, смолян, все племена, если мы при двух взрослых сыновьях княжеских девицу позовем нами править!

– А кто смеяться вздумает, тот вот что понюхает! – Секач выразительно показал могучий кулак.

– Надо вопрошать богов, кто угоден им! – восклицала княгиня Дубравка.

Вопрошать богов… Княжеский посох со смертью Велебора забрали в святилище, и теперь он ждет нового владельца перед идолом Перуна. Но если божеские знамения разойдутся с волей племени, никакое решение вообще не может быть принято. Тогда нужно будет приносить жертвы, чтобы склонить богов на свою сторону, или переубеждать народ, и дело затянется на неопредленный срок.

Крики становились все громче и беспорядочнее, никто уже не слушал других, ожесточение нарастало. Пора было вмешаться, пока дело не дошло до драки.

Зимобор встал и поднял руку.

– Тихо! – рявкнул на расходившуюся толпу воевода Беривой. – Дайте княжичу сказать!

– Не буду оспаривать достоинства сестры моей Избраны, но и себя в обиду не дам! – заявил Зимобор, положив руки на пояс. Народ умолк, люди тянули шеи и хмурились, стараясь ничего не упустить. – О чем вы спорите, смоляне? Не дочерям своим, но внукам отдал Крив в наследство свою землю. И не девы, но мужчины из рода князя Тверда наследуют его посох. Я, Зимобор, старший сын князя Велебора, заявляю свое право на княжий стол моих предков. Если кто-то видел мою трусость – пусть сейчас выйдет и скажет. Если кто-то терпел от меня обиду или несправедливость – пусть выйдет и скажет. Именем Перуна я вызову на божье поле любого, кто хочет оспорить мое право.

– Вот молодец! – одобрительно воскликнул Беривой. – Это дело! Нечего богов гневить бабьей болтовней.

– Я выставлю человека биться за мое право! – звонко объявила Избрана и тоже вскочила, словно само ее сердце рвалось в битву.

– Что это за человек? – быстро спросил Зимобор.

Избрана поймала его пристальный взгляд и поняла, что для нее приготовлен подвох. Но отступить она не могла и не хотела.

– Вот мой человек! – Княжна без раздумий указала на Хедина, стоящего чуть позади нее, и варяг расправил плечи в знак своей готовности.

– Смоляне! – Зимобор обернулся к людям. – Если за вас будет биться варяг, кто же будет вами править? Хотите, чтобы чужак был вашим воеводой?

По толпе пробежал гул: вручить варягу оружие на священном поединке означало дать ему и в дальнейшем слишком много прав. Избрана изменилась в лице: поняла, что такая замена и смолянам неугодна, и опасна в будущем для нее самой.

Но ее не зря хвалили за твердость духа: она была готова на все, лишь бы настоять на своем, и первое же препятствие не могло ее остановить. Мать порывалась что-то тайком подсказать ей, но она не слушала.

– Тогда… – так же звонко, со стальной решимостью объявила Избрана, – тогда я сама буду биться с моим братом! Как велит обычай: пусть его зароют в землю по пояс и дадут мне оружие – я своей рукой отстою мое право!

Толпа опять заволновалась: смелость и сообразительность княжны вызывали восхищение.

– Эх, жаль, что двое вас! – задорно крикнул кто-то. – Ни одного князя – беда, а два – две беды! Один бы кто из вас был – вот тут бы мы зажили!

– Смоляне! – воскликнул Зимобор, перекрикивая шум возбужденной толпы. – У вас много врагов! И ни один из них не позволит зарыть себя в землю еще до битвы!