Елизавета Дворецкая - Лесная невеста. Проклятие Дивины

– От нас.

– От вас? – Варяг ухмыльнулся.

– Нас не так уж мало. Здесь только стража очередная, у нас в день две стражи и в ночь две. Я – Новина, в этой страже я старший. На закате Бобрец со своими ребятами меня сменит. У нас пять родов, и оружия кое-какая есть. Да Твердята еще со своими, они ночью больше сторожат.

– Пять родов… где? – не удержалась Избрана.

– В Плескове. – Новина окинул женщину пристальным взглядом, но ничего не спросил.

Приезжие помолчали. Ополчение Плескова собрано с пяти родов, и они считают, что это много! И это княжеский стольный город!

– Так кто засел в детинце и что случилось? – спросила Избрана. – Объясните толком.

– Там засел воевода Хотобуд, – повторил Новина. – А с ним наш князь.

– Но ты же только что сказал, что он убит!

– Не князь Вольга, а другой, новый. Сын его, Вадимер Волегостич. Мал он еще, десять годов едва сравнялось, да других нету никого, от всего рода он один остался. А Хотобуд вон что задумал!

– Что он задумал?

– Он князев кормилец, а теперь захотел и воеводой стать. А пока князь мал, сам Хотобуд, считай, над нами князем будет. А из него какой князь, он с князьями нашими и не в родстве даже. Дурак он, прости Сварог, а руки загребущие.

– Да и князя на своей дочери женить желает! – добавил один из стоявших рядом с Новиной. Видя, что пришельцы настроены мирно, плесковцы немного оживились.

– А дочери его все семнадцать, какая же она ему пара! – воскликнул еще кто-то, и толпа загудела.

– Она горбатая, потому он ее и не выдал до сих пор! А теперь хотел за князя пристроить!

– Вече ему отказало, а он возьми да воеводу убей! – продолжал Новина, перекрикивая своих людей. – Прямо битва была его дружины и Мирославовой, чуть не перебил все вече, кто успел за ворота выбежать, тот только и уцелел. Зятя моего зарубили, вот, мести ищу! Теперь он, собака, в детинце заперся. Все бы ничего, да ведь и князь с ним. Как бы не сделал чего худого, князь-то ведь еще дитя, за себя постоять не может. Сирота он теперь. – Новина вздохнул. – У меня внучок вот, что тоже теперь сирота, ему как раз однолеток. Мы ему, князю Вадиме-то младшему, одни теперь родители. Не дадим в обиду сироту, а он вырастет, за нас постоит и за детей наших. А Хотобуд его не выпускает, пока, говорит, все ему не дадим, чего хочет, не выпустит.

– Ну, уже не все… – прибавил голос из толпы.

– А, да. Кроме дочери, – вспомнил Новина.

– А что с ней? – полюбопытствовал Хедин.

– Его двор люди разнесли, когда он в детинце заперся. Что оставалось, разграбили, а дочь утопили. – Новина кивнул на угрюмую серую реку. – Чтобы, значит…

– А прежний воевода убит? – уточнила Избрана.

– Убит.

– В Плескове есть хоть какая-то власть?

– Пока мы, старшие мужи, а еще святилище Макошино. – Новина показал на мыс, где возвышался вал и частокол святилища с коровьими черепами на кольях. – Там правит сейчас Огняна, князю Вадиме сестра была. Не нынешнему, а деду его.

– То есть нынешнему князю она двоюродная бабка?

– Точно так. Обещала Хотобуда проклясть, если ворота не откроет.

– А если, значит, мы князя своего не выручим, нам Изборск нового князя даст, – продолжал Новина. – А мы нового не хотим, потому как Вадима Старый нашему племени исконный князь…

– Надо идти туда. – Избрана повернулась к Хедину и кивнула в сторону святилища.

Из всей верхушки когда-то многолюдного и сильного города оставалась только княжна-жрица, и в ней Избрана видела единственную достойную себя собеседницу.

– Пойдем, – согласился Хедин и огляделся. – Если нас пропустят эти милые люди.

Но те, кто стоял вокруг, переглянулись и решительно сомкнули строй, выставив вперед копья. Строй их никуда не годился, и варягам ничего не стоило бы его прорвать, но Избрана желала по возможности договориться мирно.

– Зачем вам в святилище? – спросил Новина, воинственно глядя на приезжих из-под своего шлема, который смотрелся на нем так странно и неуместно.

– Мне нужно повидать старшую жрицу, – ответила Избрана. – Пропустите нас. Мы не причиним ей вреда.

– Пусть сама скажет, допустит вас или как, – решил Новина. – Космина, беги, скажи ей. Если скажет, что можно пустить, – пойдете.

Гонец убежал, а дружина тем временем расположилась отдохнуть. Но оружия из рук варяги не выпускали и бдительно следили за плесковцами, а те не менее бдительно следили за чужаками.

Избрана уже подумывала, не занять ли какой-нибудь из пустующих домов возле пристани и не устроиться ли на отдых более основательно, когда посланный наконец вернулся.

– Жрица спрашивает, кто эта женщина, которая хочет с ней говорить! – объявил он.

– Я… А ты так и будешь бегать туда-сюда? – спросила Избрана. – Нам ждать здесь до самой ночи? Лучше я сама пойду! – Она строго оглядела толпу, и под ее взглядом никто не посмел возразить. – Если вы опасаетесь моей дружины, то я пойду одна!

Хедин открыл было рот, но Избрана бросила на него быстрый взгляд – и он смолчал. Хитрый варяг видел, что решительность и твердость гостьи производят впечатление на плесковичей, и посчитал неуместным возражать. В самом деле, в святилище ей едва ли грозит опасность, а повидаться с жрицей стоит поскорее.

– Когда будешь с ней разговаривать, помни, что у тебя за спиной сорок вооруженных мужчин, – шепнул княгине Хедин на северном языке. – По нынешним временам это даже очень много. Если повести себя умно, то в обмен на нашу помощь можно много чего выторговать.

– Помощь! – только и сказала Избрана.

Она явилась сюда просить помощи, а выходит так, что ей предстоит ее оказывать! Судьба еще раз усмехнулась своим переменчивым ликом, но Избрана уже привыкла не удивляться.

Новина выделил гостье троих сопровождающих, и она поехала в обратную сторону. Оставив лошадь, она села в лодку, и провожатые перевезли ее на другой беpeг Великой, к святилищу. От берега к нему вела настоящая дорога: через равные промежутки с двух сторон стояли деревянные идолы в человеческий рост, изображавшие умерших предков, вдоль цепи которых ныне живущие приближаются к божеству. На частоколе красовались вылизанные ветрами и дождями коровьи черепа. Избрана вспомнила старое смолянское святилище, украшенное черепами прежних Сварожьих коней, и приободрилась. В конце концов, она и та женщина, которая здесь правит, равны происхождением и воспитанием. Теперь, когда каждая из них осталась одна перед многочисленными бедами, они обязательно договорятся. В конце концов, они происходят от общего древнего корня, и имя Избраны, данное в честь одной из праматерей кривичей, для здешней княжны не пустой звук.

В открытых воротах стояла какая-то из младших жриц.

– Да пребудет всегда сила Рода и Рожаниц на этом месте! – сказала Избрана, остановившись в трех шагах перед ней. – Я хочу видеть старшую жрицу.