Кристофер Банч - Король-Провидец

Теперь карта стала бесполезной, но я хорошо ориентировался на местности. Закрывая глаза от назойливо мелькавшего снега, я как будто смотрел с высоты на крошечную долину ясным летним днем. Линия хребта шла почти строго на север, параллельно невидимой дороге далеко внизу.

Мы шли по гребню с обратной стороны, так что даже если бы произошло небольшое улучшение в погоде, нас не могли заметить из долины. Это было дьявольски трудно: крутой скалистый склон почти не давал опоры для ног, а иногда вздымался почти вертикально.

Нам понадобилось четыре часа, чтобы добраться до назначенного места, или, вернее, до той точки, где оно находилось по моим представлениям — над северной оконечностью долины. Я отдал последние распоряжения и договорился об условных сигналах.

Пора было спускаться, но единственный путь, ведущий вниз, мало чем отличался от отвесного утеса. Как командиру, мне следовало идти первым, но гордость уступила место здравому смыслу. Я кивнул Йонгу. Он подвязал к поясу дополнительный моток веревки, выглянул через край, поморщился и еще раз тщательно проверил все узлы и крепления.

— Расскажите мне еще об этих юрейских женщинах, сэр, — пробормотал он.

Прежде чем я успел ответить, Йонг исчез. Другой хиллмен, находящийся у конца его веревки, привязал к ней свою и начал спускаться. За ним последовал один из моих уланов, Варваро, — опытный скалолаз родом с восточного горного хребта. Едва его голова исчезла за каменным карнизом, как веревка Йонга ослабла, а затем дернулась два раза: сигнал, сообщавший о том, что хиллмен достиг безопасного места.

Мы по одному перелезли через карниз и спустились на крошечное плато. Его вряд ли можно было назвать безопасным, поскольку крутизна склона здесь достигала сорока пяти градусов. Но быстрый горный ручей, не поддававшийся зимним холодам, пробил в скалах расщелину, которая в тот момент показалась мне роскошной лестницей, ведущей к дороге внизу.

Мы обмотали сапоги тряпьем, чтобы производить меньше шума при спуске. Это отнюдь не облегчало поиск надежной опоры под ногами, однако мы сумели спуститься на ровное место, ни разу не упав и не подняв тревогу в стане противника. Мы находились именно там, где я и рассчитывал, — на дальнем северном краю долины. Держа оружие наготове, мы медленно двинулись вперед.

Вскоре мы почуяли запах дыма и услышали треск горящих поленьев. Затем за снежной пеленой возникли смутные силуэты хиллменов. Это и была «пробка», запечатывавшая северный выход из долины. Всего я насчитал шестнадцать человек.

Мы приближались, растянувшись в линию. Я выждал момент, затем тявкнул, подражая шакалу, и мы одновременно обрушились на них.

Мы напали на бандитов, прежде чем они сумели что-то понять, а потом было уже слишком поздно. Они в панике хватались за оружие, но острая сталь впивалась в их тела. Через несколько секунд все было кончено. Не тратя времени, мои люди переходили от одного тела к другому, удостоверяясь, что выживших не осталось. Меньше всего мы нуждались в измене с нашего тыла, а наше милосердие умерло еще в начале жестокого пути из Сайаны.

Держась в стороне от дороги, мы направились на юг через долину, пробираясь от укрытия к укрытию, внимательно осматривая каждый овраг, каждый распадок, прежде чем пройти мимо.

Как и ожидалось, мы вышли на вторую засаду неподалеку от южного входа в долину. Хиллмены и их лошади нашли укрытие от пронизывающего ветра в устье узкого каньона. Глубина каньона не превышала пятнадцати футов, но этого было достаточно для маскировки. Имея богатый опыт нападений из засады, они никогда не стали бы занимать открытые позиции раньше срока, а их дозорные, расположенные дальше к югу, еще не дали сигнала о приближении каравана. Очевидно, заклятье Тенедоса работало, поскольку их джаки, если они там были, не ощутили нашего присутствия.

Мы выползли на скалу над ними. Наложив стрелы и натянув тетивы, мы одновременно поднялись и выстрелили вниз, в самую гущу противника. Послышалось несколько криков и даже мольбы о пощаде, на которые никто не ответил. Когда последний горец свалился со стрелой в горле и снег щедро окрасился кровью, мы спустились в каньон с мечами наголо. Во время стрельбы мы старались не попадать в их лошадей — нам были необходимы вьючные животные.

Когда мы двинулись дальше, лошади оставались единственными живыми существами, выжившими после нашей атаки.

Хиллмены поставили трех дозорных у южного входа в долину. Двоих мы убили бесшумно, но третий почуял неладное и убежал в клубящуюся снежную тьму, прежде чем мы успели остановить его.

Йонг выругался.

— Если бы мы убили всех до одного, то совершили бы великое дело, — сказал он. — Это было бы настоящей легендой, которой суждена долгая жизнь в горах.

— Она проживет дольше, если будет кому рассказывать ее, — заметил Карьян. Йонг утвердительно хмыкнул.

Мы тяжело дышали и с ног до головы были забрызганы вражеской кровью, но не чувствовали усталости, возвращаясь на трофейных лошадях к ожидавшим товарищам. Весть о нашем успехе передалась по колонне, и я услышал крики радости. Не всегда же нам быть беспомощными жертвами!

Мы вошли в долину, остановились у каньона на время, достаточное для того, чтобы забрать остальных лошадей и избавить трупы от теплой одежды, а затем двинулись дальше. Нужно было как можно быстрее покинуть это место.

Наконец, незадолго до наступления темноты, ущелье снова стало расширяться, и мы нашли большую площадку, где можно было поставить кольцо из повозок.

Я сидел, прислонившись к колесу повозки, рядом со стреноженным Луканом и точил кинжал. От меня дурно пахло, зато я почти согрелся, накинув на плечи вонючую куртку из овчины, снятую с трупа горного бандита.

Снегопад почти прекратился. Я поднял голову и увидел маленькую Эллори, протягивавшую мне чашку с дымящимся напитком. Я выпил глоток горячего чая и почувствовал, как тепло распространяется по всему телу. Эллори опустилась рядом со мной.

— Я много думала, Дамастес.

— О чем же?

— Ты сказал, что мы будем партнерами.

— Да, конечно.

— Если мы партнеры, и если я хочу открыть гостиницу, то это значит, что ты поможешь мне?

— Неплохая идея, — сказал я. — Но я солдат, поэтому мне придется проводить много времени в походах.

— Ничего страшного. Моя мама... — голос девочки на мгновение прервался, затем она овладела собой, — мама говорила, что мужчине не следует подолгу оставаться рядом с кухней, иначе он начнет слишком много о себе думать.

— Наверное, твоя мама была права.

— Может быть, Жакоба присоединится к нам, — продолжала девочка. — Я знаю, ты ей нравишься. А она тебе нравится?

— Э-ээ... думаю, да. Да, нравится.