Токацин - Чёрная река

Он скорчился в траве, зажав рукой рваную рану на горле, и тихо хрипел, пуская кровавые пузыри. Вторая его рука, перегрызенная в двух местах, безжизненно лежала рядом, крылья мелко дрожали.

— Хаэй, — тихо окликнула его Кесса. Хеск, испустив невнятное бульканье, приоткрыл глаза, хотел оскалиться, но едва смог приподнять верхнюю губу.

— Ты хочешь пить?

Водяной шар опустился в траву перед носом Алгана, тот захрипел, недоверчиво принюхался к желтоватой влаге, но всё же решился лизнуть её.

«Взгляд у него ясный,» — думала Кесса, нерешительно поглядывая на хеска. «Может, он уже не в Волне?»

— Я оставлю тебе хвост Клоа, — сказала Речница. — Если получится съесть его, раны заживут быстрее.

Алгана ничего не ответил — он лакал воду, но боль в горле очень мешала ему, и при каждом глотке он вздрагивал и тихо стонал.

Чей-то любопытный взгляд заставил Кессу обернуться. Среди красной травы сворачивала и прятала в сумку свиток пёстрая кимея. Повертев в руках перо, она выпустила острый коготь и провела по затупившейся кромке. Речница мигнула.

— Постой… — начала было она, протянув руку к кимее, но мохнатый летописец уже сгинул среди колышущейся травы и теней, отброшенных облаками. Там, где она только что стояла, зашелестели непримятые злаки. «Нуску Лучистый, вот и я попала в летопись,» — криво усмехнулась Кесса.

Она опустилась на траву рядом с неподвижным Нингорсом и сидела так, иногда — без особой надежды — подталкивая к его пасти водяной шарик или кусочек мяса. Алгана ничего не замечал, не открывал глаз, и о том, что он жив, напоминало лишь колыхание травы перед его носом. Голоса оживившихся падальщиков звучали всё ближе — существа учуяли кровь.

Что-то зашелестело за спиной, и Кесса, подобрав в траве сухую ветку, развернулась. Она ожидала увидеть проголодавшегося Войкса, но на неё смотрел… человек — точнее, коренастый карлик с широким жабьим ртом. Его макушку прикрывала, сползая на перепончатые уши, тёмно-красная шапка с яркими перьями.

— Ваак, — тихо поприветствовала его Кесса, глядя на стальной меч в его руке. Карлик мигнул, сунул два пальца в рот и пронзительно засвистел. Красная трава заколыхалась, полегла, и Кесса, вытряхивая звон из ушей, увидела десяток направленных на неё стрел и широкие раструбы странного громоздкого устройства, укреплённого на спине Двухвостки. Тяжёлый панцирный ящер подкрался незаметно — теперь он поднялся из травы, и пучки алых листьев на броне более не превращали его в неприметный холмик. Низкорослые хески выстроились полумесяцем, прижав Кессу к неподвижному телу Нингорса. Тот, кого она увидела первым, цепким настороженным взглядом рассматривал её и хеска за её спиной.

— Невежливо не отвечать на приветствие, — нахмурилась Речница, с трудом отводя взгляд от непонятных раструбов. Вид у них был тревожащий, пробуждающий воспоминания о чём-то, виденном в Зеркале Призраков, — о каком-то древнем оружии.

Карлик снова мигнул.

— Ва» к, — буркнул он и шагнул в сторону — и во все глаза вытаращился на Нингорса.

Незнакомые звуки потревожили Алгана, и он, не открывая глаз, хрипло рявкнул и приоткрыл зубастую пасть. Карлик пронзительно свистнул и растянулся на земле, раструбы на спине Двухвостки с тяжким скрежетом повернулись.

— Не смейте! — Кесса склонилась над Нингорсом, прикрывая его собой. — Он ранен, и он не враг вам!

Она зажмурилась, ожидая сокрушительного удара, но ничего не случилось. Над степью нависла тишина, и только посвист ветра в багряной траве нарушал её.

— Ты, никак, из авларцев? — скрипучим голосом протянул первый карлик, поднимаясь во весь рост. Кесса мотнула головой.

— Я знорка, — сказала она угрюмо. — Знорка с Великой Реки. Нас догнал отряд Волны, когда мы перешли границу. Нингорс ранен, ему прокусили хребет. Не знаю, кто вы, но если вы не одержимы Агалем, мы вам не враги.

— Х-хех, — широко, во всю лягушачью пасть, ухмыльнулся карлик. Посмотрев на меч в своей руке, он убрал его в ножны и снова засвистел. Из степи ему ответили, и он ошарашенно замигал и почесал в затылке.

— Знорка? Вы чудной народ. Давно вас тут не видели. Имя у тебя есть?

— Я — Кесса, Чёрная Речница, — кивнула та. — Нингорс… он называет меня «Шинн». А другой Алгана — он был одержим, когда мы его встретили. Его имени я не знаю.

— Х-хех, — снова усмехнулся малорослый хеск и приподнял шапку. — Называй меня Бренги. Чёрная Речница, стало быть? Тогда удивляться нечему. Чудные слухи тут бродят, среди трав… Говоришь, эта громадная гиена — твой друг?

— Да, — ответила Кесса, глядя на него с надеждой. — Друг и защитник.

Бренги повернулся к сородичам, странно пошевелил пальцами, и хески, спустившись со спины ящера и выбравшись из травяных дебрей, окружили раненого Алгана.

— Скажи ему, чтобы не дрался, — велел Бренги, снимая с шипа Двухвостки моток верёвки. — Поедем в город, будем лечить.

…С верёвками, подстилками и тюками возились долго, и к концу работы на спине Двухвостки стало очень тесно. Странный механизм с раструбами гордо возвышался посреди панциря, с одной стороны от него к шипам привязали Нингорса, с другой — Алгана с прокушенным горлом. Кесса ходила вокруг, с тревогой прислушиваясь к дыханию хесков. Оба были живы, но так слабы, что не могли и крылом шевельнуть.

— Не надо спать, Нингорс, — прошептала Кесса, потянув его за ухо — гривы больше не было, как и шерсти, покрывающей тело, и от оголившейся шкуры тянуло жаром. — Вот, выпей, это угощение Бренги.

Она выплеснула немного жидкости из фляги на нос хеску, он фыркнул и недовольно заворочался, слизывая влагу. От неё пахло крепким хмелем и горечью каких-то знакомых ягод и листьев, — но Кесса не могла вспомнить, как они называются.

— Тут, в Оме, давно рассказывают о Чёрной Речнице, оседлавшей Алгана, — неторопливо говорил Бренги. Он шёл рядом с Двухвосткой — почти все хески спешились, чтобы освободить место для раненых.

— Но в эти времена не знаешь, чему верить, — он досадливо махнул рукой. — Говорят, будто один корабль летел по небу, а его печь топилась водой. Говорят, что огромное когтистое чудище охраняет город в лесу, а когти у него — из священного тлиннгила. Говорят, что кислотное озеро раз вышло из берегов, но стояло, не колыхнувшись, под городом, пока не починили плотину. И говорят, что один безумный колдун сперва взрывал машины и дороги, а потом взорвал целый город — и тут-то его побрал Вайнег. Что скажешь, Чёрная Речница?

Кесса изумлённо мигнула.

— Откуда столько вестей, если никто не ходит по дорогам?.. Так и было, Бренги. Ну… вот только печь водой не топили. Это уже сказки!

Двухвостка, погрузившись в воду по брюхо, перешла извилистый ручей. У него, чуть-чуть не доросшего до настоящей реки, была широкая пойма, множество русел и стариц, и деревья окружали их стеной. Ящер, проходя мимо, срывал листья с низко наклонённых ветвей, и Кесса, затаив дыхание, разглядывала их и вспоминала заново. «Это ива. А это ольха. А это рябина… Нуску Лучистый! Рябина и ягоды на ней!»