Токацин - Чёрная река

— Новый рассвет над Высокой Травой! — прошептала Кесса, протягивая Эмме свёртки. — Тут растения и варёная рыба… и ещё прошлогодний Листовик.

— Зелёная луна в небе, — отозвалась Эмма, протягивая руку к полке — за чистой плошкой. Колдунья и раньше не выглядела здоровой, теперь же она словно иссохла — лицо потемнело и осунулось, глаза горели странным огнём. Кесса хотела потрогать её ладонь, но встретилась с Эммой взглядом и отдёрнула руку.

— Как вы живёте? — спросила Кесса. Запах трав, знакомых и не очень, наполнял пещеру и лез в ноздри, но кислухой не пахло. Не пахло и жителями — ни Атуна, ни Нарина не было видно, и их постели были прикрыты травяными покрывалами.

— Всё по-прежнему, — покачала головой Эмма. — Только что бездельники ушли в степь. Прошу богов, чтобы послали им сухие стебли — в руки, а не на голову. А Ингейн… можешь посмотреть на него.

Кесса села рядом с чешуйчатым существом. Его глаза были закрыты, но ноздри оно больше не захлопывало. На груди и животе не хватало многих чешуй — все щитки, которые были повреждены, и которые Эмма тщетно пыталась прирастить, отвалились, и обнажилась тонкая сероватая кожа.

— Да хранит его Хорси! — поцокала языком Кесса. — Так чешуя и не прижилась?

— Он содрал её вчера, — вздохнула Эмма. — Метался и царапал себе грудь, я насилу его успокоила. Может, эти чешуи были лишними?

Она отошла к стене, к припрятанному в нише бочонку, и Кесса прикусила себе палец, чтобы не сказать лишнего. «Самое время пить кислуху!» — сердито думала она. «Вайнег бы побрал все дурманные зелья!»

Лапа Ингейна, помедлив на краю постели, соскользнула вниз и едва не ударилась о пол — Кесса вовремя подхватила когтистую кисть. Ладонь была покрыта серовато-синей кожей, жёсткой и грубой на ощупь, по тыльной стороне шли мелкие чешуйки, твёрдые изогнутые когти были странно короткими — будто их нарочно стачивали, срезая острый край. Кесса подняла тяжёлую руку обратно на ложе, потянулась поправить циновку — и встретилась с затуманенным взглядом светлых глаз. Потом существо приоткрыло пасть и еле слышно зашипело, пытаясь приподняться. Кесса охнула.

— Эмма! Сюда, скорее! — крикнула она. Ингейн уже скинул покрывало и сел, его покачивало. Он растерянно мигнул, глядя на Кессу, снова испустил негромкое шипение и указал на свою пасть. Эмма, вылетевшая из темноты с ковшиком разбавленной кислухи, едва не выронила посудину.

— Пить? — спросила она на Вейронке и поднесла ковш к носу хеска. Существо, едва вдохнув, отшатнулось с сердитым шипением и вскинуло руку.

— Хаэй! Тихо! — прикрикнула Эмма. Кислуху она всё-таки разлила, и от запаха хмельной жижи хеск зашипел ещё громче и злее. Кесса, нащупав на полке горшок с чистой водой, сунула его в руки Эмме.

— Он не хочет кислухи! — сказала она. — Это вода, пусть он пьёт!

Что-то мешалось в правой руке, и Кесса с досадой бросила это на пол, не разглядывая. Хеск отнял у Эммы горшок, недоверчиво потрогал жидкость языком — и поднял сосуд над головой, потоком вливая в пасть.

— Беги за Фриссом! — шепнула Эмма, подталкивая Кессу к двери.

— А ты? — Кесса недоверчиво взглянула на Ингейна.

— Не тронет, — отмахнулась колдунья. — Хотел бы — уже убил бы. Иди!

Когда Кесса и Речник Фрисс ворвались в пещеру, Ингейн сидел у очага и, ни на что не обращая внимания, вылизывал дно плошки. Он съел всю Меншу, которую сварила Эмма, и дожёвывал листья, в которые была завёрнута варёная рыба. Кесса изумлённо присвистнула, хеск покосился на неё светящимся глазом. Он не казался злым — только очень голодным.

— Ясно, — сказал Речник, смерив существо задумчивым взглядом. — Ещё есть хочешь?

Хеск обрадованно зашипел и кивнул несколько раз. Он попытался встать на ноги, но Эмма заставила его сесть обратно. Он был ещё слаб, и взгляд не вполне прояснился.

— Есть ещё еда? — спросил он, прикасаясь лапой к животу.

— Будет, — кивнул Речник. — Кесса, пробеги вдоль пещер, собери, что найдёшь. Скажешь — я просил.

Обратно Кесса вернулась не одна — с ней были Хельг Айвин и Сима Нелфи, и Конен Мейн шёл следом, отгоняя от пещеры Авита и Алису, и поодаль сердито пыхтел Снорри — отец не пустил его к Фирлисам. Все принесли размолотые зёрна Менши — никто не хотел это есть, когда выдавалась сытая зима, и крупа без толку лежала по углам. Принесли и солёных Листовиков, и сырую, ещё не просолившуюся рыбу, и листья Стрякавы. Всё, что нужно было варить, было свалено в большой горшок. Ингейн молча жевал Листовиков — кусок за куском исчезал в его пасти. Кесса боялась, что чешуйчатый хеск раздуется и лопнет, но еда будто в пропасть проваливалась.

— Он мирный? — настороженно спросила Сима, глядя на Ингейна. — Смотри, он выше, чем Речник Фрисс!

— Он мирный, — уверенно кивнула Кесса. — Только очень голодный. Но и ты будешь такая же, если тебя четыре дня не кормить.

Хеск, услышав разговор, чуть приподнял и опустил гребень на затылке и повернулся к Эмме, еле слышно о чём-то спрашивая. Колдунья похлопала его по чешуйчатой лапе и так же тихо ответила. В пещеру вошёл Онг Эса-Юг с закутанным в листья горшком в руках. От горшка пахло рыбой.

— Этого должно хватить, — Речник Фрисс обвёл взглядом припасы и с довольным видом кивнул. — Да, наверняка хватит. Теперь ступайте по домам. Пусть Ингейн поест спокойно. Когда окрепнет — сам выйдет на берег. Эмма, ты за ним присмотришь, или позвать Айому?

— Ещё Айому тут не хватало, — хмыкнула колдунья. — Не бойся за нас, Речник Фрисс.

Кесса нехотя вышла из пещеры. Она несколько раз оглянулась, надеясь, что Эмма позовёт её, но пещера Фирлисов закрылась, и дверную завесу придавили камнями.

— Вот так существо! — покачала головой Сима. — Они всегда так едят?

— Нет — лишь когда ранены, — нахмурился Речник. — Когда он поправится, будет есть раз в месяц, и то не помногу. Вы все пока оставьте его в покое. Ему и так не по себе.

— Да ясное дело, чего тут не понять, — закивала Сима. — Пусть он не боится. Никто его не обидит.

До вечера Кесса с родичами трепала стебли Стрякавы, разминая подсохшие волокна — это было нелёгкое занятие, и бегать по берегу ей было некогда. Снорри, вернувшийся в сумерках, устал не меньше, но ему хотя бы было что рассказать. Он с роднёй разметил на берегу Реки пруд — огромную яму для живых Листовиков.

— Это непростая затея, — качал головой Сьютар, и старейшины Фейра, собравшиеся у очага, согласно кивали. — Но это на пользу всему участку, и мы поможем. Говоришь, вы копали уже такой пруд?

— Не я — мой дед, — вздохнул Диснар Косг. — Но я учился этому и знаю, что как делать.

— А что стало с вашим старым прудом? — спросила Амора Скенесова. — Неужели засыпали?

— Да, пришлось, — кивнул Диснар. — Надеюсь, тут так же не получится. Хотелось бы тихо пожить, без куванцев и прочей нечисти.