Токацин - Чёрная река

— Есть ещё Зеркало Призраков, — ответила Кесса. Древнее стекло с самого вечера прикидывалось обычным зеркалом и исправно отражало всё, что видело. Сейчас в нём отражался Гахиджи, стена из огромных камней за его спиной и яркий церит на стене. Кристалл полыхал так, что больно было глазам.

— Вот как, — Гахиджи равнодушно взглянул на медальон и тут же забыл о нём. — Миу Стальная Лапа, я помню твой рассказ. Эти трое могут его подтвердить? Кто из них — создатель схора, украшенного каменной раковиной?

— Я, Атсу из Сияющих Камней, — Ацолейт шагнул вперёд. — Эта знорка очень помогла мне. Она провела ночь в мастерской, где я работаю, и никто из Сияющих Камней не замечал её за причинением вреда.

— Я, Тзуга Стальная Лапа, проглядел, когда знорка крепила раковину к металлу, — покачал головой другой Ацолейт. — И я говорю, что она никого не обидела здесь. Она — честная знорка, не то что тот чужак…

— Хотелось бы верить, — пробормотал Гахиджи, покосившись на дверь. — А что скажешь ты?

Он посмотрел на Техути. Ацолейт пожал плечами.

— Не знаю, что рассказывала Миу… Я видел эту знорку рядом со схором. Она называет себя Чёрной Речницей. И она в самом деле подарила Атсу драгоценную раковину. Это всё.

— Что-нибудь странное ты за ней заметил? — слегка нахмурился воин.

— Нет… — нехотя ответил Техути. — Кроме излишней щедрости и участия в нелепой затее Атсу.

— Я не работал на схорах, — качнул головой Гахиджи. — Это меня не касается. Я разрешаю тебе, Кесса, Чёрная Речница, покинуть Квонайт на любом попутном халеге. Так ты ничего не слышала о том, кто называет себя Саркесом?

— В Квонайте говорят, что он скверный человек, — ответила Кесса. — Что он сделал? Это из-за него сломался схор Атсу?

— Там нечего было ломать, — пробормотал, неприязненно скалясь, Техути. Миу потыкала когтем в его чешую.

— В одной истории, которую я слышал, — медленно проговорил Гахиджи, разглядывая Кессу, — говорилось о Чёрном Речнике. Он настиг и убил мага, торговавшего рабами. Вы когда-то истребляли преступных колдунов и злонамеренных существ. Наверное, и Саркес — по вашей части.

— Если он навредил мастерам Квонайта, я пойду по его следу, — пообещала Кесса. Хески за её спиной переглянулись.

— Хотя бы сообщи страже, если увидишь его, — повёл крыльями Гахиджи. — Он из вашего народа, чуть покрупнее тебя. Бледен лицом, одет в серое. С собой заплечная сума. Я сказал бы больше, но стража на воротах…

Он поморщился.

— Пришлось сменить их. Расслабились от долгого мира…

— Могучий воин! А как вышло, что Саркес ушёл из города? — перебила его Кесса. — Просто сел на корабль и уплыл, и никто не поймал его?

— Именно, — снова поморщился Гахиджи. — Ушёл. Как — никто не видел. На воротах и в порту клянутся, что мимо них знорки не проходили. Да и Вайнег бы с ним, но одного понять не могу — зачем он тут напакостил?!

Кесса прикусила губу. «Бледен лицом… ушёл незаметно… навредил, а зачем — неизвестно… Бездна! А ведь я знаю, кем он был…»

— Могучий воин! Этот Саркес поднимал здесь мертвецов? — спросила она, и её голос зазвенел от волнения. Ацолейт шевельнул ухом, задумался на мгновение и покачал головой.

— У нас кости на дорогах не лежат. Ни один Некромант не найдёт тут поживы. Смотри по сторонам, Чёрная Речница. Когда-то такие, как ты, умели наводить порядок. Мы справлялись тогда без них, но от помощи не отказались бы.

…Огромный халег лежал на дне ямы, упираясь шипами в ниши в стенах. Из-за стен доносился скрежет, а временами что-то тихонько посвистывало. У округлой двери в «хвосте» корабля четверо Ацолейтов заталкивали внутрь высокие корзины, укутанные в мягкое волокно и завёрнутые в циновки вместе с крышками. Корзина за корзиной исчезали в трюме, одна за другой смыкались каменные плиты, опускались кованые створки, закрывая отсек за отсеком. Каждую из корзин с трудом поднимал Ацолейт, и Кессе мерещилось, что корабль всё сильнее проседает под их тяжестью. На «спине» халега развевалось яркое полотнище, и хеск, установивший его, бродил по крыше с тяжёлым молотом, прочнее пригоняя пластины друг к другу. Увидев в небе тень, он брал полотнище и размахивал им, и летуны послушно уходили в сторону.

— Да хватит скалиться! — в сторонке, у стены, одноглазый хеск рявкнул на соплеменника. — Ты — старший. Знак у тебя?

— У кого же ещё, — снова оскалил зубы в ухмылке Ацолейт и помахал позеленевшим от времени медальоном. Хеску было неспокойно — он переминался с ноги на ногу, бестолково шевелил крыльями и чему-то усмехался, не от веселья — от тревоги.

— Как зовут этого мастера? — тихо спросила Кесса у Миу. Та, придерживая за крылья двоих детёнышей, оглядывалась по сторонам. Атсу отлучился — всего на пару секунд, по его словам — но с тех пор на халег успели загрузить множество корзин, а хеска всё не было и не было.

— Мне-то откуда знать, — отмахнулась свободным крылом Миу. — Сияющие Камни проводят тебя до Эгита, покажут ближнюю харчевню, а дальше… Я не знаю, чем занимаются Чёрные Речники в незнакомых городах. Хорошо будет, если ты найдёшь соратников, но живы ли они… Говорят, век знорков недолог.

— Хаэй! — послышалось с края ямы. Вниз по узкой лестнице быстро спускались двое Ацолейтов. Детёныши Миу, увидев их, прекратили возню и с радостным рычанием рванулись навстречу. Миу недовольно рявкнула и дёрнула их к себе.

— Всё готово, — выдохнул Атсу — он слегка задыхался, то ли от быстрого спуска, то ли от волнения. — Пойдём, я проведу тебя в ячейку.

— А, так дело идёт к отправке… — проворчал Тзуга, принюхиваясь к запаху нагретого камня и окалины, окутавшему халег. — А мы там на что?

Он подался назад, шевеля усами.

— Тут мы расстанемся? — спросила Кесса, уже догадываясь об ответе. — И с тобой, и с Миу?

Один из детёнышей вывернулся из рук и ловко взлетел на плечо хески, и оттуда уже завопил, подражая вою отбывающего халега.

— Утомительное это дело, — буркнула Миу, сдёргивая его с плеча. — Удачно добраться!

Кесса успела коснуться её запястья, прежде чем хеска, закинув детёнышей на спину, расправила крылья и одним прыжком очутилась на лестнице. Хеск на крыше халега сердито зарычал и замахал флагом.

— Твой схор сегодня запускали в грязи, — сказал Тзуга, обращаясь к Атсу. — Как отмоется, попробуем лаву.

Атсу довольно усмехнулся.

— Ты сделаешь ещё много странных штуковин, мастер Тзуга, — пообещала Кесса, крепко обхватив его чешуйчатые бока. Тзуга от неожиданности вздрогнул и с недоумением посмотрел на её макушку. Кесса едва доставала ему до грудины, и длины её рук не хватило, чтобы обнять его — хеск был широк в костях.

— Посмотрим, — буркнул Тзуга, осторожно отодвигая от себя «Речницу». — Ты будь там настороже, знорка. В Эгит пускают всех подряд, и от этого много вреда. Не удивлюсь, если Саркес ходит там по улице, а стража разглядывает облачка.