Андрэ Нортон - Серая магия. Колдовской мир. Паутина колдовского мира

— Значит, это твое последнее слово, он не пытался смягчить резкость тона, задавая этот вопрос.

Она не улыбнулась, только тень промелькнула в спокойных глазах.

— Не мое слово, Хранитель границ, и не наше слово. Это закон, по которому мы живем. Джелит… — Симону показалось, что в тоне ее звучит неодобрение. — Джелит сама сделала свой выбор. Возврата нет.

— Но если ее волшебная Сила осталась с ней, что тогда? Ведь ты же не можешь оспаривать этого?

Она не пожала плечами, но Симон понял, что его речь и гнев нисколько не тронули ее.

— Если обладаешь какой-то вещью, пользуешься ею, и притом долгое время, то ее тень может еще некоторое время оставаться с тобой, даже если этой вещи больше нет. Возможно, ей еще доступно то, что остается лишь бледной тенью ее прежних возможностей. Но она не может требовать обратно камень и снова стать одной из нас. Но я надеюсь, Хранитель границ, что ты не для того вызвал сюда волшебницу, чтобы обсуждать со мной этот вопрос и возражать против такого решения, ведь оно тебя совершенно не касается.

Вот он, снова этот барьер между волшебницами и простыми смертными. Симон постарался обуздать свой гнев, ибо сейчас и в самом деле не время бороться за дело Джелит. Сейчас нужно думать только об осуществлении задуманного плана.

Он коротко объяснил, что нужно сделать.

Волшебница кивнула:

— Изменит облик — кто именно из вас?

— Я, Ингвальд, Корис и десять человек из отряда пограничников.

— Я должна видеть тех, чей облик вы хотите принять, — она поднялась со стула. — А они наготове?

— Их тела…

Она не изменилась в лице при этом сообщении, а спокойно стояла, ожидая, чтобы ей указали дорогу. Они положили тела в дальнем углу зала — десять воинов, выбранных среди убитых в последней схватке, и среди них один офицер, судя по знакам на мундире — покрытый шрамами и с перебитым носом. Фальк лежал немного поодаль.

Волшебница постояла немного возле каждого тела, пристально вглядываясь в черты лица каждого. Многие ее сестры по ремеслу могли совершить временное превращение, но только она одна обладала силой производить полное превращение одного человека в другого, до самых мельчайших черточек лица.

Подойдя к Фальку, она остановилась, наклонилась над ними и долго рассматривала его лицо. Наконец она повернулась к Симону:

— Ты совершенно прав, лорд. В этом человеке было нечто большее, чем его собственный разум, душа и мысли. Колдер… — и это последнее слово она произнесла хриплым шепотом. — И, зная об этом, ты все же пытаешься занять его место?

— Наш план зависит от появления Фалька в Карсе, — сказал Симон. И я не колдер…

— Что с легкостью установит первый же колдер, — предупредила она.

— Мне придется рискнуть.

— Пусть будет так. Приведи сюда тех, кто должен пройти превращение. Сначала семь человек, потом еще трое. Отошли остальных из зала, никто не должен мешать нам.

Он кивнул. Ему приходилось и раньше подвергаться превращению, но это делалось наспех, ненадолго, только чтобы скрыться из Карса. Теперь же он должен стать Фальком, это совсем другое дело.

Пока Симон собирал своих добровольцев, волшебница занялась приготовлениями. Нарисовав на полу две пятиконечные звезды, которые частично накладывались одна на другую, она поместила в центре каждой звезды небольшую жаровню, извлеченную из ящика, который несли за ней вслед прислужники, сопровождавшие ее. Затем она стала отмерять и взвешивать различные снадобья из множества колбочек и пиал, а потом смешала их в две кучки на специальных квадратиках тонкого шелка, затканных причудливым узором.

Они не могли воспользоваться одеждой убитых, слишком она была окровавленной и запятнанной, но в комодах, стоявших в зале, нашлось все необходимое, к тому же, в их распоряжении находились пояса и оружие погибших.

Волшебница бросила свернутые квадратики шелка со снадобьями в жаровни и начала нараспев говорить заклинания. От жаровен поднялся густой дым, который скрыл стоявших в зале обнаженных мужчин — каждый из них стоял на одном из лучей нарисованных на полу звезд. Теперь тем, кто стоял под этой пеленой тумана, трудно было поверить, что существует мир за пределами этого сизого дымка, который окутывал их все плотнее и плотнее. Слова заклинаний медленно и гулко отдавались в их ушах, и все вокруг качалось и плыло в тумане.

Туман рассеялся так же медленно, как и возник, в воздухе повис приятный аромат, и Симон ощутил, что постепенно возвращается в реальный мир. Ему стало холодно, он бросил взгляд вниз и увидел странное незнакомое тело, начинающее полнеть, с курчавыми рыжими волосами, пушком, покрывавшим бледную кожу. Он стал Фальком.

Корис — или по крайней мере человек, который сошел с того луча звезды, где до этого стоял Корис — был немного ниже — они постарались подобрать себе прототипов более или менее похожих на них — но зато у него не было непомерно широких плеч сенешаля и длинных болтающихся рук. Старый шрам вздернул его губу на манер волчьего оскала. Ингвальд утратил свою молодость, в его волосах пробивалась седина, морщинистое лицо носило на себе печать долгой и беспутной разбойничьей жизни.

Они подобрали себе одежду, шейные цепочки, разобрали оружие погибших.

— Лорд, — окликнул Симона один из его людей. — Вот там позади тебя лежит что-то. Выпало из пояса Фалька.

Это был странной формы кусочек металла: ни серебро, ни золото — но отливал зеленоватым и по виду напоминал сложно завязанный узел, состоявший из множества хитросплетений. Симон нашел на поясе Фалька крючок, на который, как видно, раньше был прикреплен этот странный предмет, и водворил его на место. Нельзя было упускать даже такую мелочь в обличье Фалька.

Волшебница оглядела Симона критическим взглядом, как художник свое творение.

— Желаю удачи, Хранитель границ, — сказала она. — Сила волшебства будет с тобой в полной мере.

— Благодарим тебя за добрые пожелания, леди, — сказал Симон, — мне кажется, нам очень потребуется помощь этой Силы.

— Прилив кончается, Симон, — крикнул от двери Корис, — нам пора отплывать.

— Сигнальные флаги! — один из группы людей, стоявших на носу судна, входившего в воды золотистой реки на рассвете ясного утра, кивнул на полоскавшиеся по ветру радужные полосы, укрепленные на шесте на первой верфи Карса.

Другой мужчина, одетый в богато разукрашенный плащ, склонил голову и положил руку на рукоять кинжала.

— То, что и ждали? — вопрос прозвучал настойчиво и выжидательно.

— Как и положено для тех, за кого мы себя выдаем, — улыбнулся первый. — Теперь остается только выяснить, собирается ли Ивьян приветствовать своего тестя лаской или саблей. Мы идем прямо в пасть к змею, и она может захлопнуться, прежде чем прибудет подкрепление.