Токацин - Солнечный змей

Подойдя к серо-чёрному валуну, покрытому коркой льда, Кесса оглянулась. Она и не заметила, как далеко ушла — отсюда казалось, что повозка не больше булыжника, а Уджуг, свернувшийся клубком на снегу, и вовсе слился с белой равниной.

«Я думала, тут повсюду снег,» — Кесса опустилась на корточки, разгребая белую крупу. Тёмно-серый лёд встретил её — он был спрятан неглубоко. «Как ледяные демоны закапываются в такую землю? Она твёрже любой скалы…» — Речница поковыряла лёд ножом и сама вздрогнула от скрежета стекла о землю. «Так я всю долину разбужу!» Под снегом не было ни травы, ни палых листьев, только лёд и земля, и Кесса не видела разницы между ними.

Кошка зашевелила усами, принюхиваясь к ветру, и тревожно мяукнула.

— Сейчас-сейчас, — Речница поднялась, пряча замёрзшие руки в карманах. Странный звук доносился издалека — и она застыла на месте, прислушиваясь. Что-то скрипело и потрескивало, то громче, то тише, потом послышался стук и резкий свист, а следом — еле слышное ворчание. Кесса вздрогнула.

— Койя, ты слышишь? — шёпотом спросила она. Кошка зажмурилась и втянула голову под воротник. Речница убрала с уха капюшон. Так и есть…

— Живей! Живей! — надрывался кто-то — далеко, на самом краю неба, и до Кессы долетал только шёпот. Но даже от этого её пробрал холод.

— Ага-ай! — крикнула она и помчалась к повозке. Растерянный крик Икымту, рык разбуженного Уджуга и недовольные голоса из-под полога встретили её. Она влетела под навес и растянулась на шкурах, запоздало нашаривая на поясе нож.

— Сюда! — Яцек рывком оттащил её от входа, выскользнул наружу с копьём и замер на краю повозки.

— Хелег ? — нехорошо оскалился Кытугьин, на ощупь подтягивая тетиву на костяном луке. — Где?

— Никого нет, — крикнул с крыши Икымту. — Что такое?

— Голоса, — прошептала Речница. — Не шумите. Слушайте. Это на северо-востоке, среди скал. Говорят, как демоны. Тише!

Кытугьин поднёс ладонь ко рту и рывком откинул полог. Всё замерло.

— Пошёл! — крикнул кто-то вдалеке, за скалами, и следом послышался стеклянный хруст. — Живей!

— Тингенек, — прошептал северянин, опуская полог. Снаружи сердито всхрапнул Уджуг, повозка заскрипела, выползая из-под снега.

— Он там не один, — нахмурился Яцек. — И это не к добру. Что делаем?

— Очень скверно, — Кытугьин выбрался наружу, прошептал что-то неразборчивое, глядя на крышу. Икымту спрыгнул на передок повозки и протянул ему ведро со стрелами.

— Кесса, Хагван, не выходите из повозки, — приказал Яцек. — Очень тихо мы поедем на восток. Когда будет надо, Аса, ты возьмёшь поводья и будешь ждать за скалой. Мы пойдём туда втроём. Надо узнать, куда эти демоны так спешат…

— Речник Яцек, я тоже могу сражаться, — прошептала Кесса. — И потом — я могу держать Грамоту. Если демоны увидят, что нас послал Король Реки, мы договоримся с ними мирно.

Солмики переглянулись.

— Вот тебе, Кытугьин, ответ на все твои вопросы, — нахмурился Речник. — Аса, не выпускай её из повозки. И не спрашивай меня, Икымту, почему она ещё жива.

— Но, Речник Яцек, — Кесса попыталась выпрямиться, но чуть не ударилась головой о балку, — ты же знаешь, что я не вру! Я ведь могу, если надо, усилить ваши заклятия…

— Сиди тихо, — Речник рывком захлопнул «дверь». Повозка закачалась, медленно разгоняясь. Аса выбралась наружу и сцепила края полога крючьями с той стороны. Сани трижды дрогнули и помчались ещё быстрее.

— Каримас милосердный, — Хагван наконец справился с крючками и выглянул наружу. — Куда они делись?!

Речница вгляделась в ровный белый снег, перечёркнутый тенями от близких скал. Что-то сверкнуло там, на равнине, — то ли край накидки-брони из серебристого хуллака, то ли одинокая льдинка. А вдали, за вздыбленными валунами, припорошенными снегом, шевелилось что-то тёмное, кидающее синие блики на белесый камень.

— Они идут под мороком, — прошептала Кесса. — Хагван! Что же, мы так тут и просидим?!

— Да ни в жизнь, — ухмыльнулся олданец, опуская капюшон на глаза и перехватывая поудобнее тяжёлое костяное копьё. — Кесса, нам бы подобраться поближе… и потише…

— Проползём меж валунов, — Речница распустила завязки дорожной сумы Речника Яцека и рылась внутри. Аквамариновый свет просочился наружу, и Кесса выпрямилась, прижимая к груди светящийся футляр из речного стекла.

— Скалы, — Хагван проводил взглядом глыбу серого гранита, столбом стоявшую у тропы. — Вдоль них и пойдём.

— Как Уджуг замедлит шаг, прыгай в снег, — Кесса на мгновение сжала его ладонь и приникла к прорехе в меховом пологе. Полозья тихо заскрипели на подвернувшемся камне, тропа вильнула, плавно уходя в сторону. Кесса кубарем покатилась по снегу, ломая ледяную корку. Мимо промчалась тень от повозки. Хагван еле слышно помянул Вайнега — осколки наста расцарапали ему щёку. Помятая жёлтая кошка высунулась из-за пазухи и круглыми глазами посмотрела на Речницу. По золотистым ушам бегали тревожные искры.

— Койя, лезь обратно, — нахмурилась Речница, приподнимая полу накидки. Грамота, прицепленная к поясу, по-прежнему светилась, бросая отблески на снег, трещин на стекле не было.

— Идём! — олданец шмыгнул за валун. Поодаль скрипели полозья — Аса что-то заметила, повозка разворачивалась.

— Идём, — прошептала Речница, протискиваясь в расщелину. Скалы, будто выточенные из серого льда, обжигали холодом.

Узкая долина у подножья горы — «поляна» среди расступившихся глыб и следов давнего оползня — надвое рассечена была тенью высоченного гранитного столба, источенного ветром. Что-то копошилось в этой тени, изредка выглядывая на солнце и сверкая острыми гранями.

— Пошёл! — крикнул кто-то, и Кесса скорчилась под валуном, опасливо выглядывая наружу. Громкий треск и перестук камней послышались совсем рядом.

— Хелигнэй, — выдохнул олданец, глядя на дно долины. Глаза у него были круглые, как у жёлтой кошки.

Там свалены были в неровные груды обломки камня, промороженной земли и тёмного льда, и снег не прикрывал их — он весь был изрыт, перепахан неровными бороздами и воронками. На дне самой глубокой и широкой из них серокожие существа в белесых лохмотьях колотили кирками землю — неумело, но рьяно, и обломки льда летели из-под их ног. Их одежда то ли сплетена была из рыбачьей сети, то ли вконец истрепалась, — обрывки колыхались на тускло поблескивающих телах. Существа очень схожи были с людьми — вот только сверкающие гребни и шипы пробивались на их макушках, а глаза горели холодным синим огнём.

Двое выворотили огромную глыбу — крошево камня и пласт земли, намертво сплавленные льдом — и поволокли её к краю воронки, выходя из тени скалы на свет. Серые тела заблестели, обретая прозрачность. Что-то жёлтое проступило изнутри, сквозь ледяные иглы и льдистую шкуру на затылке.