Токацин - Солнечный змей

— Что за звери эти уачедзи? — помрачнел Фрисс, и Нецис нахмурился тоже, предостерегающе глядя на него. — Что им за радость от сгоревших домов? Они — воры, заметающие следы?

Стражник тяжело вздохнул и повернулся к нему.

— Горело тут многое. Но не пропадало ничего. А зачем им всё жечь… Злые твари, что тут скажешь. Из того посёлка двое остались в огне. Пламя так поднялось, что и близко не подойти было.

Он поднял широкий рукав, показывая перебинтованную руку.

— Были мы там. Эти уачедзи — не люди, никто из жителей…

— Они повсюду сейчас, — глухо сказал Ти-Нау. Взгляд его то и дело обращался к прикрытому окну. Яркие лучи пробивались сквозь плетёную завесу, падали наискосок на лицо пришельца, но он не спешил отодвинуться в тень.

— Никто их не видел, — вздохнул стражник. — И Всадники Изумруда искали их, но никого не изловили. Они знают, как пройти незаметно.

— Видели их, — нахмурился Ти-Нау. — Сотни раз видели. Только они и бегают всюду в полдень. Жёлтые кошки, сегоны, вот кто это.

— Что? — стражник резко развернулся к нему, и его гиена вскинула голову. — Путник, вот тебе точно в полдень выходить нельзя. Где тебе такое примерещилось?

— Око Згена! — один из спутников Ти-Нау, хел в неприметной дорожной одежде, поднялся на ноги. — А ты вспомни, воин Нусунджиа. Жёлтые кошки вечно снуют по степи, приходят к домам, когда людей нет. Никто не смотрит на них. Я знаю, я видел, как сегон поджёг дом. Я кидал в него камни, но он вцепился мне в лицо, — хел тронул неглубокие, но частые царапины на щеке. — Когда я опомнился, всё уже горело. А жёлтая тварь исчезла.

Фрисс огляделся — их уже окружили плотным кольцом, и взгляды жителей были направлены на пришельцев. Речник слышал недоверчивый шёпот и сердитое шипение.

— Ты сам это видел? — спросил один из йонгелов.

— Каждый из нас такое видел, — ответил хел. — Сегоны сожгли много посёлков. Мы ушли сюда, где пустынных кошек пугают люди и куманы, но и здесь они успевают всё поджечь.

— Сегоны и в город-то не заходят, — пожал плечами Фрисс. — Они пугливые, шума не любят, людей к себе не подпускают. Да и откуда кошке взять огонь?! За очагами бы вам следить и костры поменьше жечь…

На него покосились без особой приязни. Стражник покачал головой.

— Странник дело говорит, — заметил он. — Хотя… я видел вчера сегона, прямо на улице. Он исчез, когда я подошёл. Они всегда исчезают… и не оставляют следов…

С каждым словом воин становился мрачнее. Ти-Нау кивнул.

— Сегоны ведут сюда пустыню, — сказал хел, глядя на солнечные полоски на своей руке. — Они не уймутся, пока всё не станет пеплом и песком. Тогда они заберут себе все земли.

— Мрря?! — Алсаг смотрел на людей, и глаза его понемногу расширялись. В последнее время кот слишком часто слышал странные вещи…

— Чего ни придумают, — пожал плечами Фрисс и посмотрел на остывающий айш. Тихий писк из сумки заставил его вздрогнуть. Он медленно нащупал дозиметр и повернулся лицом к стене, прикрывая прибор своим телом.

Экран дозиметра светился. Стрелка под ним замерла, и указывала она в точности на одного из странников — на Ти-Нау, который стоял у окна, откинув завесу, и смотрел на залитую солнцем улицу. Снова раздался тихий писк.

— Огонь! — крикнул Ти-Нау, резко отворачиваясь от окна. — На башне храма сегон — и крыша горит!

— Что?! — стражник вскочил, подбирая с циновки лук и колчан. — Хаэ-эй!

— Сюда, все сюда! — первые из жителей, выскочившие на улицу, уже кричали оставшимся и призывали Всеогнистого. Фрисс услышал крики ярости и досады. Из-под лестницы — из кухонной двери — вылетел, озираясь, ещё один йонгел и выбежал на улицу, раскручивая над головой пращу. Фрисс еле успел шарахнуться к стене, чтобы жители не растоптали его. Алсага вынесло на крыльцо, Речник слышал его недовольное рычание. Он вскочил, растерянно озираясь.

В зале не было никого — только он и Ти-Нау. Путник стоял у дальней стены, среди корзин для посуды и длинных бочек с брагой, и пальцы на его поднятой руке горели белым огнём. В кухне что-то громыхнуло, в дверь повалил дым. Ти-Нау прижал ладонь к бочке, и из-под его пальцев взметнулось золотое пламя.

— Хаэй! — крикнул Речник, выхватывая мечи из ножен. — Ты что творишь?!

Ти-Нау вздрогнул и обернулся, и Фрисс увидел дрожащее золото в его глазницах. В полутьме дымного зала они горели ярко, ярче масляных светильников.

Речник придавил ослабшее пламя грязной циновкой — оно вмиг потухло, оставив чёрную подпалину на бочке. Что-то шевельнулось сбоку от него, он развернулся — и ему показалось, что вся его кожа вспыхивает и осыпается пеплом. На полу, от стены до стены, бушевало пламя. Бочки взорвались, жижа зашипела на полу — слишком слабой оказалась брага, чтобы вспыхнуть, как земляное масло, и затопленный огонь погас, а угми паром взметнулась в потолок. Речник закричал так громко, как только мог, и бросился вперёд, навстречу ревущему пламени. Мечи раскалились докрасна, зашипели, наткнувшись на преграду — и Фрисс почти ткнулся лицом в лицо поджигателя. Ти-Нау, нанизанный на мечи, смотрел на него пылающими жёлтыми глазами и молча разевал рот. Дрожащие руки вцепились в плечи Речника, и броня задымилась.

— А-ай! — Фрисс рванул мечи на себя. Дымящаяся кровь забрызгала его доспехи. Ти-Нау скорчился на полу, его тело на глазах обугливалось и исходило дымом. Речник ударил ещё раз, отделив голову от плеч. Вместо крови из раны вырвался пар.

Речник закричал снова, потоптался на горящей циновке и, прикрыв глаза, влетел в задымлённую кухню. Пламя ударило ему в лицо, тень шевельнулась в багровом мраке.

— Тирикка! — выдохнул Фрисс, закрываясь рукой, и ударил наугад. Меч вспыхнул, рассекая преграду.

— Берегись! — крикнули сзади, и Речник едва успел шарахнуться к стене. Огромный бурдюк с водой влетел в дверь и разорвался, затопив на мгновение всю кухню. Дым стал гуще. Фрисса схватили за плечо и рывком выволокли наружу.

— Мрряу! — завопил Алсаг, влетая в дверь. В зале уже суетились жители, вытаскивая на крыльцо обгоревшие циновки. Завесы с окон посрывали, дверь была открыта. Служители, во весь голос поминая тёмных богов, копались в обломках. Кто-то нашёл целую бочку и теперь обнимал её. Жители, не обращая внимания на чад, толпились в зале и галдели наперебой. Фрисс поморщился и сжал ладонями виски — в голове стоял звон.

— Где?! — послышалось с крыльца, следом заорала хана-хуу, и в дверь ввалились четверо в тёмной броне. Тот, кто вытирал Речнику лицо мокрой тряпкой, махнул рукой на странную тёмную груду на полу, потом — на открытую кухню.

— Храни меня Кеос! — стражники склонились над телом. Оно прогорело уже, кровь выкипела, остались кости и груда угля. Из кухни, опасливо перешёптываясь, выбрались йонгелы, они тащили что-то на циновке. Фрисс посмотрел туда, увидел вторую кучу углей и отвернулся.