Токацин - Солнечный змей

Это была огромная река — её дальний берег терялся в белой дымке. Пар валил от чёрной воды, и мелкие льдинки кружили у берега, но ни одна не добиралась до стремнины. В горячих испарениях таяли очертания гигантского моста — он вцепился в ближний берег белоснежной лапой, вскинул над собой паутину балок и ушёл в туман. Две башни, возведённые над ним, как подумалось Кессе, изо льда, костей и шкур, казались крохотными рядом с белой громадой. Над башнями курился дымок — тут, как видно, тоже не гасили жирники.

— Речник Яцек, чей это мост? — Кесса завороженно следила за приближающимся белым полотном. Теперь она видела огромные округлые сваи, вбитые в дно тёмной реки, и видела, что мост как будто собран из скреплённых друг с другом вогнутых лепестков. Башни с меховыми крышами промелькнули над головой, оглушили воем гуделок — и сторожевой пост солмиков остался позади. Полозья легко скользили по белоснежному рилкару, Кесса думала, что весь мост должен быть увешан сосульками, но нет — лёд не прилипал к нему. Речница запрокинула голову, выглядывая, где заканчиваются гигантские опоры. Они еле слышно гудели на ветру, раскинув «щупальца» полупрозрачных тросов. Дорога еле заметно выгибалась под лапами хийкиммига — он летел с пригорка в ложбину и вновь на пригорок. Тёмная вода дымилась внизу, а впереди, вдоль обрыва, уже виднелась широкая и бесконечно длинная равнина, подёрнутая зелёной ряской. Трава Геджу опутала весь берег, и ниххики, увлечённо её жующие, казались крохотными, как комки шерсти.

— Мост тулугов, — усмехнулся Яцек. — Говорят, что он умеет уходить под воду. Солмики приглядывают за ним. А за Иннигватаном приглядывать ни к чему — он сам себе защитник.

Чёрный Иннигватан лениво плескался у мощных опор и подгрызал кромку льда. Кесса восхищённо смотрела на горячую реку — и видела на севере, в густом тумане, ещё один могучий поток, то ли отходящий от основного русла, то ли в него впадающий.

— Вот и тёплые реки, — прошептал Хагван, задумчиво вертя в руке раковину-рог. — Речник Яцек, а почему они не замерзают?

— По воле Реки-Праматери, — хмыкнул Речник. — Тут немало горячих источников, да и сарматские станции на берегу тоже способствуют… Кытугьин уверяет, что рыба из этих рек — правильная еда. В Элуатаа проверим.

— Правильная еда… — тоскливо вздохнул Хагван и опустил руку в карман. Запасы ирхека и пересушенной речной рыбы стремительно заканчивались, и на обратный путь ничего не оставалось.

— А-а-а! Кама-а-а-айя! — закричал Кытугьин, раскручивая гуделку. Две повозки промчались мимо, не зацепив его, и между ними оставалось место ещё для двух. Башни под меховыми крышами были уже рядом. Вырезанные во льду лестницы спускались от них под обрыв, на пологий берег, и везде в обрыве Кесса видела прорезанные ступени, а кое-где внизу — походные шатры солмиков. С башен завыли гуделки — стражники видели гостя и приветствовали его.

— Элуатаа, — Речник махнул рукой на север, где виднелись уже очертания ледяной стены и мерцающие «ветви» подстанции, высоко вознёсшиеся над полукруглыми, вдавленными в снег крышами. — К полудню доедем.

— Уджуг доволен, — крикнул, обернувшись, Кытугьин. — Он спешит, но я его придержу. Нас ждут, со вчера ещё ждут в Элуатаа. Видно, я с вами не пойду в дом собраний…

— Не ходи, позаботься об Уджуге, — кивнул Речник. — Сразу с дороги поведёшь его в поле?

— Ждут нас, — понурился солмик. — Уджуг сильный, он не очень устал. Пусть сейчас идёт шагом, пусть бережёт силы!

Хийкиммиг громко фыркнул, и шерсть на его боках разом поднялась и опала. Он рвался вперёд, но натянутые поводья не давали ему разогнаться.

— А почему жена Уджуга живёт так далеко? В Навиате ведь тоже есть хийкиммиги! — тихо спросила Кесса у Речника Яцека. Он пожал плечами, зато откликнулся Кытугьин.

— Есть для него жёны в Навиате! Нанугьин злиться будет на меня, что не выпустил Уджуга с его хийкиммигом, даже в дом пускать перестанет. Но я вас бросить не мог, не мог и задержать на неделю. И не могу пропустить всю весну — тут уже сам Уджуг озлится. Камайя!

Ещё одна повозка просвистела мимо, хийкиммиги приветственно рыкнули друг на друга, запоздало взвыли гуделки. Уджуг натянул поводья, упираясь лапами в лёд, солмик прикрикнул на него. Стена Элуатаа понемногу приближалась.

…Груда вываренных рогатых черепов свалена была у самой двери «дома повозок». Эта гора не в каждой повозке поместилась бы, и Кесса, проходя мимо, смотрела на неё с опаской — как бы на голову не рухнула! «Дом» был невелик и пуст, гостей у вождя Элуатаа сейчас не было, и саням семейства Иланка под рилкаровой крышей было просторно. Кытугьин свернул упряжь, сложил под навес. Икымту и Аса разглядывали хийкиммига с разных боков. Солмики, только что расчесавшие его и напоившие топлёным жиром, отошли теперь в сторону и принялись разглядывать южан — в особенности жёлтую кошку, взобравшуюся на плечо Речницы и шипящую оттуда на всех. Кесса думала, что Койя едва ли избегнет купания и вымазывания солмикским мылом.

— Мы останемся жить у поля, — склонил голову Кытугьин. — Вождь Торнат примет вас в доме собраний, вы будете жить там. Я бы хотел, чтобы Праматери снова проложили для нас одну тропу, но решать вам, воины юга.

— Я провожу вас до ворот, — сказал Яцек. Кесса потянула его за рукав, Хагван озадаченно хмыкнул. Речник покосился на них и поправился:

— Мы вас проводим. Хийкиммигов это не встревожит?

— Им тогда не до людей, — махнул рукой солмик. — Очень хорошо, что вы пойдёте с нами. Но как вы вернётесь?

— Гости вождя Торната вернутся с нами, — солмик из числа стражи указал на своего хийкиммига, чья сбруя увешана была костяными бляшками. — Мы проводим гостей до ворот и с ними вернёмся. Вождь Торнат думает, что чужеземцы могут потерять дорогу в Элуатаа. Тропы нашей долины — под крышами, по звёздам их не вычислить.

Перестук бляшек и сухой треск костяных бубенцов Кесса слышала за спиной всю дорогу. Её подвезли бы — но Кытугьин, Аса и Икымту шли рядом с Уджугом, не взбираясь на его спину, и Речнице ехать было неловко. Улочки города, спрятанные подо льдом, под рилкаровыми сводами, и вправду оказались запутанными. Синеватый свет сочился сквозь крыши, но его было недостаточно. Повороты отмечены были мерцающими на стенах неяркими церитами, но там, где улица была прямой, ничего не светилось, и прохожие выныривали из синего полумрака, подобно теням, и снова растворялись в нём с удивлёнными возгласами. Со стражниками никто не сталкивался — звук бубенцов слышен был издалека.

— Ворота хийкиммигов, — Кытугьин остановился и указал на арку, сложенную из огромных рёбер. Из-за неё слышался свист ветра, и повешенная под аркой завеса качалась и осыпала пол снежной крупой. Кесса вновь надела капюшон и взяла кошку на руки. Уджуг понюхал воздух и тихо рыкнул.