Токацин - Солнечный змей

Он лежал на спине, растянувшись во весь рост. Руки и ноги были крепко привязаны к двум шестам. Ничего, кроме набедренной повязки, на Речнике не было. Странные мерцающие ленты обвились вокруг икр, шесть полос подвижного алого пламени расходились по груди, обхватывая тело. Что-то подобное было и на предплечьях — Фрисс не видел их, но чувствовал тепло и лёгкую щекотку. Он повернул голову в другую сторону — там, точно так же привязанный к шестам, лежал Нецис. Красные огненные ленты витками обвивали его тело, от запястий до щиколоток. В груди торчала крошечная стрела с красно-чёрным оперением.

— Нецис! — Речник попытался перевернуться на бок, но путы отбросили его обратно. Глаза мага были закрыты, он не шевельнулся на оклик. Зато что-то песчано-жёлтое зашевелилось за его плечом, сдавленно шипя.

— Хвала Нуску! — ещё пригоршня водяных брызг, пахнущих какой-то смолой и мятыми листьями, полетела Фриссу в лицо. Речник зажмурился. Кто-то подёргал ремни на его запястьях, довольно хмыкнул и обошёл привязанного пленника по кругу, остановившись в его изголовье. Над головой Нециса тоже кто-то стоял, но Фрисс видел только край багрового одеяния.

В дверь хижины вошёл кто-то из южан. В руке его была связка тростниковых фляжек. Он мельком взглянул на Речника и отвёл глаза.

— Демон-кот не болен, — задумчиво сказал кто-то, проходя мимо Фрисса. — Красивое существо, полное сил. Жаль, что придётся его убить.

— А что делать с их зверем? — растерянно спросили от двери. — Отдать стервятникам?

«Прокляни меня Река! Что тут творится?!» — Фрисс, преодолевая вязкую слабость, поднял голову и вгляделся в пёстрый туман вокруг.

У двери, сваленные в груду, лежали его вещи — он разглядел торчащие из вороха листьев и прутьев рукояти мечей, там же валялись обломки сидения, стащенные в кучу чаны из-под воды и деревянные чаши. Туда же полузнакомый южанин бросил пустые фляжки. Вокруг этой груды ходила крыса с кадилом и усердно дымила, рядом стоял спиной к Фриссу рослый южанин, с ног до головы одетый в красное, и что-то пересыпал из ладони в ладонь. На спине его блестела багровая чешуя.

— Ты всех созвал? Кто прикасался к ним, кто говорил с ними, кто брал у них что-то или что-то им давал? — незнакомый и не слишком приятный голос заставил Фрисса повернуться к другой стене. Там стояли двое в красно-чёрной броне, их головы скрыты были под капюшонами — шкурой, снятой с голов большеухих чёрных демонов. Перед ними переминался с ноги на ногу удручённый жрец, даже змея его казалась напуганной и смущённой, и сам он выглядел жалким, как мокрая кошка.

— Все вещи мы принесли, — хрипло ответил он. — Люди Миджити ждут у кострища. Те, кто прикасался к ним, здесь, у хижины.

В дверной проём — завеса была сорвана — заглянул Акитса. За его спиной Фрисс разглядел воздухоплавателя Нкуву и ещё кого-то из вчерашних знакомых. Сквозь полупрозрачную стену виднелись силуэты людей и крыс.

— Их вещи будут унесены в Джегимс, вместе с ними, — сказал человек в красной броне, отворачиваясь от груды хлама. — Всё, к чему они притрагивались, надо сжечь вместе с этой хижиной. Умма Ксази проследит, чтобы это было исполнено.

— Это уж слишком, о Ксази, почтенный, — покачал головой жрец. — Так всё дерево впору сжигать. По корням и по стволу прошли оба Нерси, весь Миджити — то, к чему они прикасались. Все мы ели вчера пищу, взятую из рук коатека. Пусть Умма Ксази скажут слова очищения для всего Миджити, окропят всё дважды и трижды, но сжигать… Это чересчур.

— Ай, огонь на ваши корни! — одного из «красных» передёрнуло. — Скажи нам, о Темецти, почтенный, отчего ты не позвал Умма Ксази сразу же? Отчего Нерси прошли по всему твоему городу, перетрогали всё и поговорили со всеми, а ты молчал?! Отчего их не схватили там же, где встретили?!

— Что же, нам убивать каждого, кого мы видим в лесу?! — пожал плечами жрец. — Каждому путнику мы даём пристанище, воду и пищу. Что же нам, рвать всех вокруг, как будто хока нас поразила?!

— Вам — держать глаза открытыми, о Темецти, и скажи это каждому в Миджити! — возвысил голос «красный», бросив косой взгляд на Речника. — Двое из Умма Ксази останутся в Миджити, каждый получит должное очищение. Скажи Акитсе, охотнику, и Нкуву из Умма Хвани, у которого есть корабль…

Второй южанин в броне резко выдохнул.

— Как ты вообще допустил такие разговоры с чужаками?! Может статься, эти двое живыми не вернутся из Джегимса! Может, они уже гниют изнутри… И ты, Темецти, — жрец, верховный жрец в Миджити!

Темецти склонил голову ещё ниже, змея свесилась за его спину, подальше от взглядов «красных».

— Скажи им — пусть собираются, — продолжил первый южанин. — Пусть Нкуву поднимает корабль, пусть Акитса соберёт тех, с кем вместе он встретил этих Нерси. Если они останутся живы, корабль Нкуву принесёт их обратно, если нет — в Миджити узнают.

Жрец пошёл к двери. Фрисс на мгновение встретился с ним взглядом — Темецти вздрогнул и отшатнулся, хватаясь за амулет-рыбу на груди.

— Хаэй! — Речник посмотрел на «красных». Их лица словно окаменели. Они обошли связанного и встали у его ног. От стен хижины отделились двое воинов в столь же тяжёлой и неуклюжей на вид броне, один приложил ко рту раскрашенную длинную трубку и направил её на Речника, второй взялся за копьё. Тени за дверью заколыхались, Фрисс снова увидел Акитсу — охотник с опаской заглянул в хижину.

— Кто вы, и зачем вы нас связали? — хмуро спросил Речник. — Почему на нас смотрят, как на прогнившие трупы, и… хватит уже меня поливать!

Это была не крыса — «красный» оставил в покое вещи, завёрнутые в огромный лист, и стоял теперь над пленниками, обрызгивая их чем-то маслянистым и резко пахнущим. Теперь Фрисс увидел, что его лицо замотано тряпьём — только глаза сверкали из-под лохмотьев. Капли упали на лоб Нециса — веки Некроманта дрогнули, но он остался лежать неподвижно.

— Ты надеялся не встретить нас, коатек? — недобро усмехнулся один из «красных». — Мы — Умма Ксази. Мы прибыли сюда, возможно, слишком поздно — вы двое провели здесь полдня, и кто знает, что вы успели отравить и осквернить… но больше вы не принесёте зла ни Миджити, ни другим селениям. А когда ваша кровь будет пролита на алтарь Укухласи, её смешают с водой и окропят всё, к чему вы прикасались, — и тогда всё будет очищено, и скверна развеется. Вы не преуспели, о Нерси, и вы будете казнены по закону и воле Укухласи.

— О чём ты говоришь, Умма Ксази? — Речник растерянно мигнул. — Я не коатек, и мы не Нерси, и мы никому ничего плохого не сделали. Спросите у Акитсы и…

Холодный наконечник копья коснулся его горла.

— Нам жаль Акитсу и тех, кого твой яд успел затронуть. Мы постараемся очистить их, — склонил голову Ксази. — Не сделали плохого? Мы не станем ждать, пока занесённая вами гниль всё источит и разрушит. Твой наставник — омерзительный Нерси, Некромант, тот, кто приказывает мертвецам и тлену. Не знаю и знать не хочу, из какой могилы он выполз, но домой он уже не вернётся. Ты — воин-коатек, его защитник и подручный, обученный магии и разным уловкам. Ты даже жреца обманул, он до сих пор верит, что ты — не враг! Но меня ты не обманешь. Я знаю, кто вы, коатеки, и скольких вы убили и замучили. Сейчас это не ваша земля, и даже если ты обманом сюда проник — ты об этом пожалеешь. Мы знаем уже, откуда вы пришли, знаем, что вы затевали. Кому ты хотел скормить Нкуву и людей с его корабля?! Впрочем, неважно — мы, Умма Ксази, успели вовремя. Мы отвезём вас в Джегимс, пусть богиня решит вашу судьбу.