Токацин - Солнечный змей

Речника снова намазывали маслом с ног до головы, и очень тщательно, и, судя по запаху, это было не то масло, что два или четыре Акена назад. Сколько у них там благовоний?..

— Призыватель… я твоё имя знаю? Никак не вспомнить после дурманного пойла, — вздохнул Речник и повернул голову, чтобы взглянуть крысе в глаза. Существо — как он и ожидал — выронило губку и шарахнулось к стене.

— Хватит уже, Водяной Стрелок, — оно недовольно шевельнуло усами и перешагнуло через его руку, подсовывая под шею неудобный валик. — Называй меня как угодно, моё имя ты не узнаешь.

«Стать бы таким магом, каким меня тут считают, я бы оружие против Тзангола не искал,» — мечтательно сощурился Фрисс. «Я бы ему хвост в пасть затолкал и Гедимину сдал на опыты. В нём, небось, ирренция — на все станции хватит…»

Крыса вылила масло ему на голову и возилась сейчас с волосами, распутывая их и собирая в косу. «Выберусь — до зимы не отмоюсь,» — Речник посмотрел в потолок.

— Призыватель, на кой ты меня маслишь? — недовольно спросил он. — Жарить собрался?

— Это для очищения, — ответила крыса, коротко пискнув — видно, сначала на языке вертелось другое. — А когда с тебя снимут кожу, эти мази хорошо её сохранят. Ты есть будешь?..

…Сверху часто доносился топот, и что-то похрустывало — корабль, небесная змея, извивался меж ветвей и едва успевал уклоняться от прутьев и лоз, метящих в шар. Весь корпус вакаахванчи ходил ходуном, выгибаясь во все стороны, и Фрисс бултыхался в трюме, как на дне корзины, летящей вниз по склону холма.

— Мрря-ау! Мрря, мерртвяки, что за меррзость… Мрря-а! Фррисс, где ты?! — метался в забытьи хесский кот, колотясь о пол. Его снова терзали кошмары.

— Алсаг! — крикнул Речник. За стеной завыли.

— Мерртвяки, пррочь от меня-ау! Пррочь! Мррау-у-у… — вой оборвался громким шипением, и всё стихло.

— Алсаг, чего ты кричишь? — громким шёпотом спросил Фрисс.

— Мерртвяки… — еле слышно ответил хеск. — Еле выррвался, меррзкие тварри…

Корабль с треском налетел на дерево, сверху захрустели ветки, зашуршала листва. Кто-то сердито кричал, движители корабля громко шипели, весь он качался из стороны в сторону. Фрисс, уставший от болтанки, раздосадованно вздохнул.

— Хаэй! Во что вы там влетели?! — крикнул он, глядя на потолок. Никто не ответил ему. Шипение в трюме смолкло, корабль висел на месте, плавно покачиваясь. «Кажется, долетались,» — Речник закрыл глаза. «Поспать бы…»

…Вокруг было темно и тихо — только лягушки надрывались на отдалённом болотце. Фрисс пошевелил затёкшими пальцами, выгнул ладони, цепляясь за удерживающий его стебель. На прочной лиане уже можно было нащупать глубокие тонкие пропилы и множество щербин.

«И ещё раз…» — Речник стиснул зубы и глубоко вдохнул.

— Лаканха!

Сквозь гул крови в ушах он услышал слабый хруст. Руки, сведённые судорогой, дёрнулись вверх. Фрисс осторожно пошевелил ими — они поддались. Ремни, обмотанные вокруг запястий, неохотно соскользнули с размочаленного стебля. Речник судорожно выдохнул и сел, настороженно озираясь. Багровые ленты огня по-прежнему опоясывали его тело и обвивали руки, под ними уже проступили розовые полосы ожогов. Фрисс подул на руки, унимая боль, и подёргал стебель, удерживающий ноги. Ещё немного наклониться и…

Несколько мгновений спустя лиана захрустела и брызнула соком. Речник оборвал разлохмаченные волокна, вытащил стебель из запутанных ремней и рывком поднялся на ноги. Голова кружилась, в груди неприятно ныло. Фрисс вслушивался в ночную тишину — кажется, его трепыхания никого не разбудили…

Хлипкая плетёная дверца выгнулась пузырём, костяные засовы повылетали из пазов. Речник придержал их и выскользнул, пригибаясь, к лестнице. Тонкая стенка захрустела под руками, прутья медленно разошлись. Фрисс отломал мешающие полосы коры и протиснулся в дыру. Несколько секунд показались ему бесконечными, но всё же костяная защёлка с громким хрустом распалась надвое, и очередная дверца качнулась на разболтанных петлях. Фрисс вошёл в клетушку, ладонью ощупывая потолок. Нецис, обвитый огненными лентами, лежал в двух шагах от двери и светился на весь трюм. Крохотная стрелка по-прежнему торчала в его груди.

— Нецис! — Речник вырвал стрелу и пропихнул сквозь решётчатый пол. Некромант прерывисто вздохнул и зашевелился, с трудом разлепив веки. Глаза сверкнули холодной зеленью.

— Сейчас, потерпи, я тебя вытащу, — прошептал Фрисс, ощупывая путы на руках колдуна. Сквозь ремни был пропущен гибкий стебель лианы — такой же, от какого недавно отделался сам Речник. От запястий до плеч руки притянуты были к полу широкими кожаными петлями, такие же петли обхватили живот и грудь — Некромант был привязан к кораблю намертво. Фрисс дёрнул ремешок, резко выдохнул и вцепился в него зубами.

— Фрисс, как ты… — прохрипел Нецис, изумлённо глядя на Речника, тут же сузил глаза и обмяк. — Оставь меня. Беги и не оглядывайся. Ну?!

— Тише. Я никого не оставлю, — сверкнул глазами Фрисс, выплёвывая пожёванный стебель. Обломки выпали из ремней, руки Некроманта дёрнулись и замерли — три браслета из тугой кожи так просто было не перегрызть…

— Дёргайся, пусть оковы ослабнут, — прошептал Речник, растерянно оглядываясь. — Я наверх. Найду, чем перерезать.

Нецис приподнял голову, тяжело дыша. От яда, влитого в кровь, пена засохла на его губах, он хрипел и судорожно сглатывал.

— Фрисс, беги, — прошептал он. — Ты ещё можешь уйти. Цо" от нирну!

— Без тебя и Алсага я не уйду, — тихо, но твёрдо ответил Речник, на цыпочках пробираясь к лестнице. Специально так, что ли, строили, чтобы доски скрипели и трещали при каждом шаге?!

Люк на палубу открылся беззвучно, и ночь показалась Фриссу светлее дня. Листья громадного дерева лежали на ограждении справа от него, слева шевелил боками огромный корабельный шар. Рядом с ним, у ограждения, блестели отполированные кольца — к ним крепились канаты, сейчас лежащие кольцами на палубе. Фрисс оглянулся — ему померещилась тень в листве, но всё было тихо.

«А вот и дорога,» — усмехнулся Речник, глядя на «причал» — толстую крепкую ветку, на развилке которой, как на ладони, улёгся корабль. Земля была где-то внизу — мрак поглотил её, только блики лунного света виднелись на скользких листьях. «Как-нибудь слезем по стволу. Но — высоко же тут, прокляни меня Река…»

Он широко ухмыльнулся — из того, что сначала показалось ему скамьёй вдоль ограждения, торчали гладкие топорища. Длинная ветка, накрывшая собой полкорабля, не тянулась от дерева — это была уже гора нарубленных обломков, на которых ещё сохранились листья. «Авось кожа не крепче дерева,» — хмыкнул он про себя, вытаскивая топор из скамьи и ощупывая каменное лезвие, вставленное в рукоять под странным углом. «Сгодится.»