Токацин - Солнечный змей

— Ал-лийн! — огромный водяной шар плюхнулся на корни дерева, сбивая пламя, пролился на догорающий трос и порвал его — плот с догорающими обломками хижины, качаясь на волнах, поплыл к выходу из залива. Тени в дыму шарахнулись, Речник услышал удивлённые возгласы. Ещё несколько плотов отошли от берега, перерубленные канаты волочились за ними, догорая в тёмной воде.

— Ал… — Фрисс открыл рот и замер, глядя наверх. Хижина, которую не успели оттолкнуть от берега, разлетелась огненным вихрем, и пламя, лениво ползущее вверх по стволу дерева, торжествующе взревело и расплескалось по нижней ветке. Багровые огни порхали над ней — стая огнёвок слеталась к новому огненному цветку, распустившемуся в джунглях.

— Вайнег вас дери! — взвыл Речник, хватая из-под ног куски угля и швыряя в бабочек. Пламя уже доползло до конца ветки и тянулось к следующей, листья корчились от жара и опадали в воду.

— Фрисс, глаза! — вскрикнули за спиной. Ветка с оглушительным треском отделилась от ствола — ровно, как отрезанная в один взмах клинка — и полетела вниз, в тёмный залив. Плотик подбросило волной и швырнуло назад, Фрисс от неожиданности сел — и вскрикнул от боли. За его спиной мокрые брёвна уже не тлели — пылали, и пламени не было дела до стекающей по ним воды.

— Нецис, что за напасть?! — Речник уже не удивился, увидев Некроманта на плоту. Тот затаптывал язычки огня и высматривал что-то в самом ярком пламени — а спустя секунду наклонился к нему и накрыл огонь ладонью.

— Стой! — Фрисс бросил ему под ноги водяной шар. Пламя чудом не перекинулось на одежду колдуна — он сидел среди дыма и пара и разглядывал кусок мокрого дерева, отрезанный от плота. Вода капала с щепки, она вся обуглилась, но язычки пламени вновь пробивались из неё — с каждым мгновением она разгоралась сильнее.

— Оно и в воде горит?! — охнул Речник. Нецис швырнул щепку в залив, притопил, не обращая внимания на жар, она громко зашипела, а потом всплыла — холодная и безобидная.

— Есть свет — будет гореть, — отозвался Некромант. Костяной нож белел в его руке, он осторожно вёл лезвием по воздуху, и в двух десятках шагов от него падали в воду горящие корни и веточки и лопались полыхающие тросы. Люди с шестами, перемазанные сажей, кричали ему что-то, отталкивая догорающие плоты от берега. Фрисс огляделся — сотни горящих обломков плавали вокруг, последние хижины рушились, разбрасывая искры, но пламени уже ни к чему были хрупкие постройки — оно жадно грызло корни деревьев. Горел уже не только ближний ряд, но и настилы за ним, и кто-то лил на них воду, пытаясь остановить огонь. Кто-то забрасывал негаснущее пламя листьями, слой за слоем, и приплясывал сверху, и листья тлели, но не загорались.

— Бездна! — Фрисс упал на колени, опуская руки в тёплую воду. «Если бы поднять волну на весь залив…»

— Ал-лииши! — выдохнул он, ладонями толкая волны к берегу. Вода колыхнулась, нехотя лизнула нижние корни, слегка умерив ярость пламени, и они зашипели. Там, где огонь снова рванулся из облака пара, уже бегали жители с листьями и яростно затаптывали пламя. Но настилы разгорались всё сильнее, и огненные реки бежали от залива вдаль, в лесной мрак. Фрисс выдохнул, опуская руки глубже. Его трясло, холодная испарина выступила на лбу.

— Фрисс! — Некромант схватил его за плечи. — Что такое? Что хочешь сделать?

— Волну, — пробормотал Речник. — Волну на весь залив, до верхних настилов… Бездна, силы не хватает…

— Та-а! Сила будет, — Нецис упал рядом, небрежно проводя ладонью по лезвию кожа. Кровь брызнула на плот. Фрисс не успел отскочить — его ладонь вспыхнула болью, по ней потекло липкое, и тут же Нецис стиснул его руку в своей, переплетая пальцы. Речника обожгло холодом, ледяной поток быстро поднялся вверх по руке до плеча, и сердце забилось часто-часто, подступая к горлу.

— Ил тин гисэйри ил ти" инх , — еле слышно прошелестел Некромант, съёживаясь, будто от холода. — Гаакхот!

Ни ночи, ни дыма, ни мечущихся бликов не было больше вокруг — только вода, прозрачная до самого дна, световые шары и чёткие силуэты деревьев и людей, и странный свет с прозеленью, льющийся отовсюду. Холод сменился обжигающим жаром. Речник сунул полыхающую ладонь в воду — та хлынула вверх по коже, обнимая руку по локоть, устремилась к плечу.

— Чистейшая из рек, — прошептал Фрисс, — да не иссякнут твои воды… Ал-лииши!

Ему показалось, что все его кости трескаются и рассыпаются в пыль. Он повалился ничком, чувствуя, как плот взлетает на волне — и с хрустом падает на берег. Перед глазами вспыхнули багровые пятна, слились в единое полотно и превратились в непроглядный мрак.

— Фрисс, не падай, — прошептали в ухо. — Я тебя держу.

В глазах немного прояснилось. Он стоял, опираясь на Нециса, на прибившемся к корням плоту, а на корнях — на тропе чуть выше воды, среди стекающих вниз ручьёв, дымящихся углей и обломков настила — толпились люди. Двое шагнули на плот, протягивая путникам руки — и шарахнулись со сдавленными воплями.

— Коатеки!

Наверху затрещал под ногами настил — все разом попятились, кто-то охнул. Речник вздрогнул и крепко сжал руку Некроманта.

— Нецис, уходим. Быстро!

Наверху кто-то взвизгнул. Пронзительный голос, иглой впивающийся в уши, показался Фриссу знакомым. Кто-то, громко пыхтя, пробивался сквозь толпу, пихаясь и наступая на ноги.

— Водяной Стрелок! — от вопля зазвенело в ушах. — Ты привёл нам воду?

Речник дёрнулся, но Нецис, замерший в неподвижности, держал его крепко. Красная пелена снова заволакивала всё вокруг, и ноги уже не слушались.

— Ухо-одим… — выдохнул Фрисс, оседая на обугленный настил. — Нецис, зачем…

Слабый, но внятный запах лиственной гари клубился вокруг. Сверху брызнули холодные капли, пропахшие чем-то пряным, запахло жжёными листьями Арлакса. Кто-то водил по телу Речника пучком мокрой холодной травы. Фрисс судорожно сглотнул — во рту горчило от гвайюсы. Свежий порез на ладони, обмотанный какой-то тряпкой, вспыхивал то жаром, то холодом.

— Нецис? — еле слышно спросил Речник, с трудом открыв глаза. Кто-то радостно вскрикнул. Тут же над Фриссом склонились четверо, и кто-то ещё заглянул в дверь. Он лежал на полу в сплетённой из ветвей и листьев хижине, и земля под ним мягко покачивалась. Рядом сидела большая белая крыса и помахивала курильницей, сгоняя дым на Речника.

«Опять?!» — он рывком поднялся, отшвырнув того, кто попытался помочь ему. Крыса выронила курильницу, трое людей отшатнулись, четвёртый попятился от двери с испуганным возгласом. Никаких пут на руках Речника не было, но не было и одежды — только набедренная повязка и чёрные полосы незнакомого орнамента на груди и предплечьях.