Иван Васильев - Ещё один шанс

— А вот, овес! Будь он не ладен! Никак не сходится.

По документам, прослеживалась либо ошибка в расчетах, либо чье-то воровство. Дьяк достал новое перо. Мокнул его в чернильницу.

— Если это воровство? То…. скорее всего новый конюх мог учудить. Сильно уж у него улыбка подозрительно хитрая.

— В пыточную бы, его, надо — сразу все откроется… Что знает — расскажет и, что не знает… И даже, что думает. На дыбе-то оно быстро всё вспоминается…

— А если, это, ошибка, то, — дьяк надолго задумался, просчитывая возможные варианты.

В рабочую комнату наконец-то зашел Степка Михайловский.

— Ты, где ходишь? Аспид, ты, в курсе, что если, я, завтра не закончу отчет, то… — вместо приветствия, сразу решил взять быка за рога Мефодий.

— Задержался, по очень важному делу, — начал оправдываться подьячий.

— Это, какое, важное дело, может, отвлечь тебя от составления отчета, — начал закипать дьяк.

— Вернулся заштатный дьякон Никон, поехавший, с мелкопоместным дворянином Алешкой Воронцовым, за кладом.

— И, что такого произошло за эти три дня, пока они отсутствовали? Они кого-то не забыли? Передумали ехать или повернули обратно на половине пути? А может быть Никон опять, что учудил, по велению Господа нашего?

Мефодий вспомнил Никона и поморщился. Этот, «раб Божий», был просто помешан на борьбе со всякой ересью. Он, во всём, видел, происки нечистого, и действовал чересчур фанатично даже для служителя церкви.

— Они приехали куда надо. С помощью карты отыскали клад, выкопали его и привезли в Москву.

— Странно, как-то, быстро, они, съездили? Дьявольщиной попахивает? — перебил Михайловского дьяк.

— Никон уверяет, что все действия, по изгнанию нечистого, были проведены правильно. Местность, в округе десяти саженей от клада, окропили святой водой. Всю дорогу до сокровищ читали молитвы. Ехали строго по прямой. За весь путь не разу не остановились и не оглянулись. Практически не говорили между собой и даже не матерились, а также…

— Хорошо…. хорошо. Ну, выкопали, чего-то, там! Ну привезли… И, что, такого? Первый раз, что ли, клады, в приказ доставляют? — снова недослушав до конца рассказ, перебил дьяк.

— По-быстрому, оценили находку, забрали нужную долю в казну. Из того, что немного осталась, отдали нашедшему… — сломанное перо улетело в сторону рассказчика.

— Ты, мне, лучше скажи, почему, ты задержался? — опять начал строжиться Никитин.

— Так, я, и говорю, что ценность клада не удается определить, — как не в чем небывало оправдывался подьячий.

— Как это не удается? — сильный удар ладонью по столу.

— Монеты, там, обнаружены старинные, неизвестные, невиданные ранее, — выпучив глаза, рассказывал Степка.

— Поспрашивали знающих людей. Показали иноземцам с Кукуйской слободы, даже менялу с рынка приводили… Никто таких монет в глаза никогда не видел… И метал непонятный: серебристо-белый и легкий…

— Может быть это не деньги, а что-то другое? Талисманы или обереги какие-нибудь? — прищурившись, спросил Мефодий.

Оба замолчали на какое-то время. Каждый думал о своем.

— Послушай-ка, друг ситцевый, а вы мероприятия, по защите от сглаза и порчи, точно все правильно провели? — взволновано спросил дьяк.

— Я же рассказываю… Не доходя клада, очертили три круга. В каждом из них, не останавливаясь, прочитали два раза молитву на отогнание злых духов. Три раза пресвятой Богородице «Всецарице»… три раз от зла, врагов и порчи и ещё… — с упоением перечислял Михайловский.

— Ладно…. ладно, я понял, — опять не дослушав до конца, замахал руками Мефодий.

— Поэтому и задержался, что непонятно, сколько взять в казну, а сколько отдать Воронцову… подьячего уже было не остановить.

— А сам-то, он, что говорит? Что хочет?

— Тоже забавная история… Готов отказаться от клада, если в бумагах укажем, что, тот, цены неопределенной… То есть, бесценный, — произнес подьячий и посмотрел на дьяка, ожидая его решения.

Никитин задумался, уставившись пустым взглядом в свои отчеты…

— Ну, что же, решение правильное, богоугодное.

— Раз он так хочет, пусть так оно и будет, — через некоторое время выдал итоговый вердикт думный дьяк.

— Все бы так поступали, как этот, Воронцов. А то, найдут непонятно, что, спрячут и выбивай из них, потом, всё это, каленым железом, — он взял паузу, вспоминая похожие случаи.

— Только, мне вот интересно? А зачем ему, это надо? — хитро прищурившись, Мефодий посмотрел на Степку.

— Сказывает, что хочет похвалиться друзьям о добром деле, которое совершил. Также, своим детям, расскажет о кладе, каких ещё белый свет не видывал! Говорит, сильно уважать, его, за это, будут.

— Да… странный он, — задумчиво произнес Никитин. — Про детей, так вообще, сильно сказал…

— Кстати…. а ты узнал, кто он такой? И откуда, в Москве появился?…

— Он, единственный сын мелкопоместного дворянина Василия Воронцова. Остался сиротой с двенадцати лет. До прошлого года проживал с родной теткой в Новгороде. Два месяца назад получил в завещание вотчину на триста десятин земли, от родного брата отца. Сейчас туда и направляется, — дал объяснения подьячий.

— Ну, вот, и ехал бы… Чего он по Москве шатается? — не понимая рассказчика, спросил Мефодий.

— Говорит, что в гости, к купцу Коробейникову, приехал. Дела купеческие вести хочет.

— Странно, всё, это? — задумавшись, произнес дьяк и забарабанил пальцами по столу. — Документы ты его смотрел?

— Да… всё в порядке, — ответил Степан, замахав в ответ головой.

— Всё равно… Что-то здесь, не так? Не могут люди, просто, так, от клада, отказываться, — Никитин повернулся в сторону и задумчиво уставился в окно.

На несколько минут в помещении стало тихо.

— Слушай, а когда у нас очередной смотр владельцев вотчин и поместий? — через какое-то время, думая о чем-то своем, спросил дьяк.

— Так, весной, через две недели, после Пасхи, — не понимая его, заморгал глазами Михайловский.

— Ещё интереснее… — опять взяв паузу, задумался Мефодий.

— А он знает, о том, что в нем участвует? — сформировавшееся идея окончательно сформировалась в голове чиновника.

— Нет, не говорили… Он же во владение еще не вступил…

— Так, ты, сообщи, ему, радостную новость… А то, землицу заполучил, а от службы бегает. Непорядок…. - возбужденный от принятого решения дьяк радостно встал из-за стола.

— Значит, расскажешь ему о сборах. Пусть едет к себе в деревню, и готовиться к будущей военной жизни. И, в назначенный срок, чтобы явился как положено: конно, людно и оружно… А если не явиться…. Или, что-то не так, — глаза дьяка зло сверкнули. — Ну, ты знаешь, что в таких случаях с ним будет…

— Кормилец, так, у него, не вотчина, а одно название. Одни бабы, да старики с детьми малолетними. Староста недавно письмо прислал. Голод, у них, великий, от засухи. Уже овес всей деревней едят, — попытался, хоть как-то защитить молодого помещика, подьячий.