Иван Васильев - Ещё один шанс

— Да-а-а, подсказка «пятьдесят на пятьдесят» не сработала, из-за сбоя аппаратуры, — раздосадовано произнес игрок. — Остается помощь зала.

— Устроим блиц-опрос среди заключенных, — дал, себе, совет пришелец. Самое кровожадное желание — исполним!

— А, вообще, пора всех выпускать, пока, про них, не вспомнили. А то, набегут, правозащитники, адвокаты, борцы за свободу… А оно нам надо?

Рязанцев вернулся в коридор подземелья и пошел к камерам, открывая их по пути.

В ближних, от входа, помещениях находилась группа крестьян или горожан посаженных за какие-то провинности.

— Все на выход! Боярин всех прощает и отпускает на волю! — закричал спасатель, по возможности, стараясь изменить свой голос.

Потом стали попадаться пустые комнаты или склады с садовым и строительным инвентарем.

В одной из камер нашел уже погибшего человека.

В последней и самой дальней от входа находился сильно заросший мужчина.

— Дедуля… Конечная остановка! Дальнейшая отсидка отменяется. Выходим! Не забываем выключать свет.

Узник, перевернулся с одного бока на другой, не обращая внимания на вошедшего.

— Ты, чего, отец, плохо слышишь? Или призыв покинуть помещение, к тебе, не относится? — прикрыв скрипучую дверь, произнес Алексей. — Или, ты, эту камеру, в аренду взял?

— А? Чего? Почему выпускають? — подняв голову, прошепелявил в ответ комок шерсти.

— Ну…. не знаю? — отрешенно, заворчал Рязанцев, не ожидая вопросов. — Пускай будет международный день ограбления казны с песнями, танцами и долгожданной свободой всех узников совести…

— Или… пусть, боярская дума решила, на этом месте, разбить парк с фонтаном, — нёс уже полную ахинею Алексей.

— Короче… Давай, быстро на выход. Без разговоров… Иначе… Здесь, скоро будет пожар или потоп… Я еще не определился.

— Спасибо, я тебя отблагодарю, — снова зашепелявил дедок, собирая какие-то вещи с пола.

— А чего меня-то? Благодари Шуйского. Это, он, всё оплатил, — не зная зачем, вдруг, ляпнул Рязанцев.

— А кого именно? Семена или Агафона? — оторвавшись от своих сборов, спросил освободителя незнакомец.

— А дед-то! Ох, как, не прост! — оторопело подумал странник. — Чувствуется местных бандюганов знает.

— Так…. обоих и благодари, — обманывать, так уже по полной, решил Алексей.

— Вот, уж, не чаял, что когда-нибудь, на свободу выйду, — все ещё не верил в свою удачу узник.

— Обычно, Якушевы, своих пленников, только, на тот свет, отпускают…

— Дед, а тебе идти-то, есть куда?… А то, давай, со мной, на Крайний Север… На Калыму… Там, мороз и солнце, день чудесный. Там, оленей, целая куча. И не один боярин не достанет. Эх, хорошо заживем, — призывно начал агитировать пришелец пленника.

— Нет уж! Я как-нибудь здеся… Сам разберуся… Прощевайте, — пройдя мимо Рязанцева, заросший незнакомец, быстро пошел на выход.

— Скажи, хоть, как, тебя, зовут? — уже, в спину, запоздало крикнул спаситель.

— Панкрат Черный, — донеслось с наружи.

— Ну, так… Удачи, тебе, Панкрат…

— И, тебе, не хворать… На Севере!

— Вот, и узнал, фамилию своего врага, — подумал Алексей, осматривая стены подземелья.

— Кстати, у меня, новая идея! — воодушевился он. — Сейчас, я, им, устрою, небольшую заварушку! С песнями, плясками, ну, и, дракой, само собой…

Идейный организатор творческой самодеятельности сходил домой. Взял всё необходимое, для осуществления своей идеи.

Граффити на стене написал средними буквами:… Свободу Панкрату Черному! Берегитесь! Нас много!

Затем подумал и крупным тексом вывел… Шуйские отомстят!!!

Прошелся до двери и выбросил на улицу зажженный китайский фейерверк на восемь зарядов.

Дождался громких хлопков.

После этого открыл вход к себе в квартиру и спокойно пошел отдыхать.

Праздничный концерт на сегодня был закончен…

— Ты где был? — гневно спросил Прохор, как только увидел меня утром, возле ворот.

— А, в чем, собственно дело? — Алексей изобразил саму невозмутимость, вместе с покаянием.

— Я, между прочим, торговые связи налаживаю…. - нужно было срочно что-то говорить, решил пришелец. Причем правдиво и достоверно.

— Я уже почти тысячу пудов…. этой как ее…. А, ну да…. вспомнил — ПЕНЬКИ закупил…. - широко открыв глаза начал авторитетно оправдываться Алексей.

— Кстати, желаю, собственное пеньковое производство открыть, — произнес гуляка и для пущей правдоподобности почесал подбородок, как это делал Прохор.

— Не паясничай! — перебил строгий родитель.

— Тебя, где, всю ночь, носило? — ещё более грозный вопрос. (Даже искры в глазах мелькнули.)

— Ну…. встретил старых знакомых. Зашли в кабак. Поговорили о серьезных делах. Обсудили, опять же, покупку пеньки. Чуть — чуть выпили за удачную сделку. Потом, посидели на дорожку, и пошли девчонок до дома проводить…. - соловьем пел гуляка, рассказывая о своих поступках.

— Тебе, сколько лет? — он схватил меня за воротник и притянул к себе.

— А, вот, это… Прямо, скажем, вопрос… Не по существу, — надув щеки, попытался освободиться от захвата Алексей. — Как же, скажу я, тебе, сколько мне лет…

— А, почему, Вы, мне, про возраст напоминаете?… — Рязанцев, с трудом освободился от захвата. — Силен, чертяка. Держит как клещами.

— Нет, ты, отвечай? — купец опять схватил меня за одежду.

— Я же, не учу, Вас, торговать, — снова пытаюсь выбраться из тисков.

— Так…. тему про возраст, надо, срочно закрывать.

— И, вообще, я уже взрослый. И сам могу ответить за свои поступки, — гордо, как на митинге, произнес совершеннолетний повеса.

— Вот, и я говорю… У тебя, скоро, борода, начнет расти, — закипел Коробейников.

— А ведешь, себя, как последний недоросль — малолетка, — наконец-то отпустил меня Прохор, после чего расстроено махнул рукой.

ПАУЗА…

— Так!.. Всё закончилась? Кто победил? А чего, он, на меня, кричал-то?… — тревожные мысли не покидали Рязанцева.

Не тут-то было…

Купец, набрав в легкие воздуха… Продолжил…

— Эх, выдрал бы я тебя, на месте твоих родителей! Ох…. крепко бы розгами отхлестал. Нет, маловато будет! Надо, чтобы на всю жизнь запомнил! Вожжами бы, всю задницу исполосовал!

— Ну, знаете ли, Прохор Куприянович…. - возмутительно дернул головой взрослый дитятя. Вы, мне, кстати, не отец!..

— Так, СТОП! — скомандовал я себе.

— Надо успокоиться. Что-то сильно я в роль вошел, — внутренне одернул себя Рязанцев.

— В чем, собственно дело? Я, между прочим, сказал Федору, где буду… И, во сколько приду, тоже сказал, — гордо подняв подбородок, привел скиталец, свои доводы купцу.

— ПОСЛУШАЙ! Ляксей, в Москве-то, что твориться? — продолжал возмущаться Прохор.

— То, тати половину города порезали… Говорят, все улицы кровью забрызганы были, — испуганно моргая глазами, рассказывал Коробейников.