Наталья Якобсон - Роза с шипами

-- Мне пора, - я легко, грациозно взмахнул плащом, как делал каждый раз перед тем как исчезнуть, отвесил шутливый поклон и был такой. Но даже, когда я уже устоял на освещенных фонарями улицах Виньены под моросящим дождем, меня преследовало одно видение, будто лавровый венец на мраморном челе музы превращается в терновый.

Дождь накрапывал, но не касался моей одежды. Орошенные влагой булыжники под ногами чуть поблескивали. Лужи отражали фасады домов. Фонари выстроились в две шеренги по сторонам дороги, по которой я шел, неприкосновенный ни для мелкой капели дождя, ни для ветра, ни для холода.

Опять звуки менуэта. Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. У меня еще есть в запасе полчаса. Можно пройтись по кабакам, заглянуть в театр, послушать о чем идут разговоры у подвыпивших горожан. Быть может, кто-то, кому вино развяжет язык сболтнет мне что-то интересное. Я попытался читать мысли редких прохожих. Самые обыденные мысли о тепле очага, ждущим дома ужине и постели. Ничего что могло бы меня заинтересовать. Мимо прогрохотал экипаж. Я успел уловить мысли какой-то дамы и даже заглянуть в ее прошлое, богатое событиями, но вполне заурядное, если бы не одна мелкая деталь. Дама ехала на собрание. В такой час гости уже разъезжаются с ассамблей, а не едут на них. Я проводил взглядом экипаж, но больше не успел узнать ничего важного. Какая-то парочка одетая в черное вынырнула из-за угла. Сначала я принял мальчишек за двух студентов. Они все время оглядывались и о чем-то оживленно перешептывались, как две мрачные тени на пустой улице под дождем. Тени не отброшенные каким-либо предметом, а возникшие сами по себе, как отдельные существа.

Тень должна следовать за кем-то. Она не может появиться из ничего, вопреки всем законам природы. Только у Винсента не было своей собственной тени. До сих пор я так считал, но у этих двоих случайных встречных теней, тоже не оказалось. Их самих я мог назвать не иначе, как тенями. Странные мысли и еще более странный шепот, обрывки которого долетали до меня, но смысла я уловить не мог, как не старался, будто кто-то вклинился между мной и говорившими, и старался не дать мне понять, о чем они говорят.

Первым побуждением было последовать за ними. Я уже приготовился бесшумно и тихо двинуться в том же направлении, что и они, но тут же остановился. Зачем мне выслеживать тех, о чьих намерениях я могу только догадываться. Что они сами планируют, стоя и болтая под дождем? Вдруг они только того и ждут, чтобы кто-нибудь увязался за ними.

-- Вы тоже идете на собрание? - чуть нагловатый, мужской голос прозвучал как будто издалека, из мрачной бездонной пропасти.

Я резко обернулся, чуть не сбив с ног говорившего. Ему пришлось применить чудеса ловкости, чтобы вовремя отскочить в сторону, при этом устояв на ногах, а не сев в первую же дорожную лужу. Он, как и те двое был одет в черное и напоминал тень, проворно улизнувшую от хозяина.

-- Можно мне с вами, - не дожидаясь ответа, попросил он. Ну и проныра! Я еще даже не успел с ним заговорить, а он уже набивается в компанию.

Я нехотя скорчил пренебрежительную гримасу, разглядывая одеяние более глубоких темных тонов, чем даже у Винсента. Рядом с глухим, высоким воротничком бледное овальное лицо выглядело отдельной гипсовой маской, которая плывет по воздуху сама по себе и гадко ухмыляется. Даже ладоней не было видно, их прикрывали длинные рукава и плотные лайковые перчатки. Иссиня-черные, как у цыгана волосы были завиты по последней моде и почти не промокли под дождем. Кончики мелких волнистых прядей касались воротника. Внешность щеголя, но густые угольно-темные брови над лукавыми глазами придавали ему нечто цыганское.

Если бы подошедший ко мне был одет во что-то старое, то я бы подал ему мелкую монету, сопроводив подаяние советом отстать от меня. Но этот субъект ни в чем не нуждался. Было видно, что его одежду скроил отличный портной. А черный цвет можно было приписать эксцентричности или принадлежности к какому-то узкому кружку лиц, которые встретившись в толпе должны с первого взгляда узнавать друг друга.

- Сразу видно, что вы новенький, но уже на особом положении, - он окинул меня наглым взглядом. Суженые зрачки лихорадочно поблескивали мечась туда-сюда по сияющим белкам глаз.

-- С чего вы взяли?

-- Ну, у вас плащ вышит золотыми нитями. Никому из старобывцев это не позволено.

Он нервно переминался с ноги на ногу, будто ожидал от меня какой-то особой реакции на замечание.

-- Так вы позволите составить вам компанию. В такие места удобнее ходить с кем-то, а не по одиночке.

-- Отвяжись, - прошипел я и почти грубо оттолкнул его с дороги. Свет в окнах кабака в такую непогоду особенно манил теплом и уютом. Переступив порог, я окинул быстрым, но внимательным взглядом все столы, примеряясь к кому из посетителей мне лучше всего было бы подсесть и завязать беседу. А в общем зачем к кому-то подсаживаться? Я уже совсем забыл о своих способностях. Стоит мне только позвать кого-то, и он сам послушно подсядет ко мне, чтобы завести разговор. Я занял дальний столик у очага и стал из-под полуопущенных век разглядывать не новую и неброскую одежду посетителей, мундиры двух капралов, расположившихся у окна. Здесь не было никого в черном. Вполне обычная ношеная одежда, вполне обычные люди. Никаких загадок. Лишь только капралы закончили пить и покинули кабак, как под окном начал кто-то неуверенно топтаться. К стеклу прижалось бледное лицо с горящими глазами. Издалека оно могло показаться белым размазанным по стеклу пятном, но я хоть и сидел далеко, а сразу ощутил, что за мной пристально наблюдают глаза того странноватого типа, минуту назад заговорившего со мной на улице. Он уставился на меня так неотрывно и пронзительно, будто свято верил в свою силу одним взглядом вызвать меня на улицу.

Не разочаровывать же беднягу, усмехнулся я про себя, встал из-за стола и двинулся к выходу, но вместо того, чтобы подойти к двери, открыть ее и очутиться на сквозняке, как того желал от меня наблюдатель, я вплотную приблизился к окну, постоял секунду неподвижно, сверля насмешливым взглядом моего визави. Нас разделяла только хрупкая тонкая стеклянная перегородка. Его лицо все еще было плотно прижато к ней с противоположной стороны. Я чуть наклонился, едва не коснувшись лбом места на уровне его лба и дохнул на стекло. Теплое вспыхнувшее оранжевыми язычками дыхание. Он тут же отшатнулся в спасительную гущу дождя, но успел увидеть, как пламя поползло по стеклу, принимая форму гибкого золотисто-оранжевого змея с раздвоенным жалом. Апельсинового оттенка, свившееся кольцами тело лишь мгновение льнуло к стеклу, а потом рассыпалось пеплом, прежде, чем кто-то из присутствующих успел обратить внимание на мой небольшой фокус.