Иван Демагин - Плата за власть

- Воина? Это же абсурд. Я никогда не смогу им быть, и ты это знаешь!

- Тогда остается лишь помочь с твоей другой силой, которая всегда при тебе. У тебя есть сила. У каждого она есть. Она здесь, - указал Кель на сердце и потом на голову. - И здесь. Твой разум и твое сердце. Вот что делает тебя сильным. Не владение мечом или луком, не боевые умения, а сила слова. Задумайся, насколько слово может быть острее меча. Словом можно ранить или убить, лечить или исцелить, сломать или соединить.

Эйден обдумал мудрое изречение Келя. Он в чем-то был прав. Но к чему представителю Старшей расы помогать ненавистному человеку?

- Я готов принять твою помощь, но почему ты это делаешь? Ты ведь мог не вмешиваться, и смерть настигла меня уже там. Тогда Речной Король забрал бы мою душу в свое царство. К тому же король Туран, насколько ты понял, мой родственник. Ведь он затеял все это, тогда, в Древограде.

Эльф тяжело задышал. Похоже, это не самая удачная тема для разговора.

- Это глупо. Наивно. Но я продолжаю верить в ту наивысшую благодетель человека - честь. Не стоит всех людей мерять одной меркой. Я это понял спустя лишь многие и многие десятилетия... Но боль от тех ран еще осталась. Лес помнит, а вместе с ним и я.

Эйдену стало тяжело. Он понимал, насколько эта страница истории является темным пятном развитии цивилизаций Кронда.

- Как ты узнал о... О резне? Тебя ведь там не было.

- Сребролесье - это единое целое. Любой эльф лишь дотронувшись до коры дерева может прочувствовать беду. Деревья, птицы и волки, медведи и лисицы рассказали мне о той трагедии. Сложно представить и описать то, что я пережил. В тот день умер лес, а вместе с ним и я. Тебе этого не понять. Некая невидимая связь, врожденное чувство. А затем были кошмары и видения. Мое воображение рисовало все более и более кровавые детали той ночи. Это ведь сделал не ты, поэтому тебя незачем винить, твои руки чисты.

- Мой дед тоже причастен к этому лишь отчасти, хотя львиная доля за его спиной. Ты многого не знаешь. Идею искоренения эльфов и других народов навязала Церковь. Они верят в бога Пелора - Владыку Солнца и покровителя людей. Людей, а не эльфов. Управление страной фактически оказалось в руках архиепископа. Именно отряды паладинов тогда разрушили союз и устранили неугодных, - вспоминая рассказы отца, ответил принц.

"Именно те дни стали предвестником падения Империи. На рассвете паладины убили деда и знать, а через месяц некогда великое государство раскололось на Аэдор, Селлатор и Северное княжество", - воссоздал те дни в свей голове принц.

- Сейчас это неважно, - прервал размышления принца Кель. - Есть действие и есть результат. Давай не будем об этом, мне горестно думать о тех днях.

- Да, ты прав. Не стоило говорить об этом.

Навис тяжелый покров тишины. Лишь треск пылающих дров нарушал беззвучие. Спустя несколько минут они принялись за трапезу. Эйден открыл зубами флакон и вновь выпил горькую настойку. Вкус был отвратный. Впрочем, как всегда. Затем он насытился ягодами, которые заставили его бурчащий желудок умолкнуть. По всей видимости, надолго. Ужин происходил, преимущественно, без лишних слов.

- Знаешь, я ведь давно не говорил с человеком или эльфом. Одиночество хуже смерти. Никому не пожелал бы такой участи, это ужасно, - неожиданно разоткровенничался Кель. - Поэтому я так прямолинеен. Полвека одиночества. Без семьи, без собратьев и возлюбленной. Пять десятков лет. Иногда мне кажется, что я проживаю вторую эльфийскую жизнь. Некому выразить свои эмоции, поделится успехом, помочь и не от кого получить поддержку.

Эйден сглотнул. Он не ожидал таких откровений от отшельника. Видимо тот сам неожиданно для себя сейчас говорит на столь сложную для себя тему.

- Если такова жизнь хуже смерти, то разве к тебе не приходили мысли о кончине в бою с лесным зверем? Или в борьбе с аэдорскими охотниками. К тому же севернее однозначно есть несколько эльфийских кланов. Зачем терзать себя? - приметил Эйден.

- Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда необходимо жить, и умереть, когда необходимо умереть. В свою очередь, к смерти нужно идти с ясным осознанием того, что надлежит делать тебе и что унижает твое достоинство. Нарушение наказания путем самоубийства, как ты предлагаешь, - это чистейшая трусость и унижение. Как видишь, эти черты мне не присущи. А о северных кланах и говорить нечего. Наш народ чувствует изгнанников, они другие. Точнее мы... Мы - иные. Каждый эльф привязан к Древу своего клана. Это как связь внутри тебя. Вот как раз эту связь и оборвали. И тогда ты становишься изнутри пустым... Внутреннее чутье леса и твоих соплеменников пропадает. А как только ты входишь на территорию общины, сила Древа тебя убивает. Поэтому так и живешь, вдали от дома, без права на возвращение.

Эйден задумался. Эльф умел говорить умно и в то же время сложно. Понять его смог бы не каждый. Он продолжал:

- Меня изгнали из-за того, что я нарушил условия договора. Обесчестил свой род. Чтобы смыть позорное пятно, мне пришлось покинуть родной дом.

- Что ты такого сотворил?

- Странно... Даже после стольких веков я не могу рассказать об этом. Тогда смотри, - сказал эльф, коснувшись лба Эйдена двумя пальцами.

Голову пронзила острая боль. Теперь принц стал наблюдателем воспоминаний отшельника.

- Кель, мы не должны... - сказала черноволосая девушка.

На вид она была простой миловидной девушкой расы людей. Хотя что-то в ее виде настораживало принца-зрителя.

- Должны... Я забываю о долге, когда нахожусь рядом с тобой. Моя жизнь ничего не стоит без тебя! И ты это знаешь. Не уходи так рано, прошу, - смотря в большие голубые глаза возлюбленной, произнес эльф.

- Я не могу остаться. Меня заметят! И тебя тоже! Нас убьют! - запаниковала она.

- Сейлин права! Я ведь приказал тебе держаться подальше от этой твари! Наш друг умер из-за ее соплеменников! - войдя в руины храма, промолвил Айдэрис.

Подкрался он тихо и незаметно. Древний храм Луны - самое скрытное место на территории ликанов. Кель ожидал встретить кого угодно, но только не старшего брата. В нем появилось чувство страха. Сейчас он убьет Сейлин, если его не остановить. Нужно было делать выбор. И он его сделал без колебаний...

- Не прикасайся к ней! Это мое дело! Смерть Аэтелля - не ее вина!

Сейлин спряталась за его спиной, нежно обнимая возлюбленного за плечи. Она была готова вступить в бой, если была бы необходимость.

- Ты еще сильно молод, опомнись! Если сейчас же не отойдешь, я убью тебя первым, а затем ее. Мне безразлично, в каком порядке. Я не собираюсь нарушать столетний договор о закрытых границах и пятнать репутацию семьи. Задумайся о том, что сказал бы отец? Мать? Тебе неважно наше мнение? Мне тяжело это признавать, но закон есть закон. Для всех, в том числе для тебя. "Будь то эльф, или ликан, чтоб не провоцировать наши народы на новые кровопролития, я - Синдаррэл, глава клана Дуба, повелеваю: никто не смеет права пересекать границы, установленные здесь и сейчас". Позабыл уже? - вспомнил строки из договора старший брат, доставая свой клинок.