Андрэ Нортон - Здесь обитают чудовища [Глазом чудовища. Здесь обитают чудовища ]

Снаружи грохотал, не умолкая, ливень. Он начался с захода солнца и всё ещё шёл. Ник слышал ровное дыхание уснувших вокруг него людей в этой, ставшей теперь совсем тесной, хижине. Но ему никак не удавалось уснуть, и он просто лежал у самой двери, глядя в темноту и прислушиваясь.

Эти странные звуки впервые послышались некоторое время назад, едва уловимые и далёкие. Но они привлекли его внимание и теперь он напряжённо прислушивался к ним, изо всех сил пытаясь отделить далёкую мелодию, то совсем слабую, то более явную, от журчанья Потока и шума дождя.

Ник никак не мог разобрать, что же это такое — пение или просто музыка, он не был даже уверен, что она не смолкала по какой-то причине, а потом вновь начиналась, еле слышная, далёкая… влекущая… Потому что чем больше он прислушивался, тем сильнее его охватывало желание, необходимость ответить на этот зов, броситься вперёд в дождь, во тьму ночи, в самое сердце этого враждебного края.

Нежное… тихое… но иногда совершенно отчётливое пение. Нику временами казалось, что он уже почти различает слова. А когда это всё-таки случилось, всё внутри него забурлило от возбуждения, он едва сдерживал себя. Бежать… в черноту ночи… ответить…

Ник присел, учащённо дыша, будто уже бежал. Позади него кто-то зашевелился.

— Лорелея… — отчётливо и тихо прошептал Хэдлетт.

— Лорелея, — повторил Ник и сглотнул. Он не пойдёт, не решится уйти. Чувство осторожности, порождённое его инстинктом самосохранения, посылало ему тревожный предупреждающий сигнал… Он не решался уйти.

— Эта песня зачаровывает, — продолжил викарий. — Кажется, дождь и рождает её. Или же близость воды. Вот что ты должен усвоить крепко-накрепко: какая-то часть обитателей этого края доброжелательно или безразлично настроены по отношению к нам, другие же — смотрят с враждебностью и чёрной злобой. А есть и такие, кто воплощает в себе сущее зло. И поскольку неизвестно, кто из них как нас встретит, мы должны быть постоянно настороже. Но про Лорелею мы знаем — мы видели останки того, кем она… питалась. Но только это не плоть и кровь — она питается жизненной силой. То, что остаётся после ней, — пустая оболочка. И всё же её заманивающий зов столь силён, что даже зная, к чему это может привести, человек идёт на него.

— Понимаю, почему, — тихо ответил Ник. Его пальцы так крепко сжались в кулаки, что ногти, хотя и обрезанные, вонзились в ладонь: ещё когда Хэдлетт говорил, этот звук усилился. И теперь, чувствуя, как в нём растёт страх, он поднёс пальцы к ушам, чтобы заглушить мелодию.

Ник не знал, сколько он сидел так, и продолжал ли викарий беседу с ним. Но наконец он уронил руки и осмелился вновь прислушаться: ничего, кроме шума дождя и ручья. Со вздохом облегчения он снова улёгся на куче сухих листьев, из которых состояла его постель. А потом уснул и ему приснился сон. Но сколь бы ни казалось важным происходившее во сне, пробудившись, он так и не смог его вспомнить.

Последующие два дня они провели, словно выехали на обычный пикник за город, а не оказались в местности, не тронутой рукой человека, где не обрабатывалась земля и не было никаких дорог. Рыба хорошо ловилась, созрели ягоды и к тому же здесь росло множество злаковых растений, похожих на зерновые культуры их родного мира, и их зёрна можно было употреблять в пищу. Ник узнал, что хижина у реки не была постоянной базой англичан; дальше к северу у них имелась пещера, которую они считали своей штаб-квартирой. Сейчас они совершали разведывательную вылазку. На второй день Нику по компасу удалось вывести Страуда и Кроккера обратно к джипу.

— Приличная машина, — уполномоченный гражданской обороны с сожалением оглядел вездеход. — Но из таких тисков её не вызволить.

Ник прямиком направился к грузу, состоявшему из ящиков прохладительных напитков и дынь. Но кто-то или что-то уже успел побывать здесь до них. Им досталась лишь пара разбитых бутылок.

— Жаль, — прокомментировал Страуд. — Нет хотя бы поллитра виски, мы бы с удовольствием выпили его. Что скажешь, Барри, — кто тут порылся до нас?

Пилот осматривал покрытую листьями землю вокруг зажатого стволами джипа.

— Ботинки… я бы сказал, армейские. Наверное, это те китайцы. Они вполне могли спуститься сюда. Но это случилось вчера ранним вечером, может быть, после полудня, — он сидел на корточках, показывая веточкой, что прочитал на земле. — А здесь прошёл пугливец, отпечатки его лапы видны поверх следа ботинка, а эти животные не выходят до темноты. Осталось ещё хоть что-нибудь годное в машине?

Страуд обыскивал джип со знанием дела опытного воришки.

— Ремонтный набор, — он развернул найденный под сидением свёрток и увидел там два гаечных ключа и другие инструменты. — Вроде всё.

Ник стоял возле дерева, в которое уткнулся джип, как раз там, где раньше проходила Короткая Дорога. Однако теперь здесь, в лесу, в это просто не верилось.

— Что же вызвало это… наше перемещение сюда? — спросил он, хотя и не ожидал ответа.

Страуд, не скрывая удовлетворения от своей находки, снова завернул инструменты… Потом посмотрел на мальчика.

— Я слушал как-то лекцию… о том, что в нашем мире всем двигают электромагнитные силы. Тот учёный утверждал, что все мы — люди, животные, деревья, растения, всё-всё — на самом деле просто электромагнитные приборы, и мы каким-то образом создаём колебания этих полей. Однако большинство из нас даже не догадывается об этом. А потом он ещё говорил, что мы используем всё больше и больше электричества в жизни, и что теперь некоторые небольшие штуковины, вроде радиоприёмников, могут выбросить — даже случайно — такой мощный поток энергии, что тот может остановить гораздо более крупный источник энергии. Он предупреждал, что мы без всякой осторожности используем силы, которые до конца сами не понимаем, и однажды это может привести к большой катастрофе. Возможно, в тех местах, откуда люди сюда попадают, именно это и происходит. Викарий много думает об этом и однажды он обсуждал с нами эту проблему.

— Но ведь мы пользуемся электричеством вот уже почти сто лет, а люди исчезали таким образом и раньше. Причём на этом же самом месте, — Ник указал на зажатый деревьями джип. — У нас есть записи об исчезновении в этом районе людей ещё со времён первых поселенцев — сто семьдесят лет назад. А если верить вашему викарию, то и в вашей стране это началось куда раньше в прошлом.

Страуд пожал плечами.

— Не знаю, как эти ловушки работают. Но мы-то здесь, не так ли? И по всей видимости, останемся здесь, поскольку мы не можем пересечь океан. Да и что касается тебя, Шоу, велика ли надежда, что ты найдёшь дорогу домой?

Ник покачал головой. Твёрдая кора дерева, которого он касался, картина, представшая перед его глазами, утверждали настоящее. Никто из исчезнувших на Короткой Дороге так до сих пор и не возвратился. И внезапное осознание этого вдруг обрушилось на него, как перед этим на Линду. Ему захотелось кричать, убежать куда-нибудь, дать выход охватившему его ужасу в каком-нибудь физическом действии. Но почему-то он не посмел, потому что был уверен, что потеряй он сейчас контроль над собой, и никогда больше он не сможет держать себя в руках.