Андрей Прусаков - Проклятие Гунорбохора

— Ничего он не платил! — ухмыляясь, заявил сборщик. — И не позволил собрать дань!

— Ты говоришь, что платил за него? — фагир посмотрел на воина. — Так?

— Да.

— Сколько?

— Шестнадцать асиров! — сказал Улнар.

— Хорошие деньги. Но почему ты заплатил?

— Чтобы избавить его от долга.

— Это понятно. А кто ты ему, воин? Брат? Или сын?

— Никто, — ответил воин, чувствуя, что его провели.

— И ты хочешь, чтобы я поверил, будто ты, бродяга–воин, отдал столько денег за незнакомца, да к тому же мергина, чтобы оплатить его долги? И чтобы я не поверил ему, — фагир указал на сборщика, — служителю эмона, обещавшему представить трех свидетелей того, что ты ничего не давал, а напротив, мешал сбору дани и угрожал расправой!

— Это не так! Я заплатил! Иди‑ка сюда, грязный ублюдок, — Улнар шагнул в сторону сборщика, но тот быстро спрятался за спины стражей, — и повтори мне в лицо, что ты не брал денег! Он вор, вор и мошенник!

— Спокойно, воин, — произнес стражник, заступая Улнару дорогу. — Не забывай: здесь судит фагир!

— Ничего я не брал! — выкрикнул сборщик. — А ты мергин и бунтовщик!

Рука воина потянулась к мечу. Стражи повели копьями, и Улнар опустил руку. Сердце наливалось яростью. Никогда еще он не встречался с таким наглым обманом! Ну, вор, встречу тебя в лесу на пустой дороге — будет тебе справедливый суд…

— За него поручаются трое. А есть ли свидетели у тебя? — спросил фагир, но Улнар уже все понял. Какой же он глупец! Даже если бы весь хеш был свидетелем, верующим в иных богов — нет веры.

— Сказано ведь: «Суди по тому, что видят глаза твои, и слышат уши твои», — важно подняв палец, процитировал фагир.

— А еще сказано: «Сомневаешься — имей мудрость и не спеши осуждать. Или боги осудят тебя».

Фагир побагровел. Наглец смеет состязаться в богословии, да так ловко подбирает цитаты, словно помнит своды Древних наизусть!

— Знаешь ли ты, что достаточно улик, чтобы взять тебя как бунтовщика и зачинщика беспорядков?

— Беспорядки будут, если вы и дальше станете унижать этих людей! — сжав кулаки, Улнар смотрел, как сборщики и воины выводят крога, а женщина, причитая, бежит за ними. Дочка плакала, прижавшись к стене.

— Ладно, ты поверил лжецу, укравшему у меня деньги, но ты, служитель закона, служишь не богам, а эмону! Сущие накажут тебя за это!

— С меня довольно! — вскричал фагир. — Оскорбление фагира! Стражи, возьмите этого человека!

Стражи приблизились, но Норан бросился между ними и Улнаром.

— Не трогайте его, он ничего не сделал! Возьмите меня! — он оттолкнул стражника, но воин ударил его древком под колено, свалив в грязь.

— Не–ет! — закричала его жена. — Не трогайте его!

Она вклинилась между ними, и страж ударил ее кулаком в лицо:

— Проваливай, мергинка!

В следующий миг Улнар сшиб его наземь, вложив в удар всю силу и злость. Служитель закона проломил забор и без чувств распростерся на земле.

— Взять бунтовщика! — заверещал фагир. Стражи кинулись к Улнару, но воин увернулся от рук одного, отшвырнул другого и, оказавшись у фагира, схватил того за одежду и приставил к горлу кинжал. Стражи замерли.

— Что… ты делаешь? — просипел напуганный фагир. — Что тебе надо?

— Честного суда! Но от тебя его не дождешься. Вот я и подумал: за бунт меня отправят в Кхинор, за убийство фагира — то же наказание, не правда ли? Закон, как ты помнишь, я знаю. Так чего же мне бояться? Пожалуй, перережу тебе горло прямо сейчас.

— Погоди, воин, погоди! — пропыхтел фагир. Лицо его побелело, мало отличаясь от светлой одежды. — Я отпущу тебя…

— Рассказывай сказки детям…

Занятый разговором, Улнар не увидел, как десятник что‑то шепнул воинам.

— Эй, воин! — крикнул десятник. Улнар оглянулся. Воины держали Норана и его жену.

— Они напали на слуг одана, — произнес десятник. — Я могу убить их тотчас, как лесных мергинов. Без суда!

Он обнажил меч, приставив его к груди хешима:

— Сдавайся, воин, иначе, клянусь Эльмером, я убью этих мергинов! Ну!

Собравшаяся толпа зароптала. В воинов полетели камни. Даже дети швыряли в них палками и комьями земли. Мужчины выдергивали из ограды палки. Воины выставили копья и обнажили мечи.

— Остановитесь! — Улнар понял: если не сдаться, прольется кровь, и будет только хуже — ведь ему придется убивать, и не морронов, а арнов… — Уберите оружие, люди.

— Мы не дадим тебя в обиду! — сказал Кринн.

— Нет. Остановитесь. Вы хуже разбойников, — сказал воинам Улнар, бросил кинжал и оттолкнул фагира. Служитель Эльмера юркнул за спины воинов и закричал, выставив толстый палец:

— Хватай бунтовщика!!

После быстрого суда и недельного заключения в темной камере, где кормили прогорклой кашей, а соседями были убийцы и воры, Улнара и остальных вывели наружу и под охраной, на разбитых черных повозках отправили в приграничную крепость. Встречный люд, завидя мрачный караван, плевался и швырялся в осужденных всем, что попадалось под руку. Стражей это забавляло, они хохотали, когда удачно брошенный камень или кусок глины попадал в лицо преступника. Заключенные закрывались руками, и все же многие приехали в крепость с разбитыми в кровь лицами.

Там их построили в колонну и повели на пристань. Завидя длинный приземистый корабль с черными парусами, прозванный «Черной рукой Даора», многие изменились в лице, хоть и знали, на что осуждены. Корабль не зря носил имя бога смерти, неназываемого, четвертого из Сущих. Много лун он переплывал Кхин, перевозя на тот берег осужденных на смерть. Говорили, что морроны никогда не нападали на него, они знали: им везут свежее мясо.

— Пошевеливайтесь! — охрана палками подгоняла невольно замедливших шаг преступников. Люди со связанными руками безропотно ускоряли шаг, стоило палкам стражей прогуляться по их спинам.

Идущий впереди Улнара человек упал и попытался подняться, но подбежавший стражник ударил его по голове. Преступник рухнул на песок, а страж осыпал его ударами. Колонна встала.

— Ты забьешь его до смерти! — крикнул Улнар. Охранник повернул голову:

— Молчать, морронский корм!

Его палка взвилась в воздух, но Улнар опередил, изо всех сил пнув стража. Охранник отлетел шагов на пять, выронил палку, и со стоном схватился за живот. Удар сбил ему дыхание.

Осужденные изумленно притихли. На помощь побитому спешили другие охранники. Улнар вышел из строя.

— Вот он! — едва вдохнув воздуха, закричал страж. — Бейте его!

Стражники набегали. Сейчас палки обрушатся на голову непокорного. Руки Улнара были связаны… но ноги — свободны. В школе «Двух Мечей» Улнар был лучшим в рукопашном бою.

Зеваки ахнули, когда пленник, резко подпрыгнув, заставил проехаться по земле набегавшего стража. Следующего ударил под колено и свалил сильнейшим ударом в грудь. В воздухе замелькали палки, но охрана больше мешала друг другу, а Улнар бил, вымещая боль и ненависть. Осужденные уже не молчали. Каждый удачный удар Улнара встречался криками восторга, а упавшие стражи осыпались проклятьями и насмешками.