Андрей Прусаков - Проклятие Гунорбохора

Прибежала подмога. Улнара сбили с ног и принялись избивать палками.

— Достаточно! Убьете еще, — сказал кто‑то, и обозленные стражи отошли. — Морронский корм надо доставить по назначению. Поднимите его!

Два стража вздернули воина на ноги. Шатаясь, тяжело дыша, Улнар поднял залитое кровью лицо. Перед ним стоял щегольски одетый эмон в расшитом золотыми нитями плаще. Унизанные перстнями пальцы сжимали инкрустированную асирами рукоять меча.

— А ты хорошо дрался, — сказал эмон, разглядывая Улнара. — Один против десятка, со связанными руками… Постой, я тебя знаю. Это ты… Улнар!

— Кроден… — прошептал воин. Одногодок, товарищ по школе. Вот только расстались они врагами.

— Помнишь меня? — улыбаясь, эмон удивленно покачал головой. — Так вот кем ты стал, гордый Улнар! Мергином. Иного я и не ждал!

— А ты командуешь похоронной командой? — усмехнулся Улнар. — Я тоже иного не ждал.

Кроден криво усмехнулся:

— Ты так же дерзок, Улнар. Но дерзить осталось недолго. Уже вечером твои кости будут грызть морроны.

Постукивая пальцами по ножнам, Кроден прохаживался вокруг Улнара. Ему доставляло удовольствие видеть осужденного на смерть врага.

— Жаль, я раньше тебя не встретил! Так бы тебя отходил… Руки прямо чешутся.

— Так еще не поздно, — сказал Улнар. — Развяжи меня, и посмотрим, кто кого отходит.

Кроден изменился в лице. Он навсегда запомнил удар, выбивший ему передние зубы.

— Я убью тебя прямо сейчас! — прошипел Кроден. — Ты бунтовщик, и осужден на смерть! Какая разница, где ты подохнешь…

— Ты знаешь закон, Кроден. Я осужден на Кхинор, ты не можешь убить меня здесь.

— Я? Не могу? — расхохотался эмон. — Я здесь хозяин! И здесь не Арнир, а Приграничье! На колени его!

Стражи согнули Улнара, и Кроден выхватил меч. Отточенная сталь коснулась шеи воина. Улнар понял: это последний шанс для Кродена что‑то доказать себе. Фагирам он скажет, что пленник пытался напасть, а он защищался… Поверят эмону, тем более что свидетели будут на той стороне Кхина…

— Я воин Братства! Ты знаешь…

— Плевать на Братство! — прервал Кроден. — Здесь я командую!

— Опусти‑ка меч, эмон!

Кроден оглянулся: кто смеет ему указывать? Из толпы зевак выступили трое.

— Если он из Братства, мы не позволим убить его здесь! — прогудел один, невысокий, но мощный эшнарец с боевой секирой в руках. — Может, тебе и плевать на Братство, но нам не все равно, как погибнет наш брат.

— Парень, покажи знак, — сказал другой. Морщась от врезавшихся в запястья веревок, Улнар вытянул руки:

— Я много лун в Братстве. Вот рокен.

— Я знаю тебя, ты был в отряде Гисмора! — сказал третий воин. — Клянусь Эльмером, я не дам заколоть брата, как крога!

Привлеченные шумом, на площадь сбежались зеваки. Заступники вышли из толпы, остановившись напротив эмона. Стражи окружили пленника. Кроден понял: неверный приказ — и вспыхнет потасовка, и неизвестно, кто выйдет победителем. Приграничье накладывало свои обычаи. Здесь Братство имело больший вес, чем в Ринерессе, не говоря о том, что братья были закаленными бойцами, и каждый стоил пятерых не ходивших в Кхинор стражей. Вольные воины и стражи недолюбливали друг друга, не было недели без драк или поножовщины, но доносы Кродена одану не получали законного хода. Одан жаловал Братство, а местный фагир советовал Кродену быть снисходительней. Проклятье!

— Он осужден на смерть! Какая разница, где он умрет? — вне себя от злости, Кроден убрал меч с шеи Улнара, но в ножны не вложил.

— Только не здесь! — ответствовали братья.

Кроден скрипнул зубами:

— Ладно, сдохнет на том берегу! Ведите всех на корабль!

— Прощай, Кроден, думаю, увидимся, — проговорил воин. Стражи втолкнули его в строй, и колонна двинулась дальше. Вольный воин кивнул и поднял руки над головой:

— Спасибо, братья.

Братство, созданное для защиты границ от морронов, имело много привилегий, ведь в его ряды вступали добровольно, и охотников рисковать своей жизнью всегда не хватало. Ведь, в отличие от воинов одана, братья не только охраняли берег. Отряды смельчаков частенько перебирались в Кхинор, где охотились на морронов и искали сокровища в забытых городах Древних…

Колонну преступников загнали на корабль. По узкой лестнице спустили в трюм.

— Уже скоро! Не сдохните раньше времени — морроны не любят тухлятину! — расхохотался надсмотрщик, захлопнув деревянную решетку.

В трюме темно и сыро. На балластных камнях, едва присыпанных полусгнившей соломой, сидели люди, и Улнар ощущал исходящие от них волны ужаса. Их везли в Кхинор, где морроны сожрут их живьем, но воин бывал там не раз — и возвращался. Он повторял это соседу, здоровому, как крог, парню, но тот, обхватив голову, причитал, как женщина. Для него и остальных Кхинор был средоточием зла и местом неизбежной смерти. Лишь Улнар знал, что это не так.

— Я бывал там три раза — и возвращался. Кхинор не так страшен. Мы выживем, если будем держаться вместе! — убеждал соседей воин, но его не слушали.

— Ты был в Кхиноре с оружием! — возразил осужденный мергин. — А мы едва одеты! Мы не воины! Нас убьют и съедят морроны!

— Я дождусь, когда корабль уплывет, и переплыву Кхин! — сказал кто‑то.

— Не выйдет! — крикнул другой. — Я слышал, они плавают вдоль берега сутками, а бросишься в воду — застрелят или убьют баграми.

— Лучше утонуть, чем быть съеденным заживо!

— А ну, заткнитесь, там, внизу! Или попадете в Кхинор без языков! — крикнули сверху, и сосед Улнара испуганно умолк.

Столько народа — и ни одного храбреца, думал Улнар, обводя глазами скученных в трюме испуганных людей. Как заставить их сражаться? Ничего ведь не потеряно. Руки развяжут, оружие можно вырвать у врага.

Как же глупо все вышло… Улнар вздохнул и прикоснулся к тофу. Все знают, как одан обращается с мергинами. Глупо бить кулаками по камню. Вступать в перепалку с фагиром себе дороже, но он вступил. И теперь плывет в Кхинор… Что было бы с ним, не вступись он за тех несчастных? А что стало, когда вступился? Норана отправили на рудники, он хорошо отделался. Насколько мог предположить Улнар, жену хешима не тронут, но как будет жить женщина без мужа, в разграбленном сборщиками доме? Он сжал кулаки. Почему мир так несправедлив? Мне бы вернуться, подумал он, встретить того сборщика и убить, как мерзкое насекомое! Даже к ранившему его эмону Улнар не испытывал ненависти, ведь тот победил в честном бою.

Решетка с треском откинулась. В проеме показались головы и копья стражей:

— Приплыли, морронский корм! — захохотали они. — Ну, и вонь от вас! Верно, обгадились от страха!

Привязанный к соседу, как крог в упряжке, Улнар поднялся на палубу. Свежий ветер ударил в грудь и наполнил легкие, пьяня, как молодое вино. Как ярок день… и как хочется жить!