Андрей Прусаков - Проклятие Гунорбохора

Фигура Доррана была любопытной и загадочной. Гретворн уже начал интересоваться выскочкой, его люди пытались выведать что‑то о нем, но пока безуспешно. Именно поэтому Гретворн дал одану рекомендации повременить и не доверять новичку, пока не будет раскрыта вся его подноготная.

Телохранители угрюмо молчали. Убитый был лучшим из них.

— Ты показал себя великим бойцом, — прервал тягостное молчание Орэн. Одан был рад такому исходу. Он удостоверился в необычайной силе этого человека. Охраны много, а таких вот бойцов… И смерть лучшего телохранителя не казалась одану большой неприятностью.

— Что ж, — покровительственно улыбнулся он Марроду. — Ступай. Тебя известят о моем решении. Уберите тело, — приказал он воинам. — И похороните с почестями.

Наутро Судьи вышли из укрытия. Шли на восток. Далмира не задавала вопросов и старалась не отставать. Она думала: предстоит суд в ближайшем селении — но Судьи углубились в растущий на склонах изломанного хребта лес.

Они остановились у высокой приметной скалы из красного камня.

— Я останусь здесь, — сказал Аргерд. — Инсторн, проводи.

Скрестив ноги, Судья сел на траву. Далмира и Инсторн отправилась дальше. Очень скоро девушке показалось, что спутник намеренно кружит по лесному склону. Зачем? Далмира подумала, что вопрос оскорбит Инсторна, и молчала. Наконец, Инсторн остановился:

— Мы пришли. Сюда.

Он направился к роще и исчез за деревьями, растущими так плотно, что они составляли почти непроходимую живую стену. Девушка последовала за ним. Странное место! Тропка постоянно закручивалась вправо, и Далмира ощущала, что идет по спирали к невидимому центру…

— Где мы? — спросила Далмира. Они вышли на крошечную поляну. Деревья здесь смыкались так плотно, что образовывали настоящую стену. Посреди поляны стоял алтарь — изрезанный рунами большой и плоский камень.

— Запомни: делай все, что она скажет, но ничего ей не давай! — шепотом предостерег Инсторн. Он положил возле алтаря корзину, которую нес с собой, и исчез. Далмира проводила товарища взглядом, а, повернувшись, обнаружила на поляне невесть откуда взявшуюся старуху в невообразимых лохмотьях. На ее шее висели амулеты из перьев и костей, седые всклокоченные волосы, казалось, никогда не знали гребня. Не двигаясь, она стояла у алтаря, сжимая длинный резной посох с навершием из черепа птицы.

— Кто ты? — спросила она. Старуха смотрела странно, поводя головой, точно принюхиваясь. — А–а, чую. Девушка… Молодая кровь… Подойди ко мне.

Далмира шагнула и поняла, что старуха слепа. Глаза ее затянула жуткая белесая пленка.

— Значит, это тебя хотят сделать Судьей… — холодные костлявые пальцы ощупывали лицо и одежду Далмиры, и девушка вздрагивала от отвращения. Старуха наверняка была ведьмой — но зачем ее к ней привели?

— Как твое имя?

— Далмира, — ответила она. Инсторн не говорил скрывать его.

— Что ж, ты годишься на это. Так и передай своим дружкам…

Далмира хотела уйти, но старуха вскинула руку:

— Не торопись. Мы еще не закончили…

Она склонилась над алтарем, из лохмотьев извлекла огниво и ловко зажгла огонь в маленькой плошке. Судя по весело вспыхнувшему пламени, в ней было горючее масло. Старуха взмахнула рукой, огонь вспыхнул и потух, из плошки заструился серый дымок.

Она окурила алтарь, подошла к девушке и трижды обошла вокруг, что‑то шепча. Остановилась и долго вглядывалась в лицо жуткими пустыми глазницами. Далмира отводила взгляд и не смела шелохнуться. Ведьма отошла, двигаясь неторопливо и точно. Она знала это место, и, должно быть, исполняла обряд уже множество раз.

— Слушай, Далмира! — прошептала старуха, склоняясь над дымящейся плошкой. — Я вижу проклятие над твоей головой. Смерть идет за тобой по пятам, и она близка, как никогда…

Что она говорит?

— Ничто не поможет тебе. Издалека идет человек, чтобы убить тебя. И скоро вы встретитесь.

— Что за человек? — вырвалось у Далмиры.

— Ты не знаешь его, но берегись — он великий воин! Ах–х–х.

Колдунья вдохнула дым, а девушка с ужасом слушала ее.

— Оставайся со мной! — неожиданно сказала ведьма. — Оставайся здесь — и спасешься! Здесь великий воин не найдет тебя, и ты будешь жива…

Остаться с ней?! Нет. И мало ли что болтает безумная старуха? А быть может, это очередная проверка братьев?

— Я не останусь.

— О–о–о, ты не знаешь, от чего отказываешься! Я научу тебя всему, что знаю, ты будешь жить долго, о–очень долго, сможешь видеть сквозь землю и горы, сможешь править… У тебя есть асир? Дай хоть один асир бедной женщине!

— У меня ничего нет.

— Как жаль… Дай хоть что‑нибудь! Платок или нож. Ведь у тебя же есть нож…

Далмира попятилась. Старуха внушала ей страх. Зачем меня к ней привели?

— Нет! — ответила девушка. Она помнила предупреждение Инсторна. — Я ничего тебе не дам.

— Они, они научили тебя! Дураки, они не знают, что обречены… Ладно, слушай, Судья… Ни ты, ни кто‑то другой не уничтожите зло в людях… Потому что вы сами зло!

Голос старухи вдруг обрел силу, зазвучал уверенней и громче:

— Первый, кто выковал меч, выковал его не для добрых дел, и тот, кто его носит, своей смертью не умрет…

Ведьма расхохоталась.

— Ты хочешь быть Судьей, думаешь, что зло должно быть наказано, и ищешь справедливости? Глупая девчонка! Удар меча вызывает лишь ненависть, и не может кого‑то исправить. Будешь делать добро или творить зло — люди все равно станут проклинать тебя, не жди от них благодарности…

Старуха замолчала.

— Уходи, раз не хочешь остаться, мне больше нечего тебе сказать, красноволосая…

Далмира молча поклонилась, повернулась и пошла обратно. Инсторн ждал у выхода из рощи.

— Кто она? — спросила Далмира.

— Отшельница. Иногда мы спрашиваем ее совета.

— Отшельница? По–моему, она ведьма!

— И ведьма.

— В Арнире ведьм казнят…

— У нас нет, — Инсторн помолчал, потом сказал:

— Она слепа, но видит лучше любого смертного. Если она отпустила тебя живой, значит, тебе можно верить.

— Что?

Инсторн смотрел прямо, не скрывая глаз:

— Ты должна простить нас. Так было нужно. Мы должны верить тебе, а ведьма видит душу человека.

— Когда же кончатся ваши испытания? — вспыхнула Далмира.

— Никогда.

— Что?!

— Я пошутил, — Инсторн улыбнулся и поправил висевший на бедре меч. — Теперь я верю тебе, Далмира.

— Спасибо, — буркнула она.

— Идем. Аргерд ждет нас. Будет суд.

Далмира волновалась. Кого она станет судить? Что этот человек сделал, велика ли его вина? Она так измучилась вопросами, что была рада этой маске на лице. Она скроет ее неуверенность и чувства.

Судьи вошли в селение через ворота. Маленький поселок на десяток дворов, и ни забора, ни вала — граница далеко. Но дозорная башня есть. В каждом селении Пограничья есть такая башня, с нее предупреждают о набегах хелмаров или иной беде…