Андрей Прусаков - Проклятие Гунорбохора

Далмира увидела, что спутники приосанились, движения их приобрели солидность и значимость — и последовала их примеру. Не торопясь, чинно и важно Судьи вышли на площадь перед домами.

Селян было не так много, в основном собрались мужчины. Далмира почувствовала косые любопытные взгляды, но и только — никто из мужчин не смел разглядывать ее дольше двух мгновений. Глядя на этих людей, Далмира успокоилась. Все будет хорошо. Мы станем судить по совести, и люди поддержат нас.

— Кто обвиняет? — проронил Аргерд.

— Я, — вышел вперед высокий худощавый селянин. Его лицо сразу не понравилось Далмире, но девушка решила отбросить догадки и судить по истине.

— Кого обвиняют? — спросил Инсторн.

— Меня, — вышел человек. И тот и другой не отличались от прочих селян ни одеждой, ни обувью. Широкие плечи, крепкие мозолистые руки. Что делить этим людям?

— Староста, почему ты не рассудил их? — спросил Аргерд. Староста, еще мощный старик, пожал плечами:

— Они просили Судей! Не доверяли мне, — от него несло острым запахом невыделанной кожи. Кожевенник, догадалась Далмира.

— Почему?

— Она моя дочь…

Дело в женщине! Высокий обвинял односельчанина, что тот встречался с дочкой старосты, которая обещала сердце и приданое ему, а теперь отчего‑то не хочет его видеть.

— Я дарил ей браслеты и кольца, красивую одежду, — кричал высокий, — а он заставил ее меня бросить! И все мои дары пропали!

— Вот как! — закричала какая‑то женщина. — Ты обещал жениться на мне, а сам дочку старосты обхаживаешь!

Толпа загудела. Инсторн ударил в било, прекращая шум и споры.

— Мы выслушаем всех, — сказал он. — И тебя, женщина.

Далмира слушала свидетелей и радовалась, что маска скрывает ее лицо. Люди, люди… И это вы считаете бедой и зовете Судей?

Ловкая девица охмурила двух парней, исправно получая от них подарки в счет будущей свадьбы. Причем взаимностью отвечала лишь одному — тому высокому, который, в свою очередь, обещал жениться на другой…

Высокий кричал и ругался, его беспокоили потерянные вещи и подарки. Брошенная им женщина кричала еще громче: она ревновала к дочке старосты, более завидной невесте, чем она. Лишь тот, кого обвиняли, не промолвил ни слова. Парень был печален и с болью смотрел на девушку, при всех так легко отказавшуюся от него.

— Если обещала выйти замуж ему и отцу, зачем встречалась с другим? — спросила стальная маска. Девица пожала плечами.

— Мне он надоел.

— Почему не сказать об этом?

— Зачем?

— Ты знала, что он любит тебя. Это правда, ведь до сих пор он не сказал ни одного плохого слова о тебе. Люди! — произнесла Далмира. — Кто‑нибудь может свидетельствовать против него? — она указала на обвиняемого. — Если да, пусть скажет сейчас!

Толпа молчала.

— Никто про него плохого не скажет, — пробасил кряжистый кузнец. — Он на других девок не смотрел. А этому я бы кое‑что укоротил…

Кузнец указал на длинного ухажера, и люди засмеялись.

— Подарки ей дарил! — крикнула какая‑то женщина. — В город ездил, на работу нанимался, чтобы денег заработать. Сколько у ней уже добра от него!

— А ты считать будешь? — огрызнулась молодая. — Дарил, значит, я того стою!

— Любил, если дарил, — произнесла золотая Маска. — А вот стоишь ли…

Староста поджал губы. Похоже, история с дочкой его не радовала.

Судьи переглянулись. Народ гудел и спорил. Затягивать не стоило. Решение должно быть быстрым и верным.

— Десять ударов плетью! — сказал Аргерд, указывая на девицу. Та испуганно ахнула. — Все подарки вернешь. Обоим.

— Неправильно, — возразила Далмира. Маски синхронно повернулись в ее сторону. Над площадью повисла тишина. Судьи спорят!?

— Он виноват не меньше, — девушка указала на длинного ухажера. — Обвиняет женщину, сам же считает вправе поступать так же. Это несправедливо.

Поднялся говорок. Стоявшие за спинами мужей женщины одобрительно закивали.

— Тогда, чтобы было справедливо, разделим плети наполовину. Ему пять и ей, — сказал Аргерд. Далмира согласно кивнула.

— А девушку пусть накажет отец. Он плохо воспитал ее, пусть исправит ошибку, — взял слово Инсторн. — А его пусть накажет она.

Маска показала на обманутую женщину, и люди расхохотались.

— Ты шутишь, Судья? — скривился высокий. — Где ж это видано…

— Ты боишься пяти ударов от женщины? — спросил Инсторн. — Какой же ты мужчина?

— Дайте ей плеть! — приказал Аргерд. — А ты — снимай рубаху! Впрочем, если хочешь, я накажу тебя.

Обманутая была не столь красива, как разлучница, зато крепка, коренаста и решительна. Выхватив плеть у Судьи, она смерила высокого взглядом:

— Жаль, что всего пять… Но я постараюсь!

Мергины уже не сдерживали улыбок. Далмира видела: ее решение понравилось многим, если не всем.

— Ты хорошо судила, — сказал Аргерд, когда они покинули селенье. — Что скажешь, Инсторн?

— Да, так и есть.

— Я удивлена, — сказала Далмира.

— Удивляешься, что нас призвали судить подобные пустяки? — спросил Аргерд и снял маску. — Да, бывает такое, но это лучше, чем осуждать и карать за убийство, ты уж поверь.

— Я верю, — кивнула девушка.

— Помню, ты спрашивала, ошибались ли мы? Открою тайну Судей, — слегка улыбнулся Аргерд, его суровое лицо разгладилось. — Мы умеем видеть то, чего хотят люди. Часто они сами выносят приговор, мы лишь его подтверждаем. Мы, мергины, живем не по писаным законам, а по тем, что в сердце у каждого. Написанное всегда можно переправить, закон в душе человека — нет.

Далмира кивнула.

— Ты должна быть уверена: каждый получит по заслугам, и придет к тому, к чему готовит себя всю жизнь. Это правило мы относим и к себе.

Далмира слушала… И помнила, что сказала тогда колдунья.

— Мы не сторонники силы, мы знаем, что справедливость не насадишь мечом. Но чаще всего приходится действовать не словами, а силой. Силой слова, силой духа… Или меча. Бывает, тысяча правильных слов не может остановить преступление, и тогда должна действовать сталь.

Армия Эванна подходила к Гурдану. До города оставались считанные меры, а противник не спешил показываться. Что это — хитрость? Или Орэн испугался, решив отсидеться за стенами? В любом случае Эванн, одан Далорна, доведет дело до конца. Он заставит Орэна пожалеть о содеянном!

Эванн был немолод, но, несмотря на годы, прекрасно управлялся с мечом и слыл деятельным и умным правителем. В Арнире поговаривали, что Далорн — единственное оданство, подданные которого действительно любят своего одана. Эванн удачно действовал против морронов, поощрял торговлю с ортанами, осваивал рудники и строил дороги. В его правление Далорн преобразился, и говорили, что скоро он затмит славой Ринересс.