Екатерина Полянская - Божьи пляски

Взгляд выцепил из толпы рыжего. Стражник стоял в окружении изрядно подвыпивших дружков и, гордо выпятив грудь, что-то вещал. Те с интересом внимали, изредка посмеиваясь.

— Протрезвить его? — с сомнением спросила Альбрехтина.

Я смерила парня оценивающим взглядом.

— И так сойдет.

На ногах он держаться еще может, а в остальном… Пускай счастливая невеста сразу видит, какое добро плывет ей в руки. Будет знать, над чем работать.

Стасья пришла одна. Ничего удивительного, девушки в наших краях обзаводятся мужьями довольно рано, и все ее ровесницы уже успели не только замуж выскочить, но и детишек нарожать. Я только поморщилась, представив себя на месте какой-нибудь из них. Фи! Видно, шаты в неволе не живут.

Привычно пристроившись чуть поодаль, девушка тихонько наблюдала за веселящимися. И тут ее заметил ОН. Вид у рыжего был донельзя комичный. Словно его пыльным мешком по голове стукнули. Стражник удивленно похлопал глазами, повел носом и, оборвав свой рассказ буквально на полслове, рванулся к смущенно краснеющей Стаське.

Раздираемая любопытством, я тоже принюхалась. К себе. Но ничего выдающегося не обнаружила. Обидно! Мне, между прочим, тоже интересно, чем пахнет шата!

Воркование счастливой парочки закончилось тем, что жутко довольная Стасья подхватила суженого под тощий локоток и уволокла в неизвестном направлении. Раскрасневшаяся Альбрехтина (оказывается, моя создательница — романтичная натура) проводила парочку долгим взглядом, пробормотала что-то насчет свадьбы через неделю и перенесла меня к «Лисьей норе».

— Бэллес, — впервые богиня назвала меня по имени. К чему бы это? — Интересная ты девушка. Своей судьбы не имеешь, а чужие строишь.

— О чем это ты? — с опаской уточнила я. Не нравится мне ее настроение. Хвостом чую, сейчас скажет гадость.

— Да так… — Аля в задумчивости поцокала язычком. Словно решая, а стоит ли отвечать. — Этой девушке, Стасье, суждено было остаться старой девой. А мальчишка твой рыжий в Книге Судеб был записан жертвой к богу войны.

Я изумленно вытаращилась на разоткровенничавшуюся богиню. Ничего себе! Это во что ж я вляпалась? Только бога войны мне сейчас и не хватает. Для полного комплекта, так сказать.

— Ладно, иди уже, — повинуясь тычку, я послушно зашагала к двери. — Так и быть, с гномом я разберусь.

Обещание богиня исполнила. Ларст был полностью поглощен беседой с незнакомым гномом и на возвращение блудной меня не обратил ровным счетом никакого внимания. Даже укоряющего взгляда не удостоил.

Так что влетало мне от Панки.

— Тебя где носило, лентяйка хвостатая? — требовательно вопрошала гномиха, размахивая у меня перед носом грязной тряпкой. Тоже мне, нашли средство борьбы с шатами!

Чувствительный к запахам нос быстро высказал свое «фи», и я тихо порадовалась, что так и не успела позавтракать. А уже, между прочим, ужин на подходе!

— В храме.

Мой бледный и крайне несчастный вид с легкостью сошел за приличествующее ситуации раскаяние, и хозяйка постепенно начала остывать.

— Придумала тоже, к Прохиндейке ходить, — проворчала она, поворачиваясь к печи.

— Другого здесь все равно нет.

— Твоя правда, — со вздохом согласилась хозяйка и принялась выставлять на поднос миски да плошки.

Наспех переодевшись, я подхватила это тяжеленное добро и шагнула в зал. Вернее, попыталась, но налетела на возникшего в проходе Ларста и была безжалостно впихнута обратно.

— Там… там… — на гноме лица не было. Весь бледный, трясется, глаз дергается, — не иначе упырь с ближайшего погоста зашел пивка пропустить перед грядущей ночью.

— Кто там? — без особого интереса спросила Панка, подсовывая мужу кружку с мутной жидкостью. Для успокоения. — Неужто Арук явился и долг месячной давности отдал? Или еще одна шата пожаловала?

Гном залпом осушил целую кружку, заставив меня скривиться от пропитавшего кухню резкого запаха, и глухо выдохнул:

— Бес. Или демон. Или еще кто, похуже.

Панка подозрительно глянула на мужа, но явных признаков надвигающегося безумия не обнаружила и тоже озаботилась.

— И что он там делает?

Ларст только плечами пожал. Видно, от сердца у него уже отлегло, по крайней мере, дальнейшие объяснения были вполне связными.

— Сидит. Ждет, пока заказ принесут. Еще и выродка своего с собой притащил.

Меня полоснуло нехорошее предчувствие. Демон или кто-то еще более жуткий… Что же мне это напоминает?

Но окончательно собраться с мыслями помешал грозный окрик гномов. Просто поразительное единодушие!

— А ты чего встала? Остыло уже все небось, пока ты тут прохлаждаешься.

Дабы удрать от надвигающегося нагоняя, я с подносом наперевес рванула в зал. Да так и застыла на пороге с открытым ртом. Чудо еще, что поднос не выронила с перепугу!

За самым дальним столиком сидела давешняя парочка, темноволосый мужчина и двухцветный подросток, и о чем-то негромко переговаривались. Внутри все похолодело. Алечка, лучше бы это был упырь!

С огромным трудом мне удалось призвать себя к порядку и, вместо того, чтобы с истошным визгом удрать куда глаза глядят, я шагнула в глубь зала. Вдруг еще пронесет? Жуткая коричневая тряпка, в которой я расхаживала среди столов, основательно портила красоту. Может не узнает?

Дрожащие руки и нетвердая походка стали причиной нескольких недвусмысленных замечаний от подвыпившей публики. Я пошипела-пошипела и, видя, что по-хорошему они не понимают, показала внушительные коготки. Любителей острых ощущений вмиг поубавилось.

Я уже почти успокоилась, почти добралась до спасительной кухни, когда почувствовала его взгляд. Он словно удар плетью лег мне на спину. Почти осязаемый, почти болезненный. Холодный, липкий страх невидимой пленкой окутал тело.

Не стоило оборачиваться. Надо было драпать со всех лап, пока была такая возможность. Но какая-то неведомая сила остановила меня, заставила повернуться.

Он смотрел прямо на меня. В свете горящего очага черные глаза отливали багрянцем. И взгляд такой… слегка удивленный, но довольный до ужаса. Как у сытого хищника, которому нежданно-негаданно попалась подходящая жертва. И теперь он неспешно раздумывает, отпустить ее или поиграть.

Узнал! В этом сомнений быть не могло. И что теперь делать?

Странный взгляд завораживал. Даже мое подернутое дымкой сознание не могло не отметить, насколько он отличается от тех, которыми меня ежедневно награждали всю прошедшую неделю. Ни презрения, ни плохо скрываемой похоти. Что же тогда заставляет меня трепетать?

— Чего застыла, аки статуя? — грозно прошипел Ларст, вталкивая меня в кухню. — Ты его знаешь?

— Откуда? — я возмущенно округлила глаза. Вот еще! Не знаю, и век бы не знала.