Наталья Норд - ремя Вспомнить. Хроники Метрополии. Часть 1

Жрец кивнул. Он и так знал, что Логрета пойдет до конца, ощущая, как напряглись в предвкушении мертвые тени, как заломило у него виски, скулы и запястья, в которых билась сила Домина.

― Мой дар будет вашим. Прежде чем выполнить все обещанное, я хотел бы, чтобы вы рассказали, как мне действовать в дальнейшем и оправдать ваши ожидания.

― Извольте. Мне нужен Роф. Целиком и полностью. Ваш господин может требовать любую цену. Если бы я сама...справилась, я бы здесь сейчас не стояла...Чего я только не делала, какие только усилия не прилагала. Уж и подумала, что он...Но нет, у него, оказывается, есть невеста в Коксеафе, простолюдинка какая-то, ― девушка презрительно сжала губы. ― Я ведь могу купить ему имя, уехать подальше, никто никогда и не дознался бы, что он не именитый, отец ради меня все бы устроил...Я ведь уже и у чародеек была, пробовала сначала себя отворотить...Но ведь вы видели его! ― Логрета нервно сдернула с руки перчатки, сжала их в комок, побледнела, чуть не потеряв самообладание. ― Только голову в мою сторону повернет, я за ним готова в село бежать, в корыте умываться, из глиняных плошек есть, позор какой, небось, все уже знают, что дочь господина Толомея по простому адману сохнет, ― у девушки сбилось дыхание и она отцепила от пояса небольшой перламутровый веер. ― Я ездила в Коксеаф, смотрела на...ту...девушку, она работает в лавке. Я...все поняла. Я не смогу...никогда не смогу быть такой...чистой.

― Для таких помех есть простые решения, ― пожал плечами жрец.

― Да знаю я, знаю! ― вскрикнула девушка, роняя веер, хрупкая вещь хрустнула под каблучком. ― Я видела привороженных! Мертвые лица, пустые глаза! Не хочу! Мне нужна любовь! Настоящая! Пусть он полюбит меня так, как я его! Пусть он будет только мой! Не хочу ни с кем делиться! И клянусь, я никогда не посмотрю ни на кого другого!

― Я хочу предупредить вас о том, что никто не знает, о какой службе попросит вас Повелитель на Той Стороне. Уверены ли вы? Назад дороги не будет.

― Уверена, ― хрипло, с волнением, выдохнула Логрета. ― Любая служба...Я сгожусь...

― Есть еще один способ. Я могу заставить вас забыть...

― Нет! ― лицо девушки страшно исказилось, возбужденные тени слились над ее головой в один закрученный, словно смерч, поток, вращающийся против хода солнца. ― Это все, что держит меня в этой жизни. Не будет Рофа, не будет смысла! Я знаю! Хоть с памятью, хоть без! Может быть, вам нужна его вещь? У меня есть...

Жрец покачал головой, встал:

― Принимаете ли Дар Той Стороны?

― Да.

― Готовы ли отдать долг, когда придет время?

― Да.

― Да будет так.

Тормант с облегчением высвободил бьющуюся в нем жаркую силу. Тени залились красным маревом. Несколько теней легко пробили доверчиво обнажившуюся перед ними ауру, всосались в открытые лакуны. Девушка пошатнулась, удивленно распахнула глаза. Она почти ничего не должна была почувствовать, быть может, только легкое головокружение. Пройдут недели, пока жадные паразиты закрепятся в Доме, лишенном защиты по собственной воле хозяйки; кто-то из них будет, все же, выкинут вон (если внутреннее 'я' Логреты воспротивится вмешательству), но это уже не важно, лишь бы боги отвернулись от согрешившей. Когда пройдет время, в дело вступит Тормант, ему предстоит подобрать из междумирья мертвую сущность, разумную, сохранившую память и человеческое мышление, способную ответить на желание девицы и наделить ее непреодолимой властью над возлюбленным. Пастырь трех строк чуть не потер руки от предвкушения. Все складывается к лучшему - на влюбленной девице он впервые проверит способности никчемыша Борая.

Если все будет хорошо, жрецу не придется проводить никаких обрядов над адманом Лардом: силы пленса хватит на двоих. А что до девушки, невесты управителя, нет такой любви, которая победила бы власть смерти. Домин будет доволен. Когда Логрета умрет, от старости ли, от разрушительной болезни, вызванной паразитированием пленса, или, все же, от разбитого сердца, он получит отличного работника, духа, зависшего в междумирье и вынужденного подчиняться приказам хозяина.

****

Борай шел себе вперед и шел, только домотканые штаны подергивались складками на бесформенном заду, а Тормант уже упарился - день выдался совсем не осенний, скорее летний. Каждое дерево и ручеек были в лесу никчемышу знакомы, вот он и на скалу влез - показать новому другу, откуда видел его в день приезда, и сыроежек в мешочек нарезал, и отвел к протоке, где год назад охотник забил тварь. Рубаха у никчемыша взмокла, он сунул голову в речную воду, удовлетворенно пофыркал и пошел себе дальше. Тормант, как Борай оглядывался, проникновенно улыбался мальчонке, а сам все время искал место, где остановиться. Шейный платок у него промок насквозь, сапог натер, жрец крикнул Бораю, чтоб тот остановился и присел на поваленное дерево. Лучше места было и не сыскать: маленькая полянка, скрытая от солнца кронами деревьев, еще не убитая осенью трава и ручей, чтобы напиться. Жрец с облегчением скинул гоун, окунул в прохладную воду платок и обтер лицо. Никчемыш примостился прямо на землю, даже прилег на живот, разглядывая что-то в траве и бормоча, по обыкновению.

― Борай, ― позвал его Тормант. ― поедешь со мной в большой город?

― Поедешь, ― откликнулся никчемыш. ― Борай поедет.

― Там много людей, много будет друзей, вкусной еды...

― А мама?

― Мама будет ждать Борая, шить ему теплую рубашку.

― А Мефей? Поедет с Бораем?

― Нет, дружок, ― Тормант склонил набок голову. ― Мефей тут нужен. Он хорошо работает.

― Работает, ― эхом отозвался мальчик, ― дары раздает.

― Вот именно. Умный мальчик. Какие дары?

― Пятнышки. Вокруг.

― Пятнышки? Верно. Вот давай с тобой поиграем в пятнышки. А сейчас вокруг нас они есть?

Никчемыш, казалось, заинтересовался, посмотрел по сторонам и словно сквозь жреца:

― Есть. Много. Над тобой много.

― Ты можешь с ними поговорить? Видишь ли, мне нужно найти...особое пятнышко, ― жрец с трудом подбирал слова. ― Очень нужное. Эта такая...игра. Просто посмотри мне в глаза.

Тормант, не жалея дорогие бархатные штаны, опустился на колени перед мальчиком.

Борай посмотрел.

****

Тормант тяжело дышал. Каким бы хорошим проводником ни был никчемыш, но темная мощь междумирья прошлась по жрецу, как плуг по полю. Несмотря на усталость, жрец не верил своему счастью: он добился того, что до сих пор было доступно лишь пастырям семи строк, он говорил с пленсом, тот отвечал ему устами медиума. Тормант не назвал бы поведение пленса подчинением, но то, что предложил пастырь, было выгодно им обоим. Госпожа Логрета могла радоваться, желание ее сбудется даже раньше, нежели обещал ей жрец. Вот только чем будет она расплачиваться за такую услугу?