Стивен Кинг - Извлечение троих

Синий «седан» проскочил мимо. Фургончик с пиццей развернулся и подъехал. Эдди напрягся, и Роланд напрягся тоже. Быть может, они все-таки намереваются с ним разделаться.

Дверь? — спросил Роланд. — Может, пройдем? Хочешь?

Эдди почувствовал, что Роланд готов ко всему, хотя голос его был спокоен.

Не сейчас, — сказал Эдди. — Может, они хотят просто поговорить. Но будь готов.

Он тут же почувствовал, что этого можно было и не говорить: даже в самом глубоком сне Роланд будет готов действовать так, как самому Эдди и не привидится в самый что ни на есть напряженный момент.

Фургончик с улыбающейся рожицей на борту подкатил еще ближе. Окно с пассажирской стороны опустилось. Эдди замер в ожидании у входа в свой дом. Длинная его тень замерла тоже. Он ждал, что покажется из окна: лицо или ствол.

Второй раз Роланд оставил его минут через пять после того, как таможенники, наконец, сдались и отпустили Эдди.

Стрелок поел, но мало. Еще ему нужна вода, но больше всего ему нужно лекарство. Пока что Эдди не мог помочь ему с лекарством, которое ему действительно необходимо (хотя Эдди подозревал, что Роланд прав, и Балазар может помочь ему… если захочет), но даже простой аспирин сбил бы жар, который Эдди почувствовал, когда стрелок подошел к нему, чтобы разрезать ленту. Он остановился перед аптечным киоском в здании аэропорта.

У вас там есть аспирин, в твоем мире?

Ни разу не слышал. Это врачебное средство или волшебное?

И то, и другое, я думаю.

Эдди взял упаковку анацина экстра-сильного действия, потом зашел в кафешку и купил пару футовых хот-догов и большую «Пепси». Машинально полил на цапли (так Генри всегда называл футовые, то есть длиною в фут, «собачки») горчицей и кетчупом, и только потом вдруг вспомнил, что это — не для него. Откуда он знает: может быть, Роланд не любит горчицу и кетчуп. Может быть, Роланд вегетарианец. Может быть, от такой пищи он вообще дух испустит.

Ладно, теперь уже поздно, — рассудил Эдди. Когда Роланд говорил, когда Роланд действовал, Эдди знал, что все это происходит на самом деле. Когда Роланд молчал и никак себя не проявлял, у Эдди опять возникало свербящее чувство, что все это — сон: исключительно живой сон, который снится ему по пути в аэропорт Кеннеди рейсом Дельта-901.

Роланд говорил, что может переносить еду из этого мира в свой. Он однажды уже это сделал, когда Эдди спал. Эдди верилось с трудом, но Роланд утверждал, что все это — чистая правда.

Так, ладненько. Только нам распускаться нельзя, — сказал Эдди. — Ко мне приставили двух таможенников. Вон они: глаз с меня не сводят. С нас. С того, черт возьми, чем я стал с твоей помощью.

Я знаю, что нам нельзя распускаться, — ответил Роланд. — Только их не двое, а пятеро.

Внезапно Эдди испытал странное чувство. Ничего подобного с ним в жизни не было. Он не двигал глазами, но они двигались. Ими двигал Роланд.

Парень в тесной майке. Говорит по телефону.

Женщина на скамейке. Роется в сумочке.

Молодой чернокожий парень. Настоящий красавец, если б не заячья губа, которую не исправило до конца и хирургическое вмешательство. Разглядывает футболки в магазинчике, откуда только что вышел Эдди.

С первого взгляда — вполне безобидные люди, но Эдди все-таки распознал их, как эти скрытые картинки в рисунке-загадке: раз их увидев, ты уже их не пропустишь. Эдди почувствовал, что у него горят щеки. Потому что это другой указал ему на то, что он должен был заметить сам. Он засек только двоих. Эти трое замаскировались получше, но все-таки не намного. Глаза парня у телефона были не пустыми, как это бывает, когда представляешь себе того, с кем ты говоришь. Они были внимательными, выглядывающими… и постоянно они обращались к тому месту, где стоял сейчас Эдди. Женщина на скамейке никак не могла найти то, что искала, но вместо того, чтобы бросить это бесполезное занятие, продолжала рыться в сумке. Бесконечно. А у черного было время просмотреть все имеющиеся в магазине футболки уже раз двенадцать.

И внезапно Эдди почувствовал себя так, как будто ему снова пять лет и он боится перейти улицу без Генри, который должен держать его за руку.

Не волнуйся, — сказал Роланд. — И не волнуйся о пище. Мне случалось глотать и живых жуков. Иногда я даже чувствовал, как они бегают у меня по глотке.

Угу, — отозвался Эдди. — Но это Нью-Йорк.

Он взял хот-доги и «Пепси», перешел на дальний конец стойки и встал спиной к залу. Потом поглядел вверх в левый угол. Выпуклое зеркало пялилось там, как перенапряженный глаз. Он видел всех тех, кто следил за ним, но все они были достаточно далеко и не могли разглядеть хот-доги и «Пепси». Это хорошо, потому что Эдди не имел ни малейшего представления о том, что должно сейчас произойти.

Положи астин на эти мясные штуки. Потом возьми их в руки.

Аспирин.

Неважно, как оно называется, Узн… Эдди. Просто сделай, как я говорю.

Он вынул из кармана бумажный пакетик с пузырьком анацина и чуть было не положил его на один из хот-догов, но вовремя сообразил, что Роланду будет трудно достать таблетки из пузырька, не говоря уж о том, чтобы его откупорить.

Эдди открыл пузырек, вытряхнул на салфетку три таблетки, подумал и добавил еще три.

Три сейчас, три потом, — сказал он. — Если будет это «потом».

Хорошо. Спасибо.

Что теперь?

Возьми все это в руки.

Эдди поднял глаза к выпуклому зеркалу. Двое таможенников этак небрежно направились к стойке. Может быть, им не понравилось то, что он стоит к ним спиной. Может, почувствовали что-то странное и решили взглянуть поближе. Если что-то должно случиться, лучше, чтобы случилось оно побыстрее.

Он обхватил все обеими руками, чувствуя тепло от хот-догов в мягких белых батонах и прохладу от «Пепси». В этот момент он был похож на молодого папашу, который тащит покушать своим ребятишкам… а потом еда стала таять.

От изумления у Эдди вытаращились глаза. Ему показалось, что они сейчас вывалятся из глазниц.

Сосиски виднелись теперь сквозь батоны, пепси — сквозь пластиковый стакан: темная жидкость с кубиками льда, сохраняющая форму сосуда, которого больше нет.

Потом сквозь хот-доги проступил красный прилавок, сквозь пепси — белая стена. Его руки скользнули друг к другу, сопротивление между ними становилось все меньше и меньше… и вот они уже сомкнулись, ладонь к ладони. Еда… салфетки… пепси-кола… шесть таблеток анацина… все, что было у него между руками, исчезло.

Господь Бог выскакивает из табакерки и наяривает на скрипке, — подумал Эдди, остолбенев. Потом осторожно поднял глаза к зеркалу.

Дверь исчезла… точно так же, как Роланд исчез из его сознания.