Стивен Кинг - Легенды

— А ты еще говорил, что от этой "философической нудьги" нет никакой практической пользы, — сказал Артур Стюарт. Это был их давний спор, когда они оба учились у мисс Ларнер, пока она не стала миссис Альвин Смит.

— О чем вы, ребята, толкуете, ради всего святого? — спросил Рэк Миллер.

Альвин попытался объяснить:

— Каждый день, который Артур Стюарт на тебя работает, к его долгу прибавляется еще половина. Поэтому он всегда находится на полпути к расплате. Половина, половина и половина, а до конца добраться нельзя.

— Ничего не понимаю, — сказал Рэк. — В чем тут загвоздка-то?

Но тут в голову Артуру пришла еще одна мысль. Как ни злился Рэк Миллер из-за гусей, он все-таки оставил бы Альвина, если бы вправду нуждался в помощи во время жатвы — стало быть, у мельника есть какая-то причина Альвина отсюда убрать. Есть что-то, чего мельник не хочет показывать Альвину. Рэк не предусмотрел одного: что черный мальчишка тоже вполне способен его раскусить. И Артур сказал Альвину:

— Я хочу остаться и посмотреть, как разрешится этот парадокс.

Альвин посмотрел на него очень пристально.

— Артур, я хочу найти человека, который водится с медведями.

Это немного поколебало решимость Артура Стюарта. Если Альвин найдет Дэви Крокетта, там будут события, которые Артур тоже хотел бы видеть. С другой стороны, мельница тоже таит какую-то тайну, и когда Альвин уйдет, Артуру представится случай разрешить ее самостоятельно. Одно искушение пересиливало другое.

— Счастливого пути, — сказал наконец Артур Стюарт. — Я буду скучать по тебе.

— Я не оставлю тебя здесь на милость человека, который питает к гусям любовь особого рода.

— А этим ты что хочешь сказать? — Рэк все больше проникался уверенностью, что эти двое над ним насмехаются.

— Ты называешь их своими детками, а сам съедаешь. Кто же пойдет за тебя замуж? Жена просто побоится оставить тебя одного с детьми.

— Убирайся с моей мельницы! — взревел Рэк.

— Пошли, Артур Стюарт.

— Нет, я хочу остаться. Оставил же ты меня как-то у того школьного учителя — хуже уже ничего быть не может. (Это уже другая история, и здесь мы ее рассказывать не станем.) Альвин посмотрел на Артура Стюарта очень внимательно. Не будучи Светочем, в отличие от своей жены Альвин не мог заглянуть в душевный огонь Артура и увидеть, что там таится. Но что-то все-таки побудило его согласиться с решением Артура.

— Хорошо, я уйду, но через шесть дней вернусь и рассчитаюсь с тобой, мельник. Не смей поднимать на мальчика ни руку, ни палку, корми его и обращайся с ним хорошо.

— За кого ты меня принимаешь? — спросил Рэк.

— За человека, который получает то, что хочет.

— Хорошо, что ты это понял.

— Это все понимают. Беда в том, что ты не всегда правильно выбираешь то, что тебе следует хотеть. — Тут Альвин усмехнулся, приподнял шляпу и ушел.

Рэк заставлял Артура Стюарта работать день-деньской, чтобы подготовиться к жатве. Из-за дождей она задержалась, и на мельнице это время использовали с толком. Зато ел Артур досыта и спал вволю, хотя ночевал теперь не в доме, а на чердаке мельницы. В дом он допускался только как личный слуга Альвина, но Альвин ушел, и черному больше там спать не полагалось.

Артур заметил, что окрестные жители стали охотно бывать на мельнице, особенно в дождь, когда нельзя было работать в поле. Рассказ о гусях разошелся по всей округе, и люди поверили, что это придумал Рэк, а не Альвин. Поэтому Рэк, привыкший к холодной вежливости со стороны своих соседей, стал слышать дружеские приветы; с ним шутили и обменивались сплетнями. Для Рэка такое было внове, и Артур видел, что такая перемена мельнику по душе.

За день до того, как Альвин должен был вернуться, началась жатва, и фермеры, жившие за много миль окрест, стали свозить на мельницу свою кукурузу. Каждое утро они выстраивались в очередь, и первый загонял свою телегу на весы. Фермер выпрягал лошадей, и Рэк взвешивал повозку. Потом лошадей опять запрягали, повозка съезжала вниз, ожидающие фермеры помогали ее разгрузить это делалось охотно, потому что ускоряло движение очереди — после чего повозка въезжала обратно и взвешивалась уже пустой. Рэк записывал разницу между двумя цифрами — это и был вес кукурузы.

Артур Стюарт проверял результаты в уме — с арифметикой Рэк не плутовал. Артур следил, не становится ли Рэк на весы, когда взвешивается пустая повозка — но ничего такого не происходило.

Потом, уже ночью, Артур вспомнил, как ворчали фермеры, вкатывая пустую телегу обратно на весы; "Почему бы не поставить весы прямо на разгрузочной площадке, тогда бы не пришлось катать телегу туда-сюда". Артур Стюарт не понимал еще, в чем тут дело, но ему вспомнилось также, как один фермер попросил взвесить свою полную повозку, пока разгружалась предыдущая. Рэк набросился на него: "Если хочешь все делать по-своему, построй себе собственную мельницу".

Вот она в чем хитрость: Рэку нужно, чтобы каждая повозка взвешивалась два раза подряд. Такой же порядок соблюдается и в обратном случае, когда скупщики приезжают с пустыми повозками, чтобы везти зерно в большие восточные города. Телега взвешивается пустой, загружается и взвешивается снова.

Когда Альвин вернется, Артур Стюарт будет уже недалек от разгадки.

Между тем Альвин углубился в лес, разыскивая Дэви Крокетта, человека, благодаря которому ему пришлось стоять под дулом ружья два раза подряд. Но Альвином двигала не месть, а желание спасти.

Альвин знал, что он сделал с Дэви и с медведем, и шел на огонь их душ. Он не умел читать эти огни так, как это делала Маргарет, но различать их мог. Альвин знал также и то, что ни одно ружье не застрелит его и ни одна тюрьма не удержит, поэтому он намеренно явился в город Вествилль, где Дэви Крокетт только что побывал — а медведь шел за ним, хотя Дэви в ту пору еще этого не ведал.

Но теперь-то Дэви понял. Тогда, перед уходом с мельницы, Альвин увидел, что Дэви и медведь встретились снова, и на этот раз встреча обещала пойти несколько по-иному. Ведь Альвин проник в обоих глубоко и самое большое дарование медведя передал Дэви, а самое большое дарование Дэви — медведю. Теперь они оба сравнялись, и Альвин знал, что отвечает за то, чтобы никто из них не пострадал. Ведь это Альвин был отчасти виноват в том, что у Дэви не стало ружья для защиты. Дэви, конечно, был виноват больше, но Альвину не обязательно было портить ружье, взорвав его ствол.

Альвин пробежался по лесу, перескочил через пару ручьев, задержался на земляничной полянке и пришел на место задолго до сумерек, так что имел время осмотреться. Медведь и Дэви, как он и ожидал, находились на поляне. Их разделяло не более пяти футов, и они скалились друг на дружку, не двигаясь с места. Медведь весь ощетинился, но не мог одолеть Дэви; и Дэви не мог одолеть медведя, но держался стойко, хотя уже отсидел себе зад и обезумел от недосыпания.