Роберт Силверберг - Легенды II (антология)

Терренс смотрел на карту, которую и без того знал наизусть. Показанный на ней участок ограничивался на западе Серыми Башнями. За ними лежало герцогство Крайди и берега Безбрежного моря, но там командовал уже не граф Вандрос, а принц Арута с баронами Карсом и Туланом. Граф руководил войсками на местности, расположенной между герцогством Вабон, прежней границей с Вольными городами и Серыми Башнями.

Указательный палец Вандроса ткнул в три точки — одна на юго-западе, другая строго на юге, третья слегка юго-восточнее второй. Три эти позиции вместе с лагерем самого Вандроса составляли оборонительную линию Королевства на их участке. Любая наступательная попытка цурани встречала быстрый отклик в одном из четырех лагерей.

Но невозможность наладить снабжение в зимних условиях каждый год вынуждала войска отступать.

— Известить баронов Грюдера, Монкрифа и Саммервиля об отступлении. — Граф отдал распоряжения о порядке, в котором следует выступать, и о предполагаемых сроках прибытия частей в назначенные им для расквартирования города.

Терренс наметил по карте маршрут и сказал:

— Да, милорд. Я запомнил.

Вандрос не стал требовать, чтобы тот повторил, — он знал, что услышит в точности то же самое, что сказал сам. Вестовой, помимо умения мастерски ездить верхом, должен иметь отменную память. Ему иногда поручаются и бумаги, но военные приказы всегда передаются устно, чтобы сведения в случае его гибели не попали в руки врага.

— Отходить в установленном порядке и вступать только в оборонительные бои, — сказал граф. Это означало, что командиры, отступая на восток, должны всемерно избегать стычек с цурани. Предполагалось, что противник не станет в это время года захватывать новые территории — ему ведь тоже пора позаботиться о зимних квартирах.

— Отходить в установленном порядке и вступать только в оборонительные бои, — повторил гонец.

— Что-то ты гнусавишь, — заметил граф. — Ты в состоянии ехать?

— Всего лишь легкая простуда, милорд. Не о чем говорить.

— Хорошо, ступай. И вот что, Терри...

— Да, милорд? — отозвался гонец у самого выхода.

— Будь жив. Я не желаю держать ответ перед твоей матерью.

— Я постараюсь, граф, — с мальчишеской ухмылкой ответил гонец и вышел.

Тяжело посылать такого юнца туда, где опасно, — но мало ли юнцов и мальчишек Вандрос посылал в опасные места за пять лёт своего командования? Он, конечно, гораздо охотнее отправил бы Терренса в Ламут, но вряд ли возможность наткнуться на вражеский разъезд так уж велика в эту пору. Цурани наверняка стараются держаться в тепле не меньше королевских солдат. Граф выбросил из головы мысли о Терренсе и стал думать о порядке отхода людей, подчиненных непосредственно ему.

Сидя за столом, он слышал снаружи их разговоры и смех.

Идя через лагерь, Терренс терпеливо сносил привычные подковырки.

— Ну, разве не красавчик? — потешался седой ветеран. — Надо взять его к себе заместо собачки.

Другие у костра засмеялись, но Терренс подавил желание ответить им в том же духе. Когда он весной вступил в корпус, старослужащие гонцы сразу предупредили его, что такие шуточки здесь в порядке вещей. Считается, что у вестовых не жизнь, а малина — они ведь зачастую просиживают у своих палаток целыми днями, ожидая приказаний. Во время боя они, конечно, разъезжают беспрерывно, без сна и почти без еды, доставляя сообщения и приказы полевым командирам — но другим солдатам в бою не до того, чтобы обращать внимание на гонцов.

Белокурый и голубоглазый Терренс, рослый для своего возраста — чуть выше шести футов, — только еще начинал раздаваться в плечах. Светлый пушок у него на щеках никак не желал превращаться в бороду, к большой его досаде — гонцам полагалось носить усы и маленькую козлиную бородку. Все попытки Терренса отрастить такую выглядели смехотворными, и месяц назад он опять начал бриться, так сказать, наголо. Другие гонцы непрестанно дразнили его, только некоторые говорили, что борода еще отрастет и беспокоиться не о чем. Бритье, мол, только ускорит ее рост.

Он научился помалкивать и держаться невозмутимо, что шло ему только на пользу — не хватало еще, чтобы кто-то заметил, как неуверенно он себя чувствует временами. После первого же месяца службы он понял, что переоценил свои возможности, но за те семь месяцев, что он провел в Корпусе, ему так и не довелось побывать в по-настоящему опасных переделках. Тем не менее он постоянно боялся оплошать, не сдюжить и тем опозорить свою семью, возражавшую против его преждевременного поступления в армию — всех, в том числе и графа. В свое время он не подумал о том, какую ответственность на себя взваливает, и теперь жалел о поспешном решении.

Возможно, после успешной кампании, проведя зиму в их поместье под Ламутом, он обретет недостающую уверенность. По крайней мере мать перестанет докучать ему своими письмами, требуя вернуться немедленно.

Терренс делил палатку с Чарльзом Макэвоем из Тайр-Сога. Чарльз лежал на своем спальнике и читал письмо.

— От Клариссы? — спросил, войдя, Терренс.

— Да, — ответил Чарльз, на четыре года старше его. — Ты получил задание?

— Ну да, теперь моя очередь.

— И куда же, Терри?

Терренс с веселой усмешкой нагнулся к нему:

— На передовые позиции. Сказать баронам, чтобы собирались домой. Через пару недель будешь с Клариссой — получен приказ о зимнем отступлении.

Чарльз сел.

— Как раз вовремя. Холод такой, что мужское достоинство того и гляди отмерзнет. Какой ей тогда от меня прок?

Терренс засмеялся. Чарльз женился в прошлую зиму и с самой весенней оттепели жил в разлуке с женой.

— А сейчас ей какой от тебя прок, спрашивается?

— Пошел вон! — шутливо замахнулся на него Чарльз.

— Сию минуту, только плащ возьму.

— Счастливо, Терри, — произнес традиционное напутствие Чарльз.

— И тебе счастливо, Чарли.

Терренс зашагал к загону, где стояла его лошадь, девяти-летняя гнедая кобыла, надежная и послушная. Она была не самой резвой лошадкой в Корпусе, но Терренс любил ее за ровный нрав и выносливость. Кобыла могла безропотно бежать весь день, пока не упадет. Он звал ее Беллой.

Другие лошади тоже вскинули головы, когда он подошел, но Белла знала, что это идет ее хозяин и что сегодня ее очередь. Он потрепал ее по шее.

— Поехали, девочка.

Он взял свое седло из-под навеса, где хранилась сбруя, быстро оседлал лошадь, удостоверился, что мех для воды полон и в торбу насыпан овес. Поездка была рассчитана всего на два дня. День до первой позиции, где он переночует и перекусит, потом обратно через два оставшихся лагеря — сначала на юго-запад, потом на юго-восток. Он посмотрел на небо. Всего два часа, как солнце взошло — поручение обещает быть легким, если не встретится никаких препятствий. Завтра на закате он должен вернуться.