Андрей Петерсон - Некромант

Как хотите это называйте: вторичным торможением нервной системы или просто по-бытовому — откатом, суть от этого не меняется: что бы, и как бы не было «до» — «после» становилось в тысячу раз хуже. В прошлый раз Осси после такого эксперимента почти сутки глаз открыть не могла. А как оно сейчас будет — об этом даже думать не хотелось.

Был еще и третий момент в этой истории, но он сейчас леди Кай меньше всего волновал — после этой процедуры Ходе, чтобы выработать новый запас своего такого полезного для всех близких и окружающих яда, требовалось лет семь-восемь. И это, конечно же, следовало иметь ввиду, хотя Осси и готова была поклясться чем угодно, что в ближайшие несколько десятилетий подвиг этот она повторять не станет. Правда, после прошлого раза она себе тоже самое говорила.

Вот так обстояли дела, и такие, вот, были перспективы. Не самые, надо сказать, радужные и привлекательные, но и выбора особого не было. Не помирать же в самом деле, будучи раздавленной девшаларом из-за того, что просто элементарно сил не хватило и голова болела…

Вот где вампирские штучки-то пригодились бы… Не сравнить сейчас ее самочувствие было с тем, что леди Кай после пары глотков крови ощущала… Поневоле задумаешься: а не прав ли Абатемаро был, когда ее уговаривал? Прошла бы сейчас победным маршем и не поморщилась бы ни разу. А то меч поднять — и то сил не было, а про элементарную магию даже и говорить не стоило…

Впрочем… Это все мечты были и пустые фантазии, а о выборе своем Осси нисколечко не жалела. Пока, во всяком случае…

«Готова?» — Видно, все-таки Хода другого варианта тоже не видела, раз дала себя так быстро уговорить.

«Подожди!» — И Осси повернулась к хилависте: — Ташур!

– Ну, что? Оклемалась? — Он, оказывается, не просто так молчал — он, оказывается, тревожить ее не хотел. Просто образец такта и пример для подражания. Осси усмехнулась собственным мыслям, хотя, если честно, то не так уж она и далека была от истины.

– Нет еще. Но скоро оклемаюсь. Слушай… Я сейчас отключусь ненадолго, а потом опять все в порядке будет.

– Точно будет?

– Будет, будет… Не переживай! Только вместо меня потом Хода вырубится. Так что… мы с тобой одни останемся.

– Да? А ты, это… надолго отключишься? — Похоже, что перспектива остаться тут одному пусть даже ненадолго его не очень порадовала. Хотя, вроде, и спокойно сейчас было, и ничто не угрожало, но, вот, как-то сник Ташур. Как маленький ребенок — вроде, и не страшно, но в то же время все-таки боязно…

– Да, нет. Ненадолго. Не бойся.

– Я не боюсь! — Вскинулся хилависта. — С чего ты взяла, что боюсь. Ничего я не боюсь. Просто не люблю. Не люблю я когда на кладбище и один… Это мне скучно!

– Скучно? — Улыбнулась Осси. — Да, это плохо… Но ты знаешь что?..

– Что?

– Ты пока окрестности осмотри. Разведай потихоньку. А то мало ли что… Я думаю, что ардов на двести-триста ты отойти сможешь. Дальше-то узы не пустят, а так вот если потихонечку и вокруг…

– Нет! — Хилависта даже дослушивать не стал, а просто сразу эту идею отмел. — Ничего я разведывать без тебя не буду. Вот еще…

– Что так? — Удивилась Осси. — Зато скучно не будет.

– Ничего. Поскучаю лучше. Не впервой, — Ташур вздохнул. — Только ты давай это… Побыстрее.

– Хорошо, — с трудом сдерживая улыбку ответила Осси. — Я постараюсь. И ты, если со мной, что-то происходить будет — не волнуйся. Так оно и должно.

– А что с тобой происходить будет?

– Ну, не знаю… Это каждый раз по-разному, — тут Осси не врала и душой не кривила. Каждый раз метаморфоза эта с раскрытием доминанты иначе протекала. А у нее на этот счет и опыта-то почти никакого не было. — Правда не знаю. Припадок, там, какой-нибудь начнется… трястись стану как в лихорадке, или пена выступит… В общем, не волнуйся — это нормально и скоро пройдет.

– Пена? — Хилависта нахмурился. — Это хорошо, что ты предупредила. А то бы мне это не понравилось, — он вздохнул. — Очень не понравилось. И пришлось бы тебя убить…

– Нет уж! Убивать не надо. Просто сиди и жди. И по сторонам посматривай, раз уж на разведку не хочешь.

– Да я не не хочу, — вскинулся Ташур. — Я как раз и собирался по сторонам… да за тобой присмотреть. А то — мало ли что: я уйду, а вдруг тут какая беда… Так, что я уж лучше здесь посижу.

– Ну и договорились.

Осси передвинулась поближе к стене, чтобы хоть с одной стороны защита какая-то была. Совершенно бессмысленное это было действие, но все-таки поспокойней стало.

– Хода, давай!

– Даю! — буркнула та, и обвившись вокруг шеи своей подопечной, вонзила свои острые металлические клыки чуть пониже левого уха Осси Кай. — Удачи тебе, — прошелестела она на прощание, но Осси ее уже не слышала.

Хилависта лежал, почти прилипнув к стене, и во все глаза смотрел на девушку.

С тех пор, как золотистая змейка испачкала свои клыки в крови его напарницы, времени прошло не так уж и много, но Ташуру уже казалось, что целая вечность. И ничего не происходило. Осси лежала рядом бездыханная как труп — не шевелилась и в припадках, которыми его пугала, не билась. Хода тоже, похоже, отключилась. Во всяком случае, выглядела она теперь совсем как застывшее на шее и переливающиеся в редких лучах солнца ожерелье. Даже, кажется, потускнела немного, хотя в этом хилависта был не до конца уверен.

Солнце медленно ползло по небосводу, рев вдалеке никуда не делся, и даже, вроде, немного усилился, а всполохи стали ярче. Может, конечно, это небо потемнело, или тень тут на аллее погуще стала, но теперь все окружавшие Ташура склепы и гробницы вполне отчетливо окрашивались алыми вспышками в такт налетающим откуда-то издали раскатам…

«Вот, теперь еще и раскаты появились», — с тоской подумал хилависта и глубоко вздохнул. Умозаключение его, основанное на довольно верных наблюдениях, было абсолютно точным, и, словно в подтверждение этого, громыхнуло так, что аж стены покачнулись.

– Только этого мне не хватало, — буркнул Ташур и снова с тоской поглядел на Осси. — Ну, давай уже… Пожалуйста…

Ярко-алая зарница полыхнула, окрасив белый мрамор цветом крови, и тут же следом докатился раскат грома по сравнению с которым предыдущий был так… легким шелестом.

Склеп заходил ходуном, откуда-то сверху сыпануло каменной крошкой, а по стене скользнула глубокая трещина.

– Давай, давай, давай, — как заклинание шептал хилависта, не отрывая глаз от Осси. — Скорее…

Вдалеке — там, где бушевал разгул непонятных стихий, что-то глухо ухнуло, а затем раздался надрывный раздирающий душу вой. Долгий, невыносимо тоскливый, исторгнутый душой, лишившееся вечности. Вся боль мира, вся посмертная безнадега, выплеснутая однажды под это небо, сплелись в нем так, что стало окончательно ясно — настал последний день. По крайней мере для хилависты.